Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри

Теперь же Барк стоял на коленях, сжимая пальцы Бранвин в своей большой ладони.

– Госпожа, – шептал он, – пойди ненадолго в зал, ляг отдохни и позволь мне посидеть с ним… Неужто ты думаешь, с ним может случиться что-то плохое, когда я рядом? Я никому не дам подойти к нему ни из этого мира, ни из иного. У тебя есть дети, госпожа. Ты нужна им. Им нужно, чтобы ты поспала и поела, умылась и улыбнулась.

Она поняла. Она взглянула на него с неизмеримым терпением, выплакав уже все, что накопилось за жизнь, но верность Барка тронула ее сердце.

– Они не мои дети, – сказала она, – но его. Неужто ты думаешь, я осмелюсь подпустить их к нему, таких, одаренных Видением? Они видели, как его ранили, видели, как он повернул домой. Что еще они могут увидеть, Барк? Я слепа к таким вещам. Я могу лишь сидеть с ним, мне не дано иное страдание. И мои дети знают это. Они знают, где мое место.

– Они – дети, – повторил Барк, – и мучаются по-своему.

– Разве? – Бранвин вспомнила утренние завтраки и слезы на ребячьих лицах, первые шаги и разбитые коленки, и лес, где они потерялись, и встречу у ворот, когда их нашли. Но она взглянула на спящего Кирана и почувствовала, что он для нее важнее всего остального. – Нет.

Снова послышалось пение – стон старого дерева на ветру, ибо ветер был сильным, и где-то рокотал гром. Лишь этот звук нарушил тишину. Ветер ворвался в комнату, и Бранвин подоткнула одеяла.

– Нет, – повторила она, Барк встал и хотел закрыть ставни. – Он не разрешает их закрывать.

С тревожным взглядом Барк остановился и сжал губы.

– Проклятие этим стонам.

– Какое-то старое дерево в низовьях реки – наверное, сломан сук. – Она пригладила волосы Кирана и носовым платком обтерла ему лоб. – Тихо, тихо, спи спокойно.

– Дерево, – повторил Барк. – Госпожа, разве ты не слышишь?

Бранвин взглянула на Барка, ощутив, как сердце ее сжалось.

– Я слышу ветер, – промолвила она. – Не мучай меня своими фантазиями.

– Может быть. – Плечи его опустились, и он устремил свой взор мимо нее на Кирана с невыразимой печалью. До нее доходили слухи. Бранвин слышала их за дверью – граница разорена, хутора горят. В замок приходили последние беженцы. Об этом не говорили в этой комнате, чтобы не слышал Киран. Здесь все беседы были о мире, покое, о доме и не «съешь ли немножко бульона, любовь моя?», но он отказывался. А границы горели, и тучи сгущались над ними с каждым днем. Звучали скрипы и стоны, которые Бранвин и остальные не могли от него скрыть. «Что это?» – спрашивал Киран. «О, это везут продовольствие», – отвечала она: казалось, его легко обмануть – он забывал, что она уже это говорила. А тем временем двор заполнялся народом, устанавливались навесы, и Кер Велл готовился к осаде.

– Нет, не ветер, – прошептал Киран, широко раскрыв глаза. – Любовь моя, неужто ты не слышишь?

– Мало ли что там, – небрежно ответила Бранвин и улыбнулась ему. – Может, закроем ставни?

– Это Барк? Боги, кто там командует? Роан?

– Господин, – Барк обеспокоенно приблизился и взял его руку. – Все хорошо.

– Хорошо? – глаза Кирана снова закрылись. – Хорошо ли лгать мне, старый волк? Я знаю. Я могу видеть лучше обоих вас. И слышать. – Голос звучал слабо, и даже это, кажется, стоило его обладателю больших усилий. – Больше я не могу оставаться. Мне пора ехать. Аодан заждался. Бранвин, Бранвин…

– О боги, Киран! – Она обхватила его за шею и прижалась к нему головой. – Я не отпущу тебя. Нет.

И видения нахлынули на нее – туман, где извивались темные твари среди призраков деревьев, и какая-то белая фигура полоскала кровавые тряпки в Керберне под собственные завывания. Бранвин отогнала видение, заставив себя открыть глаза, устремив их на знакомые камни и Барка, Барка, стоявшего рядом. Вой раздавался все ближе и ближе – какая-то голодная тварь.

Так въехал в замок Ризи, когда его уже никто не ждал. И приветственные крики встречали его со стены, где собрался встревоженный люд посмотреть, что означает этот клуб пыли в лучах тающего солнца – тающего, а не садящегося, ибо каждый день солнце утопало во мгле, теряясь в облачных бастионах, подступивших с запада. В зеленоватых сумерках подъезжали южане под своими черными с серебром знаменами, три отряда, ощетинившиеся копьями.

– Люди Дру! – раздался клич. – Ризи вернулся! – передавалось от стены к стене теми, кто занял лучшие наблюдательные позиции.

– Открывайте ворота! – вскричал Донал, ибо большие ворота были закрыты и требовался особый приказ; и он послал пажа с известиями в зал, к Барку и госпоже, которая могла сообщить это господину и приободрить его.

– Ризи! – промолвил он и обнял невысокого человека, который спешился и встретил его на лестнице, а народ все восторженно кричал. – Ризи. – Донал хромал. Лицо Ризи было покрыто шрамами. И страх таился в темных глазах Ризи, щеки его осунулись, и новые морщины пролегли вокруг рта. Обняв друг друга за плечи, они вглядывались в свои новые лица, пытаясь прочесть все, что с ними было, но Донал просто обнял южанина во второй раз, и слова застряли у него в горле, но взгляды были красноречивее слов. И еще двое приблизились к подножию лестницы, невысокие и похожие на Ризи, в темных одеждах и потемневшем металле.

– Мои братья, – промолвил Ризи. – Оуэн и Маддок, сыновья Дру.

– Мой господин не может спуститься приветствовать вас, – ответил Донал, – иначе он был бы здесь. Но добро пожаловать в зал от его имени и имени его госпожи. Да вознаградят вас боги за ваш приход. Ваши люди получат эль и ужин – в этом нет у нас недостатка. – И, заметив дежурного на стене, он отдал ему распоряжения. – Идемте, – сказал он Ризи и его братьям. – Идемте наверх. А там как хотите – будете отдыхать или рассказывать, но главное сразу – господин Киран ранен… – Слова застряли у него в горле. – Моя госпожа там. Пойдемте увидимся с ней.

– Тяжелые раны?

Донал кивнул, сжав губы, не давая вырваться горьким словам.

– Пройдешь сначала к нему? Госпожа не оставляет его.

– Да, – откликнулся Ризи. И на его усталом лице появились решительность и готовность к худшему.

Бранвин тихо плакала, когда они вошли в комнату; она обняла их всех и каждого – Ризи, Оуэна и Маддока, говоря шепотом:

– Он поправится, – как она настаивала уже сотню раз. – Он много спит, и это к лучшему. Я скажу ему, что вы пришли. Он захочет увидеть вас.

Но Киран лежал неподвижно и еле дышал, так что одеяла чуть вздымались на его груди, а плоть его и лунный камень казались неземного цвета.

– Да, –