Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

Единственное, что не беспокоило,– это деньги. Из тех, что так нежданно-негаданно свалились, можно сказать, с неба, она отдала долги, расплатилась с тетей Полей, и еще осталась порядочная толика.

Чтобы поддержать репутацию будущей жены влиятельного и состоятельного человека, Мажарова не скупилась на затраты. И деньги таяли день ото дня. Такая уж особенность у денег. Тем паче – у шальных. Они, как магнит, притягивают людей, подобных Фаине Петровне.

Спекулянтка скоро проторила дорожку к Нине и в общежитие. Девушка не могла отказать ей: во-первых, неудобно, во-вторых, та еще могла ей пригодиться (и, по мнению Нины, в недалеком будущем), в-третьих, Фе Пе приносила вещи, которые соблазнят кого угодно.

И вообще лихорадка приобретения захватила Мажарову. Ей казалось, что уже сами вещи делают человека значительным, возвышают над другими.

Появление дорогих нарядов, роскошного заграничного магнитофона, умопомрачительной зажигалки (девушка начала курить, считая это признаком светскости) и других безделушек она объясняла Вере, с которой жила в одной комнате, тем, что родители выдали ей деньги на приданое.

Ах, эта Вера…

Все ей расскажи, объясни, растолкуй. Особенно нервировало Мажарову, когда Вера поднимала вопрос о Виленском.

Действительно, тянулись дни, недели, а Сергей Николаевич все не ехал. Нине казалось, что девчонки втихомолку уже посмеиваются над ней (и правда, кое-кто судачил по этому поводу, а тут еще ближайшая подруга с расспросами. Нервы у Нины были на пределе.

Как-то у них с Верой произошел разговор, окончившийся ссорой.

– По-моему, так поступать, как твой Сергей, нельзя…– начала Вера.

Начала без всякого желания обидеть подругу и даже наоборот – из чувства сострадания.

– Значит, занят,– отрезала Мажарова.

– Так невеста же…– продолжала Вера.– Я просто удивляюсь… В книгах вон пишут, как влюбленные бросают самые важные дела, а раньше из заточения, из крепостей бежали, чтобы только увидеть любимую…

Вера обожала книги и фильмы про рыцарей, мушкетеров и прочих романтических героев. Она собирала макулатуру и таскала на приемный пункт ради томиков Дюма, которыми зачитывалась по ночам.

– А может, он за границей! – не сдавалась Нина.– И не имеет права давать о себе знать!

– Прямо уж! – возразила Вера.– Моей тете муж даже из Антарктиды звонил. По радиотелефону. Из Антарктиды! А это на другом конце планеты…

– Ну что ты пристала?– взвилась невеста Виленского.– Как пиявка, ей-богу!

– Просто дико… Чтобы в наше время всемирной коммуникации…– вставила было Вера только что вычитанное в газете слово.

Но Мажарова рыкнула на нее:

– Заткнись! Завидно, так и скажи!

– Что, что?– опешила Вера.

– Ну какие у тебя кадры?– презрительно скривилась Нина.– Один – шоферюга, другой – слесарь… Ты просто бесишься от зависти…

– Зато честные! – выкрикнула Вера, покраснев от обиды.

– Что ты имеешь в виду? – многозначительно прошипела Мажарова.

– А то… Может, твой Виленский – мошенник!– запальчиво ответила Вера.– Увидел, в какой квартире и обстановке ты живешь, вот и… А как узнал, что ты общежитская…

– Как ты смеешь! – Нина даже ногой топнула.– Сергей Николаевич… Сергей Николаевич…– Она задохнулась и некоторое время молчала, гневно глядя на соседку по комнате.– Да он сам имеет денег дай бог!… И вот какое кольцо подарил! – ткнула Нина под нос подруге подарок жениха.– И не забывай, Сережа – член коллегии!…

– По телевизору тоже показывали одного,– усмехнулась Вера.– Выдавал себя за генерала. А сам столько женщин обманул, что не сосчитать… Предлагал руку и сердце, потом обирал их – и поминай как звали… Судили голубчика, десять лет дали…

Это было последней каплей. Мажарова бросилась на Веру с кулаками, та завизжала и выскочила в коридор. Нина бросилась на кровать и разрыдалась: слова подруги разбередили в девушке ее же сомнения, которые с недавних пор не давали ей покоя.

«Нет-нет,– отгоняла их от себя Нина.– Ведь он жил не где-нибудь, а в «Прибое»! Даже сам директор гостиницы вытягивался перед ним!… А личный референт Зайцев? А восточный шейх со слугой? Генерал, который бегал для Сергея за спичками? В конце концов, звонки министра из Москвы?…»

Она вспомнила, как Виленскому было все легко и доступно – прогулки на яхте, билеты на концерт Пугачевой, места в оперном театре и многое другое, что простым смертным дается с превеликим трудом. Нина постепенно успокоилась. Сергей Николаевич есть Сергей Николаевич, могущественный, влиятельный, богатый. И он вернется к ней. Непременно вернется. А Верке просто завидно…

Несколько дней они не разговаривали друг с другом. Вера не выдержала, попросила прощения, и мир кое-как восстановился.

А тут случилось такое…

Беря «аванс» у Крюковой под обещание помочь в получении квартиры, Нина была уверена, что дело это каким-то образом удастся со временем уладить. Расчет, в основном, строился на замужестве. Она не сомневалась, что богатый и всесильный Виленский выручит в любом случае – или поможет семье кандидата технических наук въехать в вожделенную квартиру, или она вернет Валентине Павловне деньги.

Дом на Сиреневой набережной заложили в конце прошлого года. И хотя коробка здания была уже готова, ничто не предвещало быстрого окончания остальных работ. Всякая там окраска, оклейка, настилка… Строителей в газете ругали. Не сдавали они объекты в срок, и все тут.

Да что далеко ходить за примером: жилой дом для их комбината строили три года, а потом еще год устраняли недоделки после сдачи. А жильцы, получив ордера, въехали еще лишь через восемь месяцев – не ладилось то с водоснабжением, то с канализацией…

Обещая настырной Крюковой трехкомнатную квартиру на четвертом (непременно!) этаже, с лоджией на море (разумеется!), Нина была спокойна – развязка наступит еще не скоро. К тому времени она будет женой члена коллегии.

Однако Мажарову подвели. И кто бы мог предполагать – все те же склоняемые на все лады строители!

Оказывается, в той самой башне-девятиэтажке на Сиреневой набережной проходил конкурс лучших бригад отделочников, собравшихся со всей области. Так что дом сдали со значительным опережением графика и на оценку «отлично».

Об этом невесте Виленского радостно сообщила заявившаяся в общежитие Крюкова.

– Ниночка, вы не можете себе представить, какая чудная квартирка! Я только что оттуда!

– Какая квартирка?– переспросила ошеломленная девушка.– Откуда оттуда?

И Валентина Павловна рассказала ей, что ходила смотреть свое будущее гнездышко (найти его не составило труда: один подъезд, а на четвертом этаже всего одна трехкомнатная квартира). Поведала и о соревновании отделочников, и о досрочной сдаче.

– Вы знаете, у нас прекрасные соседи,– возбужденно продолжала Крюкова.– Директор гастронома, дочь генерала, очень милая молодая женщина. Она была так рада познакомиться со мной… Но я-то знаю почему…

– Уже въезжают?– выдавила из себя Мажарова, чувствуя, что у нее холодеет под ложечкой.

– Ну да! Выдают ордера,– ответила жена кандидата наук.– Вот я и пришла посоветоваться: подождать, когда вызовут в горисполком, или пойти завтра к председателю…

– Нет-нет! – вырвалось у девушки.– Я сама… Узнаю и… И тут же сообщу вам.

– Понимаю, понимаю,– согласно закивала Валентина Павловна.– Зачем лишний раз афишировать? День-другой не имеет значения… Столько ждали, так чего уж…

Нине кое-как удалось выпроводить Крюкову. Уходя, та сказала:

– Скоро из командировки возвращается мой Юлик. Представляете, какой его ждет сюрприз!…

«Это конец!» – оборвалось все внутри Мажаровой, когда за соседкой дяди закрылась дверь.

Ну сколько можно потянуть? Самое большее – неделю. И то вряд ли. Эта настырная баба не успокоится, будет надоедать, непременно опять пойдет проведать свое «гнездышко». А дом заселяется. И где гарантия, что уже завтра не въедут в ту квартиру настоящие хозяева? И тогда…

От этого «тогда» Мажарова пришла в ужас.

«Что делать? Боже мой, что же делать?– лихорадочно билось в голове.– Единственный выход – возврат Крюковой «аванса»… И сказать, что с квартирой сорвалось. Но где взять такую сумму?»

От денег, которые были недавно у девушки, остался, как говорится, один пшик.

Первой мыслью было – продать все! И наряды, и вещи, которыми так щедро снабдила ее Фаина Петровна. Но когда Мажарова стала предлагать их подругам, то поняла, девчонкам из общежития это не по карману. Да и на самом деле Фе Пе, мягко выражаясь, хорошо попользовалась Нининой широтой: Мажарова, оказывается, переплачивала спекулянтке в три-четыре раза. Даже избавившись от всего, не набралось бы и трети нужной суммы.

Тогда девушка перебрала всех, кто мог бы ее выручить.