Дракула. Последняя исповедь - Крис Хамфрис

В зале поднялся ропот. Члены совета бурно обсуждали обвинения Хорвати. Некоторые вскакивали со своих мест, громко выкрикивали проклятия, называли Дракулу предателем и даже плевали в его сторону, совсем уж осмелев.

Влад стоял неподвижно, не обращая на них никакого внимания. Он смотрел только на одного человека, на Хорвати.

Венгр поднял руку, призывая к тишине, потом продолжил:

— Все это написано здесь, подписано твоим именем и скреплено твоей печатью. Данные факты обязательно будут внесены в протоколы заседания совета города Брашова. Мы велим напечатать сообщения об этом. Их разнесут по всем городам и весям, чтобы люди узнали о твоей измене.

Хорвати опустил пергамент, заметил, что ладонь у него дрожит, и осведомился, понизив голос:

— Тебе есть что сказать?

— Только одно.

Влад наклонился и положил руки на стол. Несмотря на то что движение его было медленным, даже плавным, солдаты на всякий случай сделали шаг вперед и подняли мечи.

— Я знаю, почему жители Брашова хотят сделать это. Они слишком долго ненавидели и боялись меня. Я знаю, почему король Венгрии решил поступить так. Трон шатается под ним. Корвин жаждет укрепить его с помощью золота Папы, которое он взял для Крестового похода. Я не знаю лишь одного. Почему ты с ними? — Он поднял глаза на Хорвати. — Почему ты поступаешь так и позволяешь им действовать подобным образом? Брат-дракон, ты ведь знаешь, что это унижение отразится на всем нашем братстве. Вот где настоящее предательство! Оно станет проклятием для всех членов ордена и затупит, может быть, навсегда, копье правды и веры. Это происходит именно теперь, когда ему, этому копью, как никогда нужно быть острым, поражать быстро и верно.

Хорвати почувствовал, как у него подогнулись колени. Он тоже наклонился, уперся в стол и смотрел на человека, стоявшего напротив. Деревянная столешница, на которую оба они опирались, была тем последним, что еще объединяло их, мостиком над бездной.

— Я делаю то, что обязан делать, Дракула. Ради моего государства, короля…

— Ради себя самого! Я уверен, что ты поднимешься еще выше и быстрее, получишь больше привилегий в благодарность от Ворона, если сделаешь меня пленником и доставишь ко двору твоего властелина.

Влад напрягся, протянул вперед обезображенную руку. Четыре пальца были широко расставлены в предупреждающем жесте.

— Вот что я скажу тебе, Янош Хорвати! Ты никогда не найдешь удовлетворения в своем успехе, как бы высоко ни поднялся. Мое проклятие всегда будет сопровождать тебя. Я навечно проклинаю тебя и твою семью! Ты очень скоро узнаешь, что это — не пустые слова. Они так же реальны, как лжива та фальшивка, которую ты зачитывал здесь. Иначе я никогда не назывался бы сыном Дьявола! — Последние слова он произнес громко, почти выкрикнул.

В зале повисла тишина.

— Взять его! — спохватившись, скомандовал Жискра.

К Дракуле приблизился воин и протянул руку. Влад наклонился, ловко проскользнул под ней, завернул ее за спину и отбросил кричащего от боли человека так сильно, что тот налетел на второго воина, поспешившего к нему на помощь, и сбил того с ног. Князь воспользовался моментом, схватил со стола золотого ястреба и швырнул его в лицо венгра. Золотой клюв, нависший над телом зайца, впился в левый глаз Хорвати. Граф пронзительно закричал, пошатнулся.

Солдаты гурьбой набросились на Дракулу. Он больше не проронил ни слова и не сопротивлялся.

Часть четвертая

ПОСЛЕДНИЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

Но я открыл Тебе грех мой и не скрыл беззакония моего; я сказал «исповедаю Господу преступления мои», и Ты снял с меня вину греха моего.

Глава сорок четвертая

ИЗГНАНИЕ

Замок Поэнари, 1481 год

— И он оказался прав.

Тишина наконец-то воцарилась в зале замка Поэнари. Хорвати замолчал. Прекратились вздохи и восклицания, время от времени доносившиеся из исповедальни, в которой находился богомолец.

Заканчивая свой рассказ, венгр говорил все быстрее и быстрее, так что писцы едва поспевали за ним. Теперь они воспользовались паузой, чтобы расслабить пальцы и приготовить новые перья.

Граф подождал немного и продолжил:

— Вот это было только самой малой частью его проклятия. — Он прикоснулся к глубокому морщинистому шраму, зиявшему на месте левого глаза. — Как и предрекал Дракула, я действительно быстро сделал карьеру при дворе. Мое поместье Пек из бедного, забытого Богом закутка превратилось в одно из богатейших владений королевства. Я находился рядом с троном, помогал королю Матьяшу укрепить власть и стать могущественным монархом. Но как бы высоко я ни поднимался, проклятие Дракулы неотступно преследовало меня. Моя жена скончалась в возрасте двадцати пяти лет. Двое наших сыновей тоже умерли. Один от ран, полученных на войне, второй — от страшной заразной болезни. Наша дочь не смогла выносить младенца, которого ждала. Этот ребенок убил ее и сам умер вместе с ней, так и не родившись. Я — единственный и последний представитель рода Хорвати, таковым и останусь до самой смерти.

В зале снова повисло молчание, но вскоре его нарушил другой голос.

— Наверное, человек, обладающий меньшим мужеством и великодушием, не выдержал бы подобных печалей, граф, — мягко произнес кардинал. — Но вы находитесь здесь, с нами и по-прежнему полны желания исполнить клятвы, данные Господу и своему королю.

— Нет, кардинал Гримани, — решительно возразил Хорвати. — Вся моя жизнь прошла в служении им. Я отдаю свой долг власти земной и небесной, но хотел бы исполнить другую клятву, ту самую, от которой отступился, принесенную брату по ордену. Из-за нее я был проклят! — Он взглянул на итальянца. — Ваше преосвященство, я осмелюсь напомнить, что вы являетесь судьей. Простите князя Дракулу! Может быть, после этого его проклятие утратит свою силу, я тоже буду прощен, а знамя Дракона снова высоко поднимется.

Гримани отвел взор. Он не мог выдержать взгляда единственного глаза, блестевшего на лице графа, и той безмолвной мольбы, которая выражалась в нем.

— Этот вопрос нам еще предстоит решить, — поспешно ответил легат. — Причем довольно скоро. Похоже, что вся история о князе Дракуле близится к завершению. Я предлагаю ускорить ее изложение. — Он бросил взгляд на узкое оконце, утренний свет за которым становился все ярче. — Это необходимо для того, чтобы я еще засветло отправился к Папе с рассказом обо всем, что услышал здесь. А еще… — Кардинал помедлил. — Меня не оставляет любопытство по поводу некоторых деталей, которые пока остаются не разъясненными. Вот вы, брат Василий. — Он взглянул на самую дальнюю исповедальню. — Где были вы? Из слов Дракулы, сообщенных нам вами же, следует, что вы отстали от него где-то в пути. Так это или нет?