Милость Келсона - Кэтрин Куртц

Глава XXI

Совлек с меня славу мою и снял венец с головы моей.[22]

Так им и не удалось установить связь с Ричендой в эту ночь; но на следующую они это сделали — и узнали о торентском заговоре, раскрытом уже после их последнего контакта.

— Теперь для нас еще более важно как можно скорее привести дело к развязке, — говорил Келсон Моргану на следующее утро, когда они уже скакали по направлению к Лаасу, изнемогая от зноя на плоской равнине, залитой солнечными лучами. — Пока все выглядит так, будто ситуация в наших руках, но мне бы хотелось поскорее очутиться в Ремуте, чтобы самому во всем разобраться.

Однако и неделей позже, когда они уже начали осаду Лааса, в Ремуте ничего не изменилось. Дункан с каждым днем все набирался и набирался сил, и наконец ко всеобщей радости выбрался из носилок — как раз когда они добрались до Лааса; однако носки его сапог были обрезаны, чтобы уберечь от ненужных травм пальцы его ног, и он постоянно носил тонкие легкие перчатки, чтобы предохранить руки. Он все еще слишком быстро утомлялся, однако он отлично знал, как бесятся Лорис и Горони, видя его верхом на коне, — ведь ему надлежало давным-давно обратиться в прах и пепел! — и потому он доставлял себе небольшое удовольствие показаться им изредка и подразнить их. Лорис и Горони ехали верхом, но в цепях, и стража не отступала от них ни на шаг.

Когда Келсон и главные силы Гвиннеда начали осаду крепости Лааса, армия короля сильно увеличилась за счет добровольцев — граждан Меары, поклявшихся в верности Келсону после битвы в долине Дорна. А закованных в кандалы Лориса и Горони также сопровождали меарцы, до сих пор не пожелавшие дать клятву верности новому сюзерену, — но таких нашлась всего горстка. Тела Сикарда и Итела везли в искусно изготовленных гробах на крепкой телеге, тащившейся следом за воинскими отрядами; из-за сильной жары тела уже начали вонять.

Незадолго до полудня следующего за днем прибытия к Лаасу дня, когда город уже успел как следует встревожиться, видя огни лагеря огромной армии Халдейна, рассыпавшиеся предыдущей ночью по всей равнине вокруг города, Келсон, с флагом переговоров, подскакал к городской стене на расстояние выстрела из лука, в сопровождении герцогов Аларика, Эвана и Дункана. Келсона сопровождали также архиепископ Кардиель, Дугал и шесть рыцарей из личной гвардии короля, а барон Джодрел и еще шесть гвардейцев гнали перед собой Лориса и Горони. Вскоре из боковой двери рядом с городскими воротами выехал одинокий верховой герольд, с белым парламентским флагом, — он выглядел сдержанным и спокойным.

— Моя госпожа приказала мне спросить вас о ваших намерениях, король Гвиннеда, — произнес парламентарий, адресовав Келсону и его сопровождению вежливый салют.

Келсон ехал с поднятым забралом; на его шлеме красовалась золотая корона, усыпанная драгоценными камнями. Король спокойно и внимательно изучил взглядом парламентария и сказал:

— Твоя госпожа наверняка и сама может догадаться, что мои намерения при данных обстоятельствах не могут быть вполне мирными. Ей также нужно знать — мы взяли в плен ее главнокомандующего, Эдмунда Лориса, и священника Горони, а многие из тех, что еще недавно находились в ее армии, ныне перешли под знамена Халдейна. Кроме этого я ничего не скажу тебе; а другие предложения, как я подозреваю, твоя госпожа предпочтет услышать от кого-нибудь повыше тебя рангом.

Посланец горделиво вскинул голову, но заговорил ровным и спокойным тоном:

— Я рыцарь, и я посланник моей леди, сир король. Я думаю, из этого ясно, что она вполне доверяет мне принести от вас любое послание.

Келсон посмотрел на поводья, которые держал затянутой в перчатку рукой, — красная кожа сверкала на фоне белой… Они с Дугалом долго обсуждали, кто должен сообщить претендентке на трон Меары особые новости — о смерти ее мужа и сына, а также донести до нее условия Келсона, — и Дугал в конце концов одержал победу.

— Есть обстоятельства, неведомые тебе, сэр рыцарь, и их твоей госпоже лучше услышать собственными ушами. Поэтому я желаю отправить с тобой своего собственного гонца, чтобы он поговорил с твоей леди. Я полагаю, она гарантирует ему полную безопасность?

— Сир! Моя госпожа — дама чести!

— О, мы все стараемся быть людьми чести, — устало сказал Келсон. — Ты будешь сопровождать моего посланца?

— Разумеется, сир. — Посланец с легкой подозрительностью во взгляде посмотрел на Моргана и Дункана. — Вот только я не думаю, что моя госпожа будет рада принять у себя Дерини… о, я ни в коем случае не желаю нанести оскорбление вашим милостям, — тут же добавил он.

Келсон едва заметно кивнул.

— Я решил послать к ней графа, а не герцога, — спокойно произнес он. — И к тому же ее родственника, хотя, боюсь, в последнее время она не поддерживала с ним отношений. Примет ли она своего племянника, графа Дугала Мак-Ардри, как ты думаешь?

Гонец окинул Дугала долгим оценивающим взглядом, потом снова посмотрел на короля, и на его лице вдруг отразилась неуверенность.

— Гарантия безопасности парламентария относится и к графу, безусловно, — сказал он, слегка запинаясь. — Но… вы не знаете, что произошло с лордом Сикардом, сир?

Келсон серьезно кивнул.

— Я знаю. Но это как раз та новость, которую твоя госпожа должна услышать первой, — ответил он. — И лучше будет, если услышит она ее от графа Дугала. Ты можешь отвести его к ней прямо сейчас?

Дугал и посланник Кэйтрин едва ли обменялись и дюжиной слов, пока скакали к главным воротам Лааса. Да им и нечего было сказать друг другу. Дугал был мрачен и серьезен, придавленный грузом тех новостей, которые он нес Кэйтрин, а посланник самозванки едва ли стремился поскорее услышать то, что почти наверняка означало бы конец притязаниям Меары на независимость.

Поскольку Дугал заранее знал, что ему предстоит выступить скорее в роли посла, нежели в роли графа-воина, он был одет не в боевые доспехи, а в обычный кожаный костюм для верховой езды, и на его поясе не было ни меча, ни кинжала. На его груди в качестве перевязи красовался новый плед цветов клана Мак-Ардри, подчеркивавший его родство с самозванкой, а над пограничным беретом развевались три орлиных пера вождя клана; коса пограничника была сегодня перевязана черной лентой.

Он скакал рядом с посланником Меары, сосредоточенно глядя прямо перед собой, и даже когда они уже очутились во дворе замка и спешились, он не бросил ни единого взгляда ни вправо, ни влево, и молча направился за гонцом вверх по ступеням; дальше они свернули в боковой коридор, не пересекая главный вестибюль замка.