Ледяная трилогия - Владимир Сорокин

Дрожь прошла по телу Горн. Оно сильно дернулось и стало изгибаться назад. Маленький рот его широко раскрылся и выпустил глубокий стон.

Храм сразу поняла, что это.

И все поняли.

Кольцо рук Горн разжалось, голова его запрокинулась. И он упал навзничь на подставленные ладони братьев и сестер. Рыдание сотрясло его.

Храм в сладостном изнеможении закрыла глаза.

Сердечный плач охватил Горн. Он рыдал, суча ногами и царапая пальцами свою белую грудь. Голова его запрокинулась назад, слезы и слюни полетели на лица помогающих.

– Слава Свету! – произнесла Храм, радостно сжимая себя за костистые локти.

Десятки рук подняли рыдающего Горн и понесли по каменистой тропинке к Дому. Плач его раздавался в диком тропическом лесу. Птицы и животные настороженно вслушивались, перекликались в листве, нагретой полуденным солнцем.

У опустевшего ложа остались только Храм и Уф: она сидела на каменистой площадке, сжав себя за локти и положив голову на шелковый угол ложа. Он замер возле угла наискосок. Их разделяло ложе, усыпанное смятыми лепестками голубых роз, подплывших мочой Горн.

Сердца их устало молчали. Это была та самая опьяняющая усталость обретения. Да и какого обретения! Храм и Уф понимали , какого.

– Он сильнее, чем я ждала, – произнесла Храм, проведя щекой по прохладному шелку.

– Гораздо сильнее, – откликнулся Уф.

– Он будет самым сильным.

– Он уже самый сильный.

Порыв ветра с океана качнул кроны деревьев, пошевелил длинные белые волосы Храм.

Голубые лепестки падали с ложа на камень.

– Мы удержали, – произнес Уф.

– Свет помог, – еле слышно шепнула Храм в гладкий угол ложа.

С дерева на ложе упал большой бронзово-синий жук. Лениво заворочался на спине, силясь перевернуться. Черные блестящие лапки его стали комкать лепестки роз.

– Теперь все ляжет на тебя, – сказал Уф.

– Я готова. Я ждала этого всю жизнь, – подняла голову Храм.

– Он обопрется на тебя. Только на тебя. Меня не будет с тобой.

– Я подставлюсь. И удержу.

– Мы поможем Большим Кругом.

– Сначала нужен Средний. И не один.

– Они уже собираются.

– Надо, чтобы у меня была опора.

– Она уже есть, Храм. Мы под тобой.

Уф встал.

– Ты возвращаешься, – поняла Храм.

– Я должен .

– Я знаю. Ты нужен там. Мясо клубится. Ты сдержишь мясо.

– Я сдержу мясо. И сохраню братьев.

Он отвернулся и пошел по каменистой тропинке.

–  Храни… – шепнули старческие губы Храм.

Ольга Дробот

Тостер пропищал, и две поджаренные гренки выпрыгнули из него. Наполнив большой стакан ананасовым соком пополам со льдом, Ольга пошла к тостеру.

«Папа и мама», – безотчетно подумала она, отпивая из стакана и выкладывая гренки на тарелку.

Но сразу громко запретила себе императивной фразой:

– Begone! [9]

Психолог оказался прав: «меч, отсекающий тяжелое прошлое». Сначала Ольга не верила. Но через полгода после того дня «меч» стал работать и помогать. Он отсекал призраки родителей, виртуально возникающие в любой паре вещей или существ – в стоящих туфлях, в целующихся голубях, в каменных фигурах у корпоративных ворот, в Адаме и Еве, в поднятых президентом двух пальцах, в золотых сережках, в числе 69, в двухтомнике Эдгара По, в спаривающихся мухах, наконец в трехлетнем отсутствии башен-близнецов, которые тогда еще стояли и были видны всем троим из южного окна лофта. Теперь же Ольга смотрела со своего шестого этажа на Манхэттен одна. Да и не на место, где три года назад торчали башни WTC, а на смешные водонапорные баки на крышах соседних домов, всегда напоминающие ей марсиан c обложки романа Уэллса «Война миров». Романа, который любил ее отец. А она так и не прочитала…

– Олечка ха-а-арошая! – произнес попугай в стоящей у окна клетке.

Она вспомнила о нем, о престарелом Фиме, подошла, насыпала корма, добавила воды в поилку, отрезала от яблока кусочек, всунула между прутьями клетки. Фима стал клевать зажатый яблочный кусочек своим страшным клювом, косясь на Ольгу.

«Он тоже помнит…» – подумала она.

И тут же взмахнула невидимым мечом, отсекая:

– Begone!

Фима прожевал, показывая толстый язык, и произнес:

– Don’t wor-r-ry!

– Be happy! – кивнула Ольга и рассмеялась.

Пора начинать день.

Ольга намазала гренки солоноватым козьим сыром «Шавру», положила на каждую по три кружка нарезанного огурца, прикрыла двумя листьями салата, на салат шлепнула индюшачьей ветчины, на ветчину – кружки помидоров, соединила гренки в толстый тост и, впившись в него зубами, прихватив стакан, подсела к компьютеру. Запив ледяным соком прожеванный кусок тоста, ударила по клавише. Монитор ожил, мужской бас нараспев приветствовал:

– Hi, O-о-lg-а-a!

– Привет-салют, – ответила Ольга по-русски.

Глянула почту: четыре письма. Одно – с работы (напоминали, что после отпуска, 16-го Ольге надо быть с контрактом на поставки мрамора в Филадельфии). Другое – от Лизы, из Чикаго (в шестой раз клялась, что приедет «поесть, попить и попиздеть по-русски»). Третье – от Питера, сослуживца отца (приглашал в этот уик-энд на гриль-парти).

«Все хочет меня с кем-то познакомить, чудак! – усмехнулась Ольга, вспоминая простодушного толстяка Питера, любителя немецкого пива, фри-джаза и пикников. – Нет, Питер, в субботу я уже буду далеко отсюда…»

А четвертое…

– Yep! – Ольга радостно стукнула босой ногой по полу.

Здравствуйте, Ольга.

Вчера почти до утра просидел на сайте. Новости есть. Во-первых, я списался наконец с неуловимым Майклом Лэрдом. И он мне ответил! Он действительно уже два года является координатором Общества. Я переслал ему и Ваше письмо, с историей Вашего похищения, с фотографиями Вас и Ваших покойных родителей. Теперь мы с Вами в банке данных сайта. Скоро у нас появится много друзей. Штаб-квартира Общества находится в Гуанчжоу (Южный Китай). Майкл советовал нам прилететь для более обстоятельного разговора, так как он не очень доверяет электронной почте. И в Гуанчжоу у него есть что показать нам. С визами Общество поможет, у них есть стандартное приглашение, с гостиницей тоже. Приглашаемым нужно только купить билеты. В связи с этим я подумал – а не совместить ли наше путешествие в Израиль с посещением Гуанчжоу? В конце концов, из Израиля до Китая поближе, чем из Гётеборга и Нью-Йорка! Это во-первых. А во-вторых, мы сразу убьем двух зайцев и сэкономим время. И честно говоря, мне надоело все эти месяцы жить домыслами и догадками. Хочется двигаться, хочется что-то делать.

Жду ответа с нетерпением,

Ваш Бьорн Вассберг.

Ольга радостно хлопнула в ладоши и, забыв про сандвич, застучала по клавиатуре:

Бьорн Вассберг, привет!

Ваша идея замечательна и очень нравится мне. Я уверена, что информация, которую мы получим в Тель-Авиве, будет очень важной и многое прояснит в нашей истории. После этого мы могли бы полететь в Китай и встретиться с Лэрдом. Это будет круто! Мне тоже надоело ждать и гадать на кофейной гуще. Пора что-то делать! Тем более что мой отпуск позволяет мне быть пока свободной. Я жду от Вас приглашения и сразу иду в китайское посольство. Насчет Тель-Авива – все в порядке, я забронировала два номера в гостинице «Прима Астор» на наши фамилии. Она на самом берегу моря, я там уже останавливалась. Как только получите визу и купите билет – сообщите мне. Я бы хотела встретиться в аэропорту. Мой пароль для встречи: «Odin v pole voin». Жду Ваш!

До встречи!

Ольга.

Вечером, когда Ольга вернулась из парка с велосипедной прогулки, ее ждал ответ Бьорна. В нем было приглашение в Гуанчжоу и пароль: «Krдftskivan».

– Что-то по-шведски… – усмехнулась Ольга и кинулась к телефонному справочнику, отыскала адрес китайского представительства в Нью-Йорке.

– Завтра, завтра! – Она распечатала приглашение, нашла две свои фотографии, вложила все в свой синий американский паспорт.

Сделала себе большой кофе с молоком, подсела к компьютеру. И набрала адрес: www.icehammervictims.org. На мониторе возникла картинка: голые по пояс девушка и парень зажимают ладонями друг другу раны в центре груди. Сверху надпись: «Официальный сайт Общества жертв ледяного молота». Внизу традиционные окна: «История Общества», «Новости», «Персоналии», «Фотогалерея», «Личные истории», «Публикации», «Версии», «Присоединяйтесь к нам!» Ольга зашла в «Личные истории». Пробежала по хорошо знакомым текстам – она уже давно их все прочитала. В конце нашла три новых:

Стефани Треглоун, 14 лет, Ньюкасл, Австралия За неделю до рождественских каникул к нам в школу приехали две женщины, помощницы режиссера, которые сказали, что они набирают девочек для массовки римейка известного фильма Питера Уира «Пикник у Висячей скалы». Этот фильм в Австралии знают все – мои родители всегда его смотрели, даже когда я была еще маленькой, у нас дома есть кассета и DVD. Мы были с родителями и у скалы Мэседон, там, где произошли те трагические события 14 февраля 1900 года, когда старший класс женской Эпплъярдской школы отправился в День святого Валентина к той самой скале на пикник и три девочки бесследно исчезли. Все девочки нашего класса очень хотели сняться в этом фильме. Эти помощницы режиссера, Дебора и Элен, сказали, что режиссером римейка будет Дэвид Линч, что сейчас идет кастинг и что Линч выбирает на роли девочек совсем неизвестных школьниц, так что очень может быть, что кто-то из нас может сыграть в фильме полноценную роль, со словами. Из нашего класса отобрали трех девочек, меня в том числе, а из школы – еще семерых. Все мы были голубоглазые и светловолосые. Когда меня выбрали, я очень обрадовалась! Мне очень нравится одна из девушек в фильме Уира – Миранда. Она такая красивая, нежная, как ангел! У нее удивительные голубые глаза, прелестные белокурые волосы. И очень жаль, что она практически не стала голливудской звездой, сыграла потом только в «Безумном Максе», и все. Элен и Дебора сказали, что после Рождества нам нужно будет поехать в Сидней, где встретятся все отобранные, и Линч сам выберет из нас тех, кого надо. Нам оплатили проезд. И с нами поехала миссис Халле, мама Сюзи Халле. Мы приехали в Сидней и к 12.00 пошли в оперный театр на набережной. Это огромное здание, я там была девочкой дважды – на опере «Пер Гюнт» и на балете «Жизель». Нас проводили в один из залов, и весь этот зал, 1500 мест, был заполнен школьницами! И все они были голубоглазые и светловолосые! Я такого никогда не видела! И среди них были многие, похожие на Миранду. Конечно, я сразу поняла, что меня никогда не отберут – ведь в зале столько красивых девочек! Мы ждали Линча. Но вместо него на сцену поднялись трое – такой толстоватый парень, пожилая дама и лысый худой мужчина, очень серьезный. И пожилая дама нам сказала, что Линч очень занят, поэтому выбор сделают они – его помощники. А сама эта дама представилась как автор сценария фильма. И эти трое сели в кресла посередине сцены и попросили, чтобы девочки подходили к ним парами, по очереди. И девочки стали подходить. И эти трое внимательно смотрели каждую пару, а потом просили подойти, и пожилая дама каждой девочке клала руку на грудь, там, где шея начинается. И так продолжалось почти четыре часа. И за это время из полутора тысяч отобрали всего 36. В том числе и меня. Затем они записали мои координаты и сказали, что со мной свяжутся по электронной почте. И я радостная вернулась домой. Я была на седьмом небе! Из всей нашей школы выбрали только меня! Я стала ждать вестей. Но день шел за днем, и никто не писал мне. Надо было ждать. Родители и друзья по школе успокаивали – кино быстро не делается, подожди. И я ждала. Но ужасный случай помешал мне стать актрисой. Когда я возвращалась из школы и переходила Мэйн-стрит, остановилась машина, и женщина, сидящая за рулем, спросила про дорогу на Сеснок. Я сказала – прямо и на светофоре направо. Она засмеялась, показала на уши: не слышу! Я подошла к ней, повторила. Последнее, что запомнила, у женщины в руке был брелок в форме маленького мушкетерского пистолета. Очнулась я уже в больнице. У меня очень болела грудь и шея. Грудь была вся забинтована, там была рана. Потом мне сказали, что меня нашли на шоссе. Меня сбила машина, когда я разговаривала с этой женщиной. А женщина исчезла.