Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

Про работу мы уже сказали. А что касается семьи…

Пока он находился в Южноморске, все шло отлично. Любые попытки Валентины Павловны создать грозовую атмосферу он пресекал в корне. Но стоило кандидату технических наук отбыть в командировку (они, считай, отнимали половину его жизненного и календарного времени), как Крюкова пыталась сотворить что-нибудь такое, что, по ее мнению, должно было, наконец, помочь восторжествовать справедливости.

Взять, к примеру, жилищный вопрос. В отсутствие мужа Валентина Павловна как-то пошла к самому директору института и спросила в лоб: почему до сих пор одному из лучших сотрудников не предоставят на худой конец двухкомнатную квартиру, хотя Крюков мог по положению претендовать и на трехкомнатную?

Ошарашенный начальник удивился:

– Но Юрий Алексеевич никогда даже не заикался об этом! – И что-то отметил в своем блокноте.

Вернулся кандидат наук из очередной командировки, узнал о походе супруги к директору института и тоже задал ей вопрос в лоб:

– Кто тебя уполномочивал ходить с жалобами?!

Жена расплакалась.

Но Юлик был неумолим.

– Пойми же, Валя,– более мягко сказал он,– я терпеть не могу клянчить, жаловаться, просить… Пусть за человека говорит его дело. А уж как там решат – на их совести…

– Это ты не хочешь понять меня, Юлик,– отвечала жена.– Сколько можно ютиться в одной комнате? Игорю уже семнадцатый год… Да и не солидно. Стыдно перед знакомыми…

– Так у нас, считай, две комнаты…

– Как две?– От удивления Крюкова даже огляделась вокруг.

– А кухня? – в свою очередь удивился Юрий Алексеевич.– Большая, светлая. Сыну там здорово! И где живем? В самом центре! Теперь ведь новые дома строят в тринадцатом микрорайоне… Хочешь жить у черта на куличках? Утром и вечером в автобус не втиснешься…

Валентина Павловна, вздохнув, согласно кивнула – муж тоже был прав.

– А на Сиреневой набережной строят дом-башню, девять этажей,– робко сказала она.– Лоджии в сторону моря… Там нельзя?

– Ого куда замахнулась! – присвистнул Крюков.– Не те мы с тобой птицы…

Один раз задуманное Крюковой дело удалось, но…

Как-то в доме зашел разговор о приобретении автомобиля (вести экономно хозяйство Валентина Павловна умела и ежемесячно откладывала кое-что на сберкнижку). Для нее обладание «Жигулями» явилось бы поводом кое-кому утереть нос. Для Юрия Алексеевича же этот вопрос был далеко не самым главным в жизни.

– Машину?– почесал он затылок.– Даже не знаю. Не думал… Вообще-то неплохо было бы, но как представишь: идти к начальству, просить, унижаться…– Крюков махнул рукой.

И вскоре отбыл в очередную степь, привязывать очередной проект насосной станции.

Валентина Павловна же решила сделать мужу очередной сюрприз.

И снова в кабинете директора института был задан вопрос в лоб:

– Почему ведущий специалист не может получить легковой автомобиль?

– Разве Юрий Алексеевич хочет иметь машину?– пуще прежнего удивился директор.– Так это запросто. Нам как раз выделили трое «Жигулей».

На сей раз он не стал ничего чиркать в своем блокноте, а вызвал заместителя и дал указание поставить Крюкова первым на получение вазовского красавца.

Но торжество супруги было сорвано.

– Зачем нам машина?– грозно спросил кандидат наук, когда вернулся из степи с облупившимися от беспощадного солнца носом и ушами.

– Как зачем! – словно пораженная громом, воскликнула Валентина Павловна.– Ты же сам хотел!

– Откуда ты взяла?

– Но мы ведь обсуждали этот вопрос перед твоим отъездом!

– Это я так… Гипотетически… А ты снова пошла с жалобой!

Валентина Павловна многозначительно шмыгнула носом.

– Валя,– опять смягчился Юрий Алексеевич,– ты как женщина просто понятия не имеешь, что значит машина. Это добровольное закабаление себя в рабство. И к кому? К железке! Во-первых, гараж, во-вторых, запчасти, в-третьих – стать личным шофером всех наших родственников… Я уже не говорю о расходах на бензин и прочую амортизацию. И еще. До твоей и моей работы – не более пятнадцати минут ходу… Я, между прочим, люблю ходить пешком…

Короче, никакие доводы жены в пользу приобретения «Жигулей» не помогли. Одна только мысль, что придется, к примеру, доставать какие-нибудь шины через темных лиц (в автосервисе, а тем более в магазине запчастей в Южноморске их еще никогда в свободной продаже не было), приводила Крюкова в ужас.

Первая очередь на машину была отдана одному из молодых сотрудников института, который опрометью бросился в рабство к железке на четырех колесах…

В описываемое время в доме Крюковых сгущались новые тучи. Игорек окончил школу и подал заявление в южноморский университет. Самый престижный (выражение Валентины Павловны) вуз в городе.

– Надеюсь, ты все сделаешь, чтобы Игорь поступил?– с вызовом спросила Юрия Алексеевича жена.

– Я уже все сделал,– ответил супруг.

– Ты говорил с Журавским?– обрадовалась Валентина Павловна.

– С Журавским я не говорил и не буду,– отрезал Крюков.

Журавский был декан факультета и бывший сослуживец Юрия Алексеевича.

– Так что же ты тогда сделал?– трагическим контральто произнесла Валентина Павловна.

– Передал нашему сыну любовь к науке– раз…

Последовал глубокий вздох жены.

– Научил его трудолюбию – два…

Последовал еще более глубокий вздох.

– Воспитал его честным, порядочным – три. Этого мало?

– В наше время – даже очень мало! – парировала жена.– Блат или деньги – вот чем можно взять любую крепость! Подумай, что будет, если Игорька срежут на экзаменах!

– Чушь! Если он достоин – пройдет.

– Я узнавала: на приемных экзаменах по математике всегда свирепствует какой-то Гаврилов… Ты его не знаешь?

– Не знаю и знать не хочу…

– Но ведь если Игорек не поступит – это армия! – в ужасе заломила руки Валентина Павловна.

– Армия так армия. Хорошая жизненная школа…

Некоторое время Крюкова молчала. Затем бросила в лицо мужу:

– Идеалист несчастный!

Были слезы, была истерика. Но это на Юрия Алексеевича не подействовало. Он уехал на строительство важного ирригационного объекта, в проект которого надо было срочно внести коррективы.

– Валентина,– сказал Крюков на прощание,– прошу тебя, ни в коем случае не ходи к Журавскому. У старикана железные принципы. Ты только испортишь мои с ним отношения…

Скрепя сердце Валентина Павловна дала слово, что не будет беспокоить декана. Однако сидеть сложа руки она не могла. Не в ее натуре было пускать любое дело на самотек. Тем паче если это касалось судьбы единственного сына.

«Ну что же,– подумала она,– на Журавском свет клином не сошелся».

И так как данное мужу слово касалось лишь декана, Валентина Павловна решила поискать другую фигуру, которая могла бы повлиять на ход событий, а главное – на свирепого Гаврилова.

Но такой человек не отыскивался. Среди родителей абитуриентов пошли даже слухи, что нынче любителям всяких окольных путей перекрыли все пути и лазейки.

А экзамены надвигались с жестокой неумолимостью.

Нужно ли говорить, какое впечатление на воображение Валентины Павловны произвело появление у Мажаровых явно очень ответственного человека…

Разведку Крюкова начала издалека. Поначалу пригласила на чашку чая Полину Семеновну, хотя прежде с ней лишь сухо здоровалась – какой резон знаться с отставной циркачкой?

Выставив на этот раз коробку шоколадных конфет и печенье, Валентина Павловна стала вдруг хвалить Нину (прежде, за глаза она называла Мажарову перезрелой барышней) и заодно прощупывала, кто такой Виленский.

Вольская-Валуа заливалась соловьем (знай наших!). Что, мол, Сергей Николаевич приехал из Москвы с большими полномочиями, остановился в «Прибое» в лучшем номере, местное начальство тянется перед ним по струнке.

Бывшая наездница буквально ошарашила соседку, сообщив, что Виленский ни мало ни много – жених Нины. Осталось лишь решить, где играть свадьбу, в Южноморске или же в Москве. Полина Семеновна, мягко говоря, опережала события, но уж больно ей хотелось поставить на место заносчивую соседку, которая прожужжала ей все уши о своем гениальном муже и вундеркинде-сыне.

После ухода Полины Семеновны Крюкова тут же позвонила знакомой, которая работала в гостинице «Прибой» дежурным администратором. Та подтвердила, что Виленский действительно какая-то важная особа. И передала то, что уже распространилось среди работников гостиницы: Виленский непосредственно принимал участие в событиях соседней области, где кое-кто из начальников после приезда московской комиссии полетел со своего места. По словам дежурной, у приезжего из Москвы бывают разные шишки, и Виленский обращается с ними как с подчиненными. Например, может запросто послать генерала за спичками. И тот выполняет поручение с радостью. А на днях Виленский подъехал к гостинице в роскошном открытом автомобиле с каким-то иностранцем-не то шейхом, не то восточным принцем (тот был в экзотической одежде, в чалме), а открыл дверцу и помог выйти из машины темнокожий слуга в ливрее…