Катастрофа - Валентин Лавров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гитлер резко остановился, от груди вверх взмахнул рукой и отчеканил:
— Прав Шпенглер, когда говорит о закате Европы. Но погибнут расово неполноценные народы, те, кто не сумеет выдвинуть умных и смелых вождей, кто не сможет правильно организовать труд и хорошо работать. А это сумеет осуществить лишь семья арийских народов.
— Граф Жозеф Гобино хоть и француз, — последнее слово Гитлер выговорил так, словно ему в рот засунули лягушку, — но он правильно утверждает, что только расовый вопрос превалирует над всеми остальными историческими категориями. И тысячу, сто тысяч раз Гобино прав, — Гитлер кричал уже на весь замок, — что настоящие арийцы, эта соль земли, позволили себе — пусть и в небольшой, но все равно в преступной мере! — перемешаться с неарийцами. Таких к ответу, в резервации!
Нам не надо много людей! Чтобы земля процветала, а народы благоденствовали, надо лишь три фактора. Первое — руководителей, фюреров, самых мудрых, тех, кто поведет нацию по правильному пути. Второе — народ должен умело и очень хорошо трудиться, каждый на своем месте — будь то министр или дворник, про которого я уже упомянул. И третье — жизненное пространство с его недрами. Самую черную работу станут выполнять, понятно, неарийцы. Для этого они и появились на земле.
Но каждый — ариец или неариец — должен работать, работать и еще раз работать! Кто не работает — того следует… — Гитлер сделал красноречивый жест вокруг шеи. — И еще — каждый ариец обязан, обратите внимание, Рудольф, обязан поддерживать чистоту расы.
Кстати, запишите, это я включу в рукопись.
И Гитлер, задумчиво прохаживаясь по камере, начал диктовать:
— Люди гибнут не из-за проигранных войн, а из-за потери сопротивляемости… Все, что не является полноценной расой на этой земле, — плевелы.
Диктовку прервал надзиратель:
— Господин Гитлер, господин Гесс, пожалуйте на ужин.
— Мы работаем, — сказал Гитлер. — Пожалуйста, скажите денщику, чтобы сюда принесли… И напомните: котлеты и курицу не надо. Сто раз говорил, что мясного я не ем. А они несут и несут!
— На ужин рыба с овощным гарниром, сыр швейцарский и фрукты, — ответил надзиратель.
Гитлер, обращаясь к Гессу:
— Что за дикарский обычай — поедать трупы животных? Для меня съесть свиную отбивную — это все равно, что использовать в еду мягкие части этого самого надзирателя! Брр… Употреблять мясо — это такое же гнусное извращение, как мужеложство или лесбиянство.
Но, посмотрев на бедного Гесса, еще преданного извращению есть мясо, Гитлер добродушно расхохотался:
— Хорошо, пусть кто хочет, мясо пока ест. Наши дети будут глядеть на него с отвращением. А лесбиянок, педерастов и прочих выродков мы будем сжигать в крематориях. Жестоко? Только на первый взгляд. Это не более жестоко, чем уничтожать вибрион холеры. Он тоже хочет жить, но мы его уничтожаем, иначе он истребит все человечество. Так и это отребье. Пусть размножаются настоящие, здоровые люди. И тогда земля расцветет, настанет эра всеобщего счастья! Хотя идеи духа и героизм — куда более важны, чем экономика!
— Вы — гений! — Гесс с искренним восхищением смотрел на фюрера.
— Господин Гитлер, кушать подано! И, если вас не затруднит, говорите немножко потише. У господина Геринга, что в соседней камере, болят зубы и громкие крики его тревожат.
Гитлер, ничего не отвечая, подошел к одному из двух окон камеры и залюбовался майской зеленью, изумрудно игравшей в лучах заходящего солнца. Когда начальник тюрьмы попытался объяснить Гитлеру, что он помещен в очень «комфортабельную камеру», то фюрер с презрительной улыбкой ответил:
— Вы попробуйте в своей комфортабельной квартире просидеть хотя бы месяц, тогда вы узнаете, что такое тюрьма. А мне предстоит здесь провести еще без малого пять лет…
Начальник покровительственно улыбнулся:
— Будем надеяться, что пять лет вам сидеть не придется…
И, как всякий начальник, он окажется прав.
* * *
20 декабря 1924 года, когда во всех немецких домах начинали разукрашивать рождественские елки, 35-летний Адольф Шикльгрубер, он же Гитлер, вышел на свободу.
— Я предчувствую, — сказал он своему верному другу Гессу, — я ясно чувствую: нас ждет великое будущее. Это чувство я ношу в груди с самого своего трудного детства. Моя жизнь принадлежит не мне. Служение великой Германии — вот для чего Создатель послал меня в этот мир.
30 января 1933 года он придет к власти.
3
Бывают странные сближенья! 9 ноября 1933 года Шведская академия примет решение о присуждении Бунину Нобелевской премии.
В этот же день по случаю юбилея— 10-летия со дня «пивного путча» в Мюнхене пройдет гигантская манифестация. Ее станет приветствовать сам фюрер.
Толпа будет в восторге орать: «Хайль, Гитлер!»
Захлебываясь от подобострастья, глава баварского правительства Зиберт сообщит:
— В Мюнхене будет открыт музей великому сыну немецкого народа Адольфу Гитлеру.
Над толпою пронеслось восторженное: «Хайль, Гитлер!»
Двумя днями раньше другой любимый вождь, стоя на трибуне мавзолея Ленина, будет приветствовать праздничную демонстрацию — по случаю 16-летия Октябрьской революции.
На всю страну разнесут динамики восторженные крики трудящихся:
— Братский привет германскому рабочему классу!
— Да здравствует великий вождь и учитель Иосиф Виссарионович Сталин!
Ликование будет искренним и всенародным.
* * *
10 ноября лишь за одну ночь Германия празднично преобразится. Дома украсятся флагами и цветами. Вдоль площадей и улиц протянутся тщательно выписанные плакаты и транспаранты:
Один народ, один вождь, одно — да!
Борьба Гитлера — борьба за мир!
С Гитлером — против безумия вооружения!
За мир во всем мире!
На дверях ресторанов, кафе, синематографов — приглашения: «Немец, войди и выслушай речь фюрера! Наш радиоаппарат к твоим услугам!»
На всех перекрестках установят громкоговорители.
Ровно в час дня заревут сирены всех берлинских заводов. Вся Германия подхватит этот рев. Все остановится: станки, автомобили, люди, трамваи, поезда метро.
Затем воцарится кладбищенская тишина…
Окруженный шестью телохранителями, на круглую площадку в большом зале динамо-машин завода Сименс-Шуккерт поднялся великий вождь и учитель германского народа Адольф Гитлер.
Любимый диктор Гитлера Ганс Фриче объявил: «Внимание, внимание! Работают все радиостанции Германии!»
Жестикулируя четкими и быстрыми взмахами правой руки, делая уместные паузы, то понижая, го возвышая голос, Гитлер выкрикнул:
— Все войны кончаются победой той или иной страны. Но нельзя на вечные времена делить народы на победителей и побежденных.
Гитлер замолчал.
Германия затаила дыхание: что дальше скажет вождь? Его золотое слово определит на годы судьбу каждого честного немца. И фюрер сказал:
— Германия никакой войны не хочет. В отличие от некоторых государственных деятелей, я много лет простым солдатом провел в окопах. Я знаю войну. Только уже поэтому хочу мира.
Но, — Гитлер взметнул кулак и сурово свел брови, — но Германия требует ра-вен-ства!
Всякий, кто слушал эту речь, а слушала ее вся Германия, непроизвольно сжал кулаки и повторил:
— Ррравенства!!
— Молодежь Германии! Обращаюсь к тебе. Вы, молодые, должны научиться мыслить и действовать по-германски. Жидовская пропаганда задурачила вас классовым сознанием и прочей вредной чушью. Эту дурь мы выбьем из ваших голов! Я воспитаю молодежь, перед которой содрогнется весь мир! Вы должны быть властными, активными, неустрашимыми и жестокими. Пусть каждый распрямит плечи и подымет голову. Я хочу видеть в ваших глазах неукротимую гордость и независимость хищного зверя. Вам, молодым, будет принадлежать весь мир. Вы — наша надежда!
Фюрер перевел дыхание. Его лицо вдруг исказила презрительная гримаса:
— С тонущего корабля первыми бегут крысы. Из новой возрождающейся Германии сбежали крысы в котелках, с тросточками и солидными банковскими счетами в заграничных банках. Это интернациональное еврейско-коммунистическое отребье опутало сетями наше государство, высасывало из него жизненные соки. Поняв, что близок час расплаты за их преступления, они бежали и теперь осели в Лондоне, Париже, Праге. Там они строят против нас козни, разжигают пожар войны.
Гитлер вновь энергично разрезал кулаком воздух:
— Это сионистское сообщество трезвонит о каких-то «демократических свободах». Для них эти «свободы» — возможность жить за чужой счет. Для нас — возможность честно трудиться на благо Германии, иметь материальный достаток, цель в жизни, отличное и бесплатное медицинское обслуживание, растить здоровое молодое поколение. Вы слышите меня, женщины Германии? Вы слышите меня, наши славные ветераны? Вы слышите мои слона — моя любовь, моя надежда! — молодость государства? Если «да» — то сделайте правильный выбор 12 ноября.
