Красавица и босс мафии - Лола Беллучи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я встаю и разминаю шею, наблюдая, как небо начинает менять цвета, возвещая о том, что скоро стемнеет. Я обхожу крупное тело Киры и встаю перед ней. Кобыла смотрит на меня с миллионом жалоб в глазах, и я смеюсь, поглаживая ее по морде.
— Ты должна дать ему шанс, — мягко говорю я. — У него замкнутый характер, но он очень милый, когда узнаешь его получше.
Хотя я говорю о Галарде, образ Витторио заполняет мое сознание, и, как я недавно решила, каждый раз, когда я посвящаю этому человеку больше десяти секунд, мое сердце подскакивает в груди и начинает биться в ритме, который оно исполняет только тогда, когда предметом разговора является Дон.
— Почему ты так смотришь на меня? — Спрашиваю я Киру. — Это ничего не значит. — Я слегка качаю головой в сторону, и мои плечи в итоге тоже двигаются минимально. — Я только иногда ловлю себя на том, что думаю о нем, несколько раз в день. — Я провожу языком по губам, увлажняя их. — И я хочу делиться с ним тем, что со мной происходит. — Я закатываю глаза на кобылу. — Да, Кира, каждой мелочью! К чему ты клонишь? — Я цокаю языком, делаю шаг назад и кладу руки на бедра. — Я же не влюблена в него или что-то в этом роде, — отрицаю я и через две секунды прячу лицо в ладонях и начинаю качать головой из стороны в сторону, поскуливая. — Я такая идиотка, Кира! — Возмущаюсь я вместе с кобылой. — Тупая, идиотка, дура! Как я могла быть такой глупой? — Я ищу в ее больших темных глазах ответ на вопрос, который задаю себе с того самого момента, как поняла, что да, я влюбилась в Витторио Катанео.
Это не было волшебным или запоминающимся моментом, не было ситуацией, которая однажды станет забавной историей или чем-то, что можно рассказать, чтобы все в кругу посмеялись, даже если это не смешно. Это было в начале второй недели после того, как я узнала о смерти отца.
Месячные наконец-то закончились, а вместе с ними и все неудобства, которые они приносили. Тем не менее меня переполняли такие чувства, что казалось, будто я не могу дышать. Я лежала в постели, пытаясь во что бы то ни стало справиться с полным беспорядком, в котором находилась в тот момент, когда дверь открылась и вошел Витторио.
На его лице не было ни солнечного луча, купающего его в цветущем сиянии, ни отблеска серебряной луны. Была середина пасмурного дня, в комнате царил полумрак, но достаточно было взглянуть на Витторио, чтобы я почувствовала, как воздух наполняет мои легкие. Все, что мне было нужно, это его присутствие, чтобы я снова смогла дышать.
Я не питаю иллюзий, что это здоровое чувство. На самом деле я думаю, что время, когда я его обнаружила, прекрасно сочетается со всем тем, чем мы с Витторио были с самого начала. Он никогда не был моим рыцарем в сияющих доспехах, спасающим меня из башни из слоновой кости. Витторио был порочной душой, который с головой окунулся в ад, готовый поглотить меня, и спасти меня, потому что хаос всегда был его властью. Его тьма поглощала мою не для того, чтобы я сияла, а для того, чтобы я снова могла видеть, видеть, пусть даже только его.
Я знаю все это телом, разумом и душой. Но я не знаю, что делать с этой уверенностью, и недавно я вернулась к старой и ужасной привычке: ставить перед собой маленькие и невыполнимые глупые задачи. На самом деле все очень просто. Все, что мне нужно, это причинно-следственная ситуация. Причина может быть разной, но следствие всегда одно и то же: сказать Витторио, что я влюбилась.
И, очевидно, есть два нерушимых правила при выборе потенциальных причин.
Это должно быть либо что-то, что я полностью контролирую и могу предотвратить это.
Либо это должно быть что-то, что фактически не может произойти.
— Если Витторио будет смотреть на меня тридцать секунд, не моргая, я скажу ему, что влюбилась. Если я успею одеться до того, как часы пробьют цифру семь, я скажу Витторио, что влюблена. Если Витторио не поцелует меня в висок, прежде чем встать с постели сегодня утром, я скажу ему, что влюблена. Если в это дерево ударит молния и оно не сломается, я скажу Витторио, что влюбилась в него.
Я убираю руки от лица и смотрю на Киру. Она трется об меня своей большой головой в утешительном жесте.
— Теперь ты знаешь мой секрет, девочка. Никому не рассказывай!
* * *
Маленькая круглая таблетка в моей ладони — первая из второй упаковки контрацептивов. Врач прописал мне ее принимать без перерыва, и, учитывая все потрясения, произошедшие в моей жизни, просто чудо, что я не забывала принимать таблетки каждый день в одно и то же время.
Однако, полагая, что я обращаю внимание на то, сколько времени проходит, я, конечно, ожидала от себя слишком многого. Только сейчас, наткнувшись на пустую коробочку, я поняла, что прошел целый месяц.
Я опускаю взгляд на все еще открытый ящик ванной, стоящий рядом со мной, и рассматриваю его содержимое. Мой взгляд сразу же останавливается на последней коробке, которую Витторио дал мне перед той роковой ночью. Она лежит там же, где я ее оставила, как и предыдущие коробки и лубриканты, которые всегда сопровождали каждую из них.
Я проглатываю таблетку и беру сиреневую коробку — она самая большая из всех, так же как предыдущая была больше своей предшественницы. Я поднимаю крышку и вновь обнаруживаю тот самый предмет, который вызвал у меня слюноотделение, когда я увидела его в первый раз, но на который я с тех пор не смотрела.
Анальная пробка слишком велика, чтобы поместиться в моей маленькой ладони. Витторио постепенно увеличивал размеры, и с каждым изменением я с нетерпением ждала следующей. Конкретно эта заставляла меня волноваться, потому что помимо того, что она больше предыдущей, ее форма отличается от всех остальных, которые я уже получала. Она длиннее и имеет кольцеобразные слои.
Я закрываю глаза, и дрожь пробегает по позвоночнику при одной только мысли о том, что она может оказаться внутри меня.
Череда плохих новостей, постучавшихся в мою дверь, не помешала Витторио прикасаться ко мне. В первые дни — да, но это
