Жрец богини Лу. Гексалогия (СИ) - Якубович Александр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Богиня выглядела, какой я привык ее видеть: прекрасной и холодной. Такой прием немного кольнул мое самолюбие, но я взял себя в руки и сел в предложенное мне кресло, рядом с богиней. Кай даже не поднял глаз от бумаг, с которыми возился – о моем приходе было объявлено, да и оказывать мне какие‑либо почести королю было не нужно.
Я потянулся к сознанию Лу, чтобы понять, что тут вообще происходит, но в ответ получил волну раздражения и недовольства. Ничего объяснять мне богиня не собиралась.
Вот это было что‑то новенькое. Это вроде Лу лгала мне целый год, убеждала, что выполни я все условия матери и помоги ей – буду жив, здоров и свободен. Это вроде как я должен на нее дуться и отталкивать, во всяком случае именно я имел на это полное моральное право. Но нет, жизнь опять насмехалась надо мной: реальность вывернулась наизнанку, правда стала ложью, ну и наоборот. Короче, сейчас я был в чем‑то смертельно виноват.
Ощущения были ниже среднего: так чувствуешь себя, когда в конце полугодия мама пошла на родительское собрание, заодно и узнать твои оценки за четверть, пообщаться с классухой. И вот, пока часы мерно отсчитывают минуты, а стрелка приближается к девяти – то есть родительница задержалась – ты ищешь пятый угол. В квартире уже прибрано, школьная форма выглажена, пыль протерта.
Те, кто познал это чувство, никогда его не забудут. И в будущем, даже если явных косяков за тобой не числится, ряд обстоятельств могут отправить тебя прямиком в детство: нервно смотреть на часы и сжимать руки в ожидании неминуемых разборок. Все равно что‑нибудь всплывает. Не оценки, так поведение. Не поведение, так директор спалил, как ты куришь с пацанами за углом или классная учуяла от тебя запах сигарет. А если не куришь и не курил – значит матерился. Пусть и один раз за все полгода, но именно в тот момент, когда ты сообщал о сексуальной ориентации одноклассника, который пнул тебя по заднице грязным ботинком, мимо проходила завуч. Ну и все, ты главный матершинник на параллели, и родительский гнев неминуем.
Вот я чувствовал себя примерно так. Сидит Кай за своим столом, рядом со мной – Лу, Вилы де Шонц не видно, а значит, что беседа у нас будет в «узком семейном кругу», от чего легче не становилось.
– Ну и? – не выдержал я и нарушил стоящее в комнате молчание.
Король наконец‑то оторвался от бумаг и посмотрел на меня каким‑то виноватым взглядом. Мол, «ты был хорошим человеком, мне очень жаль». Этот взгляд мне не понравился от слова «совсем», но я уже чувствовал, что возить лицом по земле меня будет не Фотен, а Лу. И вот это было в разы хуже, так как я даже не мог представить, за что именно, а главное, почему в присутствии короля? Все возможные конфликты между мной и богиней касались только нас двоих, и держащий во время нашей ссоры свечку Кай Фотен был как минимум аномалией.
– Антон, пока ты был без сознания, мне пришлось пообщаться с Лу, откровенно пообщаться.
Между лопаток похолодело, а богиня бросила на меня гневный взгляд.
«Твою дивизию, неужели…»
– Да, ты ему выболтал. Обо мне, о себе, о нашем деле. Все, – каждое слово, которое богиня будто выплевывала, падало на пол свинцовой тяжестью.
Я уставился на короля, с единственно доступным мне сейчас выражением лица: «А СО МНОЙ СНАЧАЛА ПОГОВОРИТЬ БЫЛО НЕЛЬЗЯ?!» Монарх сделал вид, что ему немного стыдно за такую подставу, после чего продолжил:
– Короче, ты был не в кондиции в тот вечер, когда отмечал какую‑то годовщину, которая, как выяснилось – годовщина вашего путешествия, – обтекаемо сказал король.
Я быстро скользнул по сознанию монарха, наблюдая его поверхностные мысли. Мне надо понимать, что именно Кай Фотен узнал от моего пьяного тела тем вечером. Если я рассказал, что из технологического мира, который ушел далеко вперед, меня даже слушать не будут – посадят в клетку и заставят чертить‑рисовать, вспоминать все, что знаю. А что я знаю? Вроде, и не знаю ничего, а с другой стороны – даже концепция парового котла или перегонного куба может стать тут откровением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Но, к моему удивлению, ничего такого в мыслях Фотена я не уловил. Он знал о том, что я связан договором Матери и что объект моей помощи – Лу. О том, что она богиня я прямо не упоминал, но догадаться было несложно. Ну и по мелочи, типа того, что это она учила меня ментальной магии, бою на мечах и что мы на самом деле не родня…
Залет, определенно залет. Теперь было понятно, почему Лу не появлялась в моих комнатах все эти дни – я бы сам себя придушил, представься возможность. Но каков идиот! Решил утопить печаль в вине и как глупый мальчишка растрепал все первому встречному! И будь это какой‑нибудь посыльный или даже дворянин, его можно было бы купить, запугать или вообще, тихо придушить за углом, а потом сделать вид, что так оно и было, мы не при делах. Но из всех свободных ушей Пите в тот вечер, я присел именно на уши короля: изливал свою истерзанную лишениями и приключениями душу самому клерийскому монарху! Ну а что, как видно, внимательный слушатель попался, вот только как из этого говна теперь выбраться так, чтобы было не слишком больно и мучительно, я не знал. Не имел ни малейшего представления.
Кай немного подождал, пока буря эмоций, гуляющая по моему лицу, чуть уляжется, после чего продолжил:
– Пусть ты и считаешь, Антон, что допустил серьезный промах в тот вечер… Во всяком случае Лу считает именно так, но я уверяю тебя, что этот твой монолог решил массу проблем. Самое главное – для меня все встало на свои места. И твое внезапное появление в Трейле, последующие проблемы, потом активность в Пите, покровительство богов… Вокруг тебя сходилось слишком много нитей, Антон, а меня это очень сильно беспокоило, – на последних словах король сделал ударение, показывая всю невероятную величину своих тревог касательно моего бренного тела.
– Но мы договорились, – вмешалась Лу, – пришлось.
– И о чем же?
Кай немного грустно усмехнулся, Лу смотрела куда‑то в сторону.
– Вы активно помогаете мне победить в этой войне, а я на уровне государства начинаю продвигать веру в твою богиню, а также завещаю это своим потомкам. Храмы и алтари Лу станут неприкосновенными, как и святилища Семерых или быстроного Кея. Ну и там по мелочам.
Видя, как поморщился король, «мелочи» были не такими уж и маленькими. План богини мне тоже был более‑менее понятен. Пусть найти Истинного Жреца казалось почти невозможным, но если разговоры о божестве, которому поклоняется сам король, пойдут в массы, может и найдется чистая душа, которая сумеет занять это почетное место рядом с богиней и все же спасет нас от Матери.
Короче, почти ничего не изменилось, Лу, фактически, освежила мои с Каем договоренности, многократно увеличив обязательства монарха. Ну и включив свою персону в это уравнение – как я понимаю, то что Лу не только божество в человеческом теле, но менталист, король уже знал. Вопрос только в том, кто еще знает.
– Об этом знаем только мы трое, – спокойно сообщил монарх, будто бы тоже внезапно стал магом разума и прочитал мои мысли, – но как‑то обосновывать ваше присутствие и полномочия на государственном уровне придется. Так что вот, держи.
Король протянул мне свиток, согласно которому мне жаловался наследный баронский титул – третий из главного круга титулов – и небольшое поместье в глубине страны из числа королевских земель, с доходом полсотни золотых в год.
О титулах стоит сказать отдельно. Когда я знакомился с дуэльным кодексом, то все не мог понять, почему жалованный дворянин ставился на одну ступень с виконтами и маркизами, когда как барон был вне досягаемости моих претензий. Все оказалось намного проще и сложнее одновременно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})При всей похожести системы титулов между моим миром и этим, тут опять вступала в силу система старшего и младшего круга.
К старшему кругу аристократии тут причисляли наследных баронов, графов и герцогов. Их сыновья, до вступления в наследство и, соответственно, до начала управления родом, имели звания баронета, виконта и маркиза. Эти титулы относились к младшему кругу аристократии и равнялись по своему государственному статусу простому дворянству, так как реальной властью или возможностями не обладали.