Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

Он подошел к Полине Семеновне и, приложив руку к сердцу, грустно произнес:

– И вы простите меня.– Виленский развел руками: – Увы, я не принадлежу себе…

– А как же помолвка?– растерянно, упавшим голосом спросила Вольская-Валуа.– Гости, стол…

– Считайте, я буду среди вас.– Виленский обнял Полину Семеновну за плечи.– Всем своим существом!… Поднимите бокалы за наше с Ниночкой будущее счастье…

– Сергей Николаевич,– осторожно напомнил Зайцев, показывая на часы.– Самолет могут задержать на пять-десять минут, но не больше…

– Едем, сейчас едем,– кивнул Виленский.– Не огорчайтесь, Полина Семеновна, мы в Москве такой пир закатим! А сегодня от моего имени поблагодарите всех тех, кто придет в этот дом. И запомните: помолвка не отменяется. Ни в коем случае!

Полина Семеновна понимающе кивнула.

Виленский на прощанье обнял тетку невесты и расцеловал ее в обе щеки.

– Не знаю даже, как вас благодарить,– сказал он прочувствованно.-З а все, за все! И не говорю «прощайте»… До самого скорого!

Полина Семеновна поцеловала его в лоб, попрощалась с Зайцевым и, как только захлопнулась дверь, бросилась к окну.

Виленский с референтом сели в длинный черный лимузин. Машина тут же сорвалась с места…

Вечером, в назначенный час собрались гости. Нина была в новом вечернем платье. Сели за стол. Рядом с невестой символически был поставлен стул, а на стол – прибор для временно отсутствующего жениха. Торжественно прошло по задуманному плану (правда, без ремизовского сюрприза). Внезапный вызов Сергея Николаевича в Москву для выполнения спецзадания в какой-то степени даже придал всему этому элемент значимости и необычности…

Когда Игорь вернулся со вступительного экзамена по математике и рассказал матери, что там произошло, Валентина Павловна не удержалась и поспешила к Мажаровым.

– Я ваша должница на всю жизнь! – облобызала она Нину.

– Сдал, да?– порадовалась вместе с соседкой девушка.

– Только благодаря вашему жениху! – воскликнула Валентина Павловна.– Но сколько пережил мой мальчик за каких-то полтора часа! Кошмар! События развивались прямо-таки драматически…

– Ну да?– охнула Мажарова.

– Нет, вы только послушайте,– продолжала Крюкова.– Значит, берет Игорек билет. Труднейшие вопросы. И задача черт знает какая сложная. Игорь садится готовиться к ответу. Волнуется – ужас!

– А вы его предупредили?– перебила соседку Нина.

– Что вы, зачем это! Не дай бог проговорился бы ненароком другим абитуриентам!… Так вот, потеет он над задачей… Тот самый Гаврилов несколько раз подходил к нему, стоял, смотрел, что мальчик делает. Манера у него такая. Следит, чтобы не пользовались шпаргалками.– Валентина Павловна вытерла платочком вспотевшие ладони – так она до сих пор была взволнована.

– А дальше?– нетерпеливо спросила Мажарова.

– Короче, задачу Игорек до конца так и не решил…

– Как это?

– Говорит, заклинило… А все уже ответили. Он один сидит в аудитории… В это время профессора Гаврилова вызвали к ректору… Экзамен принимают двое, понимаете? И тот, другой экзаменатор, тот, что помоложе, говорит: хватит, мол, думать, иди отвечать… Ответил Игорь на первый вопрос, подает решение задачи. И вы представляете, экзаменатор ставит Игорю двойку…

– Двойку? – ужаснулась Нина.

– Самую натуральную!… Тут возвращается профессор Гаврилов и спрашивает: ну как? Игорь сквозь слезы ответил, что завалил. Гаврилов взял листок с решением задачи… Ну а дальше – как в сказке… Гаврилов сказал, что хотя Игорь и не завершил задачу до конца, но нашел очень оригинальное, смелое решение… Представляете? И собственной рукой переправил двойку на пятерку!… Все говорят что с Гавриловым такого еще не бывало! – Крюкова подмигнула Нине.– Но мы-то знаем, в чем дело! И какой аргумент нашел, а? Вот что значит звонок ректору от самого Сергея Николаевича!

– Ну и хорошо,– сказала со вздохом облегчения Мажарова.– Главное, все закончилось благополучно.

– Не то слово! Прекрасно! А ведь на математике отсеялось больше половины абитуриентов!… Ниночка, милая, пойдемте к нам! Это событие необходимо как-то отметить…

– Я бы с удовольствием,– сказала Мажарова,– но жду звонка от Сергея.

– Передайте ему от меня самый сердечный привет! Вы не можете себе представить, как я благодарна ему. Я же мать!

– Будем надеяться, что и остальные экзамены Игорь сдаст на «отлично».

– Я теперь не сомневаюсь в этом.– Валентина Павловна многозначительно посмотрела на Мажарову и вдруг хихикнула:– Вашими молитвами.

Нина допоздна просидела возле телефона, но звонка из Москвы так и не было.

Виленский не позвонил ни на следующий день, ни на третий, ни на десятый. С тех пор, как его вызвали внезапно в столицу, от Сергея Николаевича не было никакой весточки. Но Нина ждала. Ждала на работе, ждала дома, никуда не отлучалась по вечерам.

Полина Семеновна первое время говорила:

– Нечего изводить себя. Смотри, на кого ты стала похожа: похудела, глаза провалились… Ты должна быть в форме! Пойди погуляй, отвлекись.

Но Мажаровой казалось, что, стоит только отлучиться, и именно в этот момент позвонит Виленский.

Шли дни, а от жениха не было ни слуху, ни духу.

Вольская-Валуа начала потихоньку ворчать:

– Хоть бы открыточку прислал… Всего два слова…

Теперь, отправляясь в магазин или на рынок, она все чаще вздыхала, говоря при этом:

– Пора бы Сергею объявиться…

Это был намек на то, что с деньгами у обеих было весьма туго: помолвка потребовала солидных расходов.

А когда Нина в день получки вернулась совсем пустая (зарплата ушла на покрытие долгов), Вольская-Валуа не сдержалась:

– Обижайся не обижайся, а мне все это не нравится. Так порядочные люди не поступают… Ел, понимаешь, на наш счет, пил, а…

– Что за мещанские разговоры! – перебила возмущенно тетку Нина.– Вы не имеете права!

– Имею! – в свою очередь перебила племянницу бывшая наездница.– Может, у него и бешеные деньги, а я тебе последние отдаю! Он, поди, сейчас икру трескает, а мы с тобой на макаронах сидим, копейки считаем!… Мог бы, между прочим, подкинуть, когда уезжал…

– Так ведь Сережа предлагал, но я отказалась… Я же вам рассказывала…

– Тоже мне гордячка нашлась! – фыркнула Вольская-Валуа.

– А кто меня учил: не мелочись? На такого жениха надо, мол, поставить все, что есть! Кто, а?– упрекала тетку Мажарова.

– Ладно, ладно,– несколько поостыла та.– Чего теперь говорить… Я тебя не попрекаю. Просто обидно: лезешь из кожи вон, хочешь как лучше, и обязательно что-то помешает… Ну хоть бы он еще на недельку задержался! Ей-богу, сделала бы все, чтобы вы уехали уже вместе… В загсе провернули бы быстренько. С его-то положением…

Разговоры о деньгах больше всего мучили Мажарову. И ведь речь шла о такой ничтожной сумме по сравнению с тем, что ее ожидало, когда она выйдет за Виленского. Дни, проведенные с Сергеем Николаевичем, вспоминались Нине как волшебный сон. Все было так легко и красиво – рестораны, прогулки, наряды…

«До чего же мы рабы ничтожных бумажек! – с отчаянием думала девушка.– Надо жить так, чтобы не они властвовали над нами, а мы над ними… Так говорил и Сережа».

Но как обрести эту желанную свободу, эту власть, Нина не знала. Но хотела. И ради этого была готова на что угодно.

Как-то забежал Антон. Первые слова его были:

– Что слышно от Сергея Николаевича?

– Он очень занят, Антоша,– неопределенно ответила Мажарова.– Но скоро освободится…

Ей было неловко признаваться, что жених пока ничем не дал знать о себе.

– Мне ничего не передавал?

– Господи,– раздраженно сказала Нина.– Человек только-только уехал, а ты…

– Понимаю, старуха, понимаю,– смутился Ремизов.

– Это сказка скоро сказывается, а дело…– назидательно произнесла Мажарова.

– Извини, Нинон,– виновато произнес Ремизов.– Просто все здесь уже вот так осточертело! – Он чиркнул рукой по горлу.– Я взял и послал подальше…

– Кого?

– Ансамбль.

– Уволился?– удивилась Нина.

– Ну… Пусть кто-нибудь другой поет для пьяных рож… Понимаешь, неделю назад какой-то тип заказывал одну песню за другой. Я, не щадя голоса, все исполнял, все его прихоти. А он, подлец, кинул мне всего рубль! Это было последней каплей… Нет, Антон Ремизов создан для более высокого полета, чем «Альбатрос»…

Бывший солист ансамбля улыбнулся своей шутке.

– А как у тебя с Верой? – поинтересовалась Мажарова.

– Да ну ее,– отмахнулся с гримасой Ремизов.– Рабоче-крестьянская кровь… Отсталая девица! Говорит, сначала распишемся… А на кой черт козе баян? Тоже мне богатство!

– Ясно,– усмехнулась Нина.– Не обломилось…

– Я даже рад. Свяжись с такой – крови попортишь ого-го!… Ну, чао, старушка!