Повести Невериона - Сэмюэл Рэй Дилэни

Он надеялся, что будет мальчик, но и девочке был бы рад, всё лишняя пара рук. С ними до последнего времени жил его младший брат Малот, чудной парень. Работал на руднике, а потом взял и сбежал в город. Так, по крайней мере, все думали: полгода он только об этом и толковал, а после из дома пропали все деньги. Тратсина это сильно задело, ранило в самое сердце. Он называл городок, где они живут, но Прин не расслышала из-за новых слез. Не иначе, Малот плохо кончит, говорил он. Женина двоюродная сестра Гутрид тоже с ними живет и портит им девочек – сама еще ребенок, глупышка. Не понимает он, чего ей надо от жизни.

Зато хозяин у него хороший и работа ему по сердцу.

Жена тоже славная, отпускает его рыбачить на два дня каждый месяц. Счастливец он, вот что.

Они поймали шесть окуней (Прин один раз самолично закинула перемет), восемь форелей, выбросили обратно много мелкой рыбешки и вечером, под стрекот сверчков, причалили к илистому берегу. Лодку вытащили на сушу и привязали к дереву рядом с полудюжиной других челноков. Прибрежные кусты озарялись вспышками дальних молний.

– Пойдем со мной, – сказал Тратсин, увязая в иле. – Браган тебе понравится. Она у меня хорошая и поможет тебе, вот увидишь. – Где-то прогремел гром и снова сверкнула молния. – Идем.

Браган ей в самом деле понравилась.

– Так ты ребенка ждешь! – тут же воскликнула женщина, когда муж шепнул ей несколько слов. – Заходи же, – пригласила она, оглаживая свой большой живот под бурой рубахой. – На первых месяцах? Устала, должно. Девочек-то я легко носила, а этот… – Свет очага мерцал на ее кудряшках. – Полтора месяца полоскало меня, как собаку, что наелась тухлятины. Вот почему я думаю, что это мальчишка – хоть бы правда. Был у меня уже сынок, да умер, бедняжка. Говорят, что живот тверже и выше, когда мальчик – а может, наоборот. Ну что ж ты стоишь, заходи!

Народу в хижине было полным-полно, но Прин с устатку запомнила только чернобородого Карвена, лучшего друга Тратсина.

– Что, нашел работу? – тут же спросил его Тратсин.

– Вчера утром, когда ты отчалил, у меня ее не было – откуда ж ей теперь взяться? – осведомился Карвен, сложив руки на широкой груди.

– Ты уж три недели как не работаешь, – заметила Браган, обходя стоящую на полу корзину с младенцем.

– Пока его не было, ты меня привечала, а теперь вы оба на меня наседаете! – засмеялся гость.

– Я знаю, где есть работа, – сказал Тратсин. – После ухода Малота на руднике недостает человека, могу поговорить…

Карвену это явно не улыбалось.

– Девушке поесть надо, налью ей похлебки, – сказала Браган, ведя Прин к очагу.

– И пива дай, – посоветовал Карвен. – Беременным полезно. Пиво у нас отменное, – сказал он и тут же налил себе из бочонка, втиснутого между дощатыми топчанами.

– Нет, я похлебки налью. Если хочешь, конечно – я в этот раз ничего в рот взять не могла первые шесть недель, хотя сестра говорила, что дольше трех не должно быть. Что ни съешь, всё обратно вываливается.

Ребенок в корзине заплакал. Другая женщина – Гутрид? – занялась им, а Браган налила черпаком в глиняную миску сперва из одного горшка, потом из другого. В одном было густое мясное варево, в другом овощи. Прин, обжигая ладони, поднесла миску ко рту.

Ей вспомнилось детство и странница на рынке – в сером покрывале, с широкими серебряными кольцами на руках.

«Чтобы отведать их знаменитую двойную похлебку, – говорила она бабушке, – надо иметь знакомых на юге, в гостинице такую не подадут».

А бабушка ответила: «Химия, алхимия, медицина и прочее шарлатанство, за которое наш сюзерен платит большие деньги – всё это вышло из кухни. Особенно то, что связано с повивальным делом. Так мне Белхэм сказал – слыхала ты про Белхэма, изобретателя-варвара? Он жил у нас, в Элламоне, в давние годы…»

Карвен подал Прин кусок хлеба – снаружи он подгорел, а внутри не пропекся; такие хлебы люди возвращали ее кузену, когда он только начинал свое дело – кто со злостью, а кто с пониманием; но Прин уплетала за обе щеки, пользуясь краюхой как ложкой.

– Ишь, проголодалась как, – сказал Карвен, сидя на корточках с собственной миской. – Если и дальше будет так есть, родит здорового, работящего парня.

– Тебе бы самому поработать, – сказала Гутрид, сидевшая на лавке рядом с Тратсином, уже доедавшим свой ужин. – Браган права, негоже так долго бездельничать. Пора уж тебе свою семью завести, вот как у Тратсина с Браган.

Солома щекотала ей щеку. Пахло отсыревшей кровлей, малыми детьми и вчерашней стряпней. Топчан под соломой был жесткий, сверху капало после ливня, который и разбудил Прин. Еще не открыв глаз, она призналась себе, что до путешествия жила точно в такой же хижине. В такой, видно, и до конца дней будет жить, несмотря на все свои приключения, разве что жизнь сложится вопреки всем ее ожиданиям – ну, может, хоть крыша не будет течь.

С горшка сняли крышку, послышался женский шепот, по циновке прошлепали чьи-то босые ноги.

– Так пора уж, – сказал мужчина. – Работа не ждет.

Прин спустила ноги на пол, протерла глаза.

– Пусть бы поспали еще чуток, – ответила женщина, – особенно девочка, что ты привел, она ведь…

– Кому это надо, бока отлеживать? – засмеялся мужчина. – Хотя я мог бы назвать кой-кого… Девчонка не больна, а всего лишь беременна. Пусть помогает тебе по дому – вон, проснулась как раз, не то что другой бездельник.

Нагая Браган что-то делала, присев у очага с широко расставленными коленями. Тратсин склонился над ней, тоже голый – задница тощая, под волосатыми коленями вздулись жилы.

– Ты не стесняйся, говори ей, что делать. Она хорошая, как и ты.

Заплакал ребенок.

Тратсин, будто спеша по срочному делу, обмотал вокруг бедер повязку и был таков. Браган продолжала раздувать угли под кухонным горшком.

Ребенок ненадолго умолк, набирая, видно, воздуха в крошечную грудку. Прин думала уже сама к нему подойти, но тут в заднюю дверь вошла Гутрид в спущенной с плеч рубахе и с мокрыми волосами. В дверную завесу снизу были воткнуты ветки болиголова, отгоняющие насекомых. Гутрид подняла корзину с младенцем и стала качать. Дитя понемногу затихало.

– Гутрид, возьми ее, сделай милость, – попросила Браган, не оборачиваясь.

– Уже взяла. Ну-ну, тихо.

К топчану Прин приковыляла другая кроха, уже научившаяся ходить. Карвен спал на полу, завернувшись в одеяло – только нога торчала наружу. Прин, как она и подозревала, уложили на койку, которую