Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L») - Фред Саберхаген

В довершение тирады он стряхнул воду со своей широкополой шляпы.

Деррон умел играть свою роль легко и естественно, и рассказ этот был отлично отрепетирован еще в Современности. Солдаты заулыбались, уменьшили бдительность и проявили желание поболтать. В монастыре места полно, сказали они, потому что монахи покинули его давным-давно. Жаль, конечно, что это не таверна с девками и пивом, даже хвороста маловато, но крыша хорошо сберегает от дождя. Да, они служат в одной из торговых компаний, в той, что подписала сейчас договор со Святым Храмом. Капитан и основная часть солдат находится сейчас в Оибоге.

— И если наш капитан только и может, что рукой издали махать, то нам волноваться нечего, верно? Что скажешь?

Несмотря на свою веселость, солдаты сохранили минимум профессиональной подозрительности, поэтому не стали говорить, сколько солдат оказались отрезанными на этом берегу реки, когда рухнул охраняемый ими мост — он мог оказаться разведчиком хорошо организованной банды разбойников. Деррон не стал расспрашивать, но по косвенным признакам понял, что их тут немного. Но вопрос относительно хозяев экипажа он все же рискнул задать.

— Хозяин один — старый господин. Его сопровождает слуга. Днем пришли еще два монаха. Так что пустых келий полно, сэр, выбирайте любую.

Деррон пробормотал благодарность. Один из солдат, прихватив фонарь, проводил его в коридор со сводчатым потолком, вдоль стены которого тянулся длинный ряд келий. Деррон вошел в одну из них.

У задней стены кельи стояла рама деревянной койки, которую еще не успели разрубить на дрова. На нее-то и присел Деррон, чтобы снять хлюпающие сапоги. Солдат с фонарем отправился обратно.

Он перевернул сапоги, чтобы они высыхали, потом растянулся на деревянной койке, подложив под голову мешок с вещами. Посох поставил поближе к кровати.

Он все-таки не достиг цели и не вернулся в тот, собственный, Оибог — такое у него было чувство. Амлинг… Его смерть казалась нереальной. Так же трудно было свыкнуться с сознанием того, что сам Винченто Винченто, отец-основатель науки Современности, находится всего в нескольких метрах от него и, быть может, именно он производит тот храп, что слабо доносился откуда-то из коридора.

Связавшись с Сектором, Деррон доложил о всех последних событиях. Потом на него медленно начал наплывать сон. Шум дождя убаюкивал, а мысль, что до завтрашнего утра он так или иначе не увидит Винченто, позволяла заснуть с сознанием выполненного долга.

Когда сознание начало уже меркнуть, Деррона поразила мысль, что голову его не занимает ни задание Сектора, ни его собственное стремление вернуться туда, ни потеря Амлинга, ни угроза берсеркеров…

Пульсирующий вызов Сектора вернул его в реальность.

— Одегард, нам удалось кое-что разобрать сквозь помехи. Внутри или поблизости от монастыря сейчас насчитывается четырнадцать жизнелиний. Одна из них, само собой, твоя. Другая — Винченто. Еще одна похожа на линию еще не родившегося младенца. Ты знаешь, как они выходят на экране — точками и пунктиром.

Деррон слегка шевельнулся, рама заскрипела. Ему было непонятным образом хорошо и уютно. За окном падали последние редкие капли дождя.

— Так, посмотри. Я, Винченто, двое слуг и двое солдат, которых я видел. Шесть. И еще, они скзали, два монаха. Восемь. Остается шесть необъясненных жизнелиний. Вероятно, еще четверо солдат и их полевая спутница, она-то и обзавелась вашей пунктирной линией. Едва ли она захочет вести ее дальше. Погодите, один из солдат определенно говорил что-то насчет того, что в округе нет девок… Значит, как я понимаю, один из присутствующих может не иметь жизнелиний на экранах, что может означать только одно — он или она и есть берсеркер-андроид.

— Да, мы так предполагаем.

— Завтра я посчитаю всех… и… погодите…

В темном проеме кельи шевельнулась фигура, еще более черная, чем ночь. Фигура монаха с капюшоном на голове, совершенно безликая во мраке. Монах сделал полшага в келью и вдруг замер.

Деррон застыл, вспоминая рясу, которую сняли с Амлинга. Рука его крепко сжала посох. Но он не осмелился бы использовать оружие, не зная точно, кто стоит перед ним. К тому же на такой короткой дистанции берсеркер вырвал бы посох из его рук, не дав даже прицелиться…

Прошло всего одно мгновение, потом фигура в капюшоне что-то пробормотала — это могло быть извинением за вторжение в занятую келью. И в следующий миг монах канул в темноту так же бесшумно, как и пришел.

Деррон полулежал, опираясь на локоть и все еще сжимая в руке посох. Он сразу же доложил о происходящем.

— Помни, он не осмелится убить тебя. Но стреляй только наверняка.

— Понял.

Он медленно вытянулся на койке. Ощущение уюта исчезло с последними каплями дождя.

Когда прикосновение чьей-то руки разбудило Винченто и он обнаружил, что спит среди голых каменных стен на влажной соломе, в душу его проник тошнотворный ужас. Случилось наихудшее — он валяется на дне темницы Защитников в ожидании казни. Ужас усилился, когда над ним склонилась безликая фигура монаха с капюшоном на голове. Он разглядел ее в сочившемся сквозь крохотное окошко свете луны. Очевидно, дождь кончился…

Дождь…

Ну конечно, он все еще в пути, он едет в Святой Город, и суд над ним еще не начался! Облегчение было так велико, что сгладило раздражение от неожиданного ночного визита.

— Что вам нужно? — пробормотал он, садясь на узкой, как полка, кровати и плотно закутываясь в дорожное одеяло. Его слуга, Вилл, продолжал спокойно спать, свернувшись на полу.

Лица посетителя не было видно под капюшоном, голос звучал, как погребальный шепот.

— Мессир Винченто, завтра вы должны в одиночестве прийти утром в собор. На пересечении нефа и трансепта вы получите добрую весть от высокопоставленных друзей.

Винченто осмысливал эти слова. Неужели Набур или Белам посылали ему знак снисхождения? Это было возможно. Но еще вероятнее, что это какая-то хитрость Защитников Веры.

— Это будет хорошая новость, мессир Винченто, — продолжил монах. — Приходите и будьте терпеливы, подождите, если с вами не встретятся сразу. Пересечение нефа и трансепта. И не пытайтесь узнать, кто я,

Винченто хранил молчание, решив ничем себя не выдавать. А посетитель, удовлетворившись тем, что послание доставлено, снова растворился в ночи.

Винченто снилось, что он вернулся на свою виллу, в поместье, которым снабдил его сенат родного города, что он лежит в безопасной теплой кровати и его согревает тело любовницы, уютно прижавшееся к боку.