Милость Келсона - Кэтрин Куртц

Кэйтрин ждала его в одной из дальних гостиных, выходившей окнами во внутренний сад; рядом с ней стояли Джедаил, епископ Креода и четыре странствующих епископа, которые поддерживали Лориса и идею независимости Меары: Мир де Кирни, Гилберт Десмонд, Раймер де Валенс и Кэлдер Шиильский, дядя Кэйтрин по материнской линии, — а точнее, двоюродный дед.

Лицо Кэйтрин вдруг стало белее, чем ее одежды, когда она увидела, кого прислал король Келсон.

— Как он осмелился прислать именно тебя, из всей своей свиты? — негромко проговорила она, и Дугал, видя ее бледность, испугался, что она вот-вот потеряет сознание. — И как ты вообще осмелился показаться мне на глаза?

Дугал отсалютовал самым почтительным образом, — он был королевским послом и стоял перед главным противником Келсона.

— Миледи, вы не можете предполагать, что какой-то другой посол Халдейна принесет вам вести, которые вы были бы рады слышать, — вежливо ответил он. — И его величество подумал, что неприятное по крайней мере лучше услышать от родственника.

Кэйтрин, приложив немалые усилия, взяла себя в руки и снова стала королевой. Она осторожно положила ладони на подлокотники кресла, которое в данный момент превратилось лишь в тень трона.

— Какие… новости? — очень тихо спросила она. — Сикард?..

— Мертв, миледи.

— А мой… мой сын?

— Тоже.

Руки Кэйтрин мгновенно взлетели к губам, чтобы подавить болезненный стон, едва не вырвавшийся из ее груди; Джедаил опустился на колени возле ее кресла и прижался лбом к колену Кэйтрин. Креода сделал несколько шагов по направлению к Дугалу.

— Что с архиепископом Лорисом?

Манеры Дугала невольно стали холоднее и жестче, хотя он и знал, что ему следует соблюдать полный нейтралитет, будучи послом Келсона.

— Он взят в плен, ваша светлость. И монсиньор Горони также. Они ожидают королевского суда.

— Но это невозможно! — прошептал Креода, скорее обращаясь к самому себе, чем к кому-либо еще. Джедаил побледнел, остальные служители церкви, ошеломленные и испуганные, тихо заговорили между собой.

— Уверяю вас, ваша светлость, это не только возможно, это уже произошло, — холодно произнес Дугал. — И, честно говоря…

Он умолк, не договорив, поскольку сейчас не время было рассуждать о том, что Лорис и Горони сделали с его отцом, или вдаваться в подробности его отношений с Дунканом; сейчас они оба были просто пограничниками. И он сказал то, что должен был сказать как посол:

— Но более подробно вы узнаете все в свое время от его величества, и он готов высказать вам свои соболезнования. А сейчас в мои обязанности входит сообщить вам, миледи, условия, которые предлагает вам его величество.

— Как смеешь ты предлагать условия мне? — прошептала Кэйтрин.

Дугал удивленно вскинул голову.

— Но, миледи, вы проиграли! Уверен, вы и сами ничего другого не думаете.

Кэйтрин откинулась на спинку кресла и, взяв себя в руки, остановила взгляд на Дугале.

— Я в безопасности, я нахожусь в своей собственной столице Лаасе, молодой Мак-Ардри, — твердо произнесла Кэйтрин. — Твоему Келсону не удастся вытащить меня отсюда.

— Вытащить вас? — Дугал изумленно оглядел всех по очереди. — Мадам, вы в осаде. Ваши командующие и главные советники либо в плену, либо убиты. Ваша армия разбита на поле сражения и приняла присягу верности Халдейну, как это уже случалось однажды, давно. Его величество просто ждет, когда вы выйдете. И будет ждать, сколько понадобится. Вы не сможете бежать отсюда. Вы проиграли.

Джедаил положил дрожащую руку на руку своей тетушки и дерзко посмотрел на Дугала.

— Так каковы же условия короля, кузен? — негромко спросил он.

— Я вам их прочту, — ответил Дугал, доставая из-за пазухи свиток и глубоко вздыхая. — «Келсон Синхил Райс Энтони Халдейн, милостью Божией король Гвиннеда, владетель Меары и лорд Пурпурной Марки, сообщает леди Кэйтрин Квинелл, так называемой Меарской самозванке, — начал он читать ровно и уверенно, постепенно разворачивая свиток. — Сударыня, дальнейшее сопротивление вашему законному сюзерену приведет лишь к дальнейшей бессмысленной потере жизней жителей Меары; а смерть каждого преданного Халдейну человека повлечет за собой казнь десяти меарцев, как только битва будет закончена. Однако если ваша милость сдастся без каких-либо оговорок, мы намерены предложить вам следующее. Первое. Против народа Меары в целом не будут приниматься никакие меры наказания, однако знать и бывшие военные командиры должны будут принести клятву верности королю Келсону Гвиннедскому как своему законному сюзерену и сеньору, и будут подвергаться наказаниям, если в будущем отрекутся от своих клятв. Те, кто выкажет неповиновение законам Гвиннеда, точно так же будут судимы лично».

— «Второе», — Дугал снова глубоко вздохнул, и, ни на кого не глянув, принялся читать следующий пункт королевских условий. — «Тела Сикарда Мак-Ардри и Итела Меарского будут похоронены со всеми надлежащими почестями, здесь, в Лаасе. Леди Кэйтрин будет дозволено присутствовать при церемонии».

— Как они умерли? — донесся до Дугала голос Кэйтрин, перебивший его официальное чтение.

Дугал поднял голову и посмотрел на нее, потом снова уставился в свиток.

— Разве сейчас важны подробности, миледи? — мягко сказал он. — Они лишь еще больше огорчат вас.

— Расскажи! — потребовала Кэйтрин. — Иначе я не стану слушать требования твоего господина!

— Хорошо.

Дугал отпустил край свитка, позволив тому снова свернуться, и заговорил, тщательно выбирая слова, стараясь как можно более смягчить правду.

— Ваш муж умер с мечом в руке, мадам, — осторожно сказал он. — Я… мне говорили, что он умер как храбрый человек, он предпочел смерть плену, когда понял, что потерял свою армию.

— Да, — выдохнула Кэйтрин. — Это похоже на него. Ты присутствовал при его смерти?

— Нет, миледи.

— Но он умер быстро? — настойчиво спросила Кэйтрин. — Скажи мне, что он не мучился!

— Я уверен в этом, миледи, — ответил Дугал, в памяти которого ярко вспыхнула сцена смерти Сикарда… стрела, вонзившаяся в его глаз… — Его рана была такова, что смерть должна была наступить мгновенно. Я не думаю, что он успел что-то почувствовать.

— Спасибо Господу хотя бы за это! — прошептала Кэйтрин в сложенные ладони, поднесенные к губам, а потом снова посмотрела на Дугала. — А мой сын?

Дугал нервно сглотнул, будучи уверен, что обстоятельства смерти сына потрясут Кэйтрин куда сильнее, чем обстоятельства смерти супруга. Но в его сердце не было ни капли сочувствия к Ителу.