Выбор - Анна Белинская

Мама с Никитой спят в комнате, а я боюсь разбудить их своими громкими мыслями, сидя на кухне и гипнотизируя взглядом глянцевую кофемашину.

Завтра уберу ее в коробку. И отправлю Филатовым.

Грею ледяные дрожащие руки о чашку чая, но мелкий озноб сотрясает мое тело, не давая согреться.

Кресло-кровать разложено, но уснуть мне сегодня не удастся, я уверена. Но это не такая проблема, когда завтра воскресенье и мне не нужно идти на работу. Пугать своим видом пациентов и без того с нарушенной психикой мне не хочется. А выгляжу я как труп. Моя обычно бледная кожа сейчас синего оттенка, а мешки под глазами как у заядлой пьяницы.

Это столько я плакала.

Сейчас во мне пустота, а под веками сухость, которую пытаюсь увлажнить, вдавливая из себя пару слезинок, но ни черта не получается. Наверное, у меня обезвоживание.

Ощущать, как на плечах лежит тонна грязи — как воткнуть в позвоночник кол. Я уже несколько раз принимала горячий душ, до покраснения кожи сдирая с себя мочалкой невидимый слой пролитых Максимом помоев, но, думаю, что даже воды священного Иордана не смогут очистить мою запятнанную душу и тело.

Напрягаю отяжелевший мозг, надавливая на виски подушечками указательных пальцев и растираю. Мне необходимо разложить по полочкам ситуацию, чтобы помочь себе справиться. Я не собираюсь утопать в жалости к себе, я просто хочу разобраться, возможно, даже найти объяснения поступку Филатова.

Стараюсь вспомнить всё, о чем говорил Максим, но кроме слова «шлюха», пульсирующего в голове назойливым маячком, брезгливого, озлобленного взгляда и некогда любимых губ, извергающих ядовитый поток оскорблений, мой мозг ничего не выдает. Мне сложно определить, что ранило сильнее: унизительные слова, брошенные при Кристине и ее родителях, либо бессовестное осквернение личного, касающегося только нас двоих, и публично обнаженное перед всеми.

Снова закрываю лицо руками, прячась в домике и сгорая от стыда и позора.

Данила и Полина Андреевна звонили несколько раз, но я не смогла взять трубку.

Вряд ли я когда-нибудь смогу уверенно смотреть им в глаза без оглядки на прошлое.

Что же ты натворил?

Глупый, импульсивный мальчишка…

Громкий стук в дверь пугает до чертиков. Это даже не стук, это требование.

Подскакиваю со стула и несусь в прихожую под нетерпеливые удары по входной двери.

На смену внутренним метаниям приходит страх, подкидывая моему воображению кошмарные картинки и предположения.

Страшно подойти к двери и посмотреть в глазок, но настойчивое содрогание ручки с обратной стороны побуждает прильнуть к дверному полотну.

— Саша, открой, это я.

Не могу поверить. Мне же не кажется? Прикрываю ладонью рот. Сердце пробивает ребра, а привкус ужаса во рту печет мое горло.

Вздрагиваю с очередным крепким ударом.

Господи, да он сейчас перебудит весь подъезд!

Сумасшедший!

Срываюсь в комнату и закрываю дверь, чтобы этот недоумок не разбудил маму с Никитой.

Зачем он пришел?

Что еще ему от меня надо?

Мало было унижений, так решил рассказать всему подъезду — какая я шлюха?

— Саша, открой, блть, — орет ненормальный.

Боже, что он творит?

Хватаюсь за голову и начинаю метаться по прихожей. Встаю на цыпочки и вижу Максима, облокотившегося к стене рядом с дверью.

Удар.

Отскакиваю от двери, нервно сминая губы.

— Нам нужно поговорить. Открой, мать твою, дверь. Я знаю, что ты не спишь.

Господи, да за что мне всё это? Он ведь так просто не уйдет.

«Перцовый баллончик», — осеняет меня.

Роюсь в рюкзаке, когда дверь в комнату тихо приоткрывается.

— Саша, что происходит? Кто там? – мама в длинной хлопковой сорочке стоит в проеме и щурится от исходящего из кухни света.

— Саша, открой, пожалуйста, — вновь истерит придурок.

Ошарашенная мама смотрит на меня глазами, полными вопросов, удивления и непонимания.

— Мам, все в порядке, иди ложись. Я разберусь, — стараюсь держать себя уверенно и подконтрольно, но мой голос дрожит, и от мамы это не скроешь.

— Саша, кто там? – взволнованно повторяет вопрос.

— Мам, иди, — не сдержавшись, рявкаю я.

Вот черт. Смотрю на мамулю умоляюще: «Иди же, ну. Пожалуйста».

Она хмурится, вздрагивает вместе со мной от очередного требовательного удара, но послушно выполняет просьбу, скрываясь в комнате.

Выдыхаю.

Нащупываю заветный предмет, зажимаю в руке, набираю побольше воздуха в легкие и резко распахиваю дверь.

Выставляю вперед руку прежде, чем Филатов успевает что-то сказать и опомниться.

— Убирайся! – не разжимая губ, цежу я. — Убирайся, пока я не вызвала полицию! – направляю на него баллончик, вставая в воинственную позу.