Волк и голубка - Кэтлин Вудивисс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот оно что! — протянула Майда. — Норманн катается по травке? Господин, не лучше ли вместо этого оседлать коней и отправиться в путь?
И, в восторге от собственных слов, злорадно закудахтала. Вулфгар сел и, пригладив волосы, наградил старуху взглядом, от которого та вполне могла бы упасть на месте бездыханной. Эйслинн отвернулась и начала поспешно отряхивать с юбки приставшие травинки.
Рыцарь поднялся, взнуздал коней и подвел их к женщинам. Кольчугу он прикрепил к луке седла, не желая ничем себя стеснять в этот солнечный весенний день.
Майда запыхтела, пытаясь вставить ногу в стремя, но тут же почувствовала, как ее поднимают за талию и усаживают в седло. Вулфгар вскочил на Гунна и уселся поудобнее, глядя на Эйслинн сверху вниз. Та ответила вопросительным взглядом, и он весело ухмыльнулся:
— Кобыла охромела и не выдержит вас двоих.
— Так мне придется идти пешком, господин? — надменно спросила Эйслинн.
Вулфгар облокотился на луку седла.
— Разве не этого ты заслуживаешь?
Девушка поджала губы и без единого слова начала долгий путь в Даркенуолд. Вулфгар улыбнулся и, подобрав поводья, поехал следом. Сзади трусила Майда на хромой кляче.
Солнце поднялось высоко, и стало припекать, когда Эйслинн уселась на валявшееся у обочины бревно и сняла башмак, чтобы вытряхнуть из него камешек. Вулфгар остановился, подождал, пока она не подняла глаза, и лишь потом сочувственно осведомился:
— Госпожа устала от прогулки?
— Господину было угодно, чтобы я шла пешком, — процедила она.
— Нет, моя милая, ты не права, — с невинным видом отнекивался Вулфгар. — Я просто сказал, что ты это заслужила. Эйслинн поднялась и, краснея, уставилась на него.
— Ах ты, бесчувственное животное!
Она топнула ногой и поморщилась, задев пальцем булыжник.
Вулфгар галантно отодвинулся.
— Поедем, любовь моя. Дорога длинная, а я хотел бы поскорее очутиться дома.
Он нагнулся, и Эйслинн неохотно протянула ему руки. Вулфгар рывком поднял ее в седло перед собой.
Майда, заметив это, злобно проворчала:
— Лучше брести по дороге, чем согревать колени норманна, дочь моя!
Вулфгар искоса посмотрел на женщину и пренебрежительно бросил:
— Хочешь сбежать, старая ведьма? Я с радостью отвернусь и, даю слово, даже не подумаю пуститься в погоню!
Эйслинн издала какой-то странный звук, и, взглянув на нее, оба увидели, что девушка безмятежно уставилась в пространство и лишь уголки губ подрагивают от сдерживаемого смеха.
Вулфгар погнал Гунна вперед. Майда что-то недовольно пробурчала, но не осмелилась спорить и следующие несколько миль хранила молчание.
Слушая мерный топот копыт, Эйслинн почувствовала одолевавшую ее дремоту. Седло оказалось слишком большим, и ей было трудно удержаться на месте. Она ощущала тепло, исходившее от тела Вулфгара, и не могла не заглядеться на его руки. Руки, способные взмахивать огромным мечом. Управлять боевым конем. Дарить нежные ласки женщине.
Эйслинн лукаво улыбнулась при воспоминании о силе, которой природа наделила Вулфгара. Сияя глазами, она откинулась ему на грудь, положила голову на плечо и завернулась в его плащ, доверившись могучим объятиям. Вулфгар не посчитал труд слишком неблагодарным. Податливость ее тела и нежный запах дразнили воображение, однако он не переставал удивляться столь внезапной перемене.
Казалось, прошло совсем немного времени, прежде чем Майда испустила громкий вопль. Эйслинн, пробудившись, встрепенулась, испуганная за мать.
— Вот уже много часов я глотаю лишь пыль, — заныла женщина. — Хочешь, чтобы я умерла от жажды, господин, и ты получил мою дочь в безраздельную собственность, ведь тогда некому будет за нее заступиться!
Вулфгар без лишних слов повернул Гунна к протекавшему невдалеке ручью, снял с седла Эйслинн и помедлил несколько минут, закутывая ее в свой плащ. А затем без особой охоты помог слезть Майде.
— Ха! — огрызнулась старуха. — Тебе еще долго придется учиться хорошим манерам, норманн! Это, конечно, ты наградил мою дочь ребенком, можно не сомневаться!
— Мама! — упрекнула Эйслинн, но Вулфгар пристально глянул на женщину.
— Откуда ты знаешь, старая сводня, что именно я зачал этого младенца, и никто другой?
Майда снова разразилась полубезумным хохотом.
— Ах, если малыш появится на свет с черными локонами, значит, семя Рагнора сильнее твоего, если же на голове младенца вырастут волосы цвета пшеничного поля, тогда это отродье бастарда. Правда, если тонкие прядки будут переливаться утренним солнышком… — Она пожала плечами и ехидно закончила: — Ну что же, тогда отец, конечно, неизвестен.
Вулфгар поспешно отвернулся и отправился поить лошадей. Эйслинн почти с ненавистью посмотрела на восторженно хихикавшую мать. Та побрела к лесу, пока Эйслинн нерешительно смотрела вслед Вулфгару. Он казался сейчас таким холодно-неприступным, что она поняла: лучше близко не подходить. Эйслинн вздохнула и направилась следом за матерью, зная, что должна сначала сама хорошенько все обдумать.
Когда она вернулась, Вулфгар уже ждал и даже успел нарезать мясо и хлеб. Он был no-прежнему сосредоточен и задумчив, и все трое пообедали в молчании. Заметив, как он мрачен, Майда придержала язык, не желая получить оплеуху от норманнского рыцаря.
По дороге домой никто не проронил ни слова, хотя Эйслинн снова дремала в объятиях Вулфгара, находя в этом некоторое утешение. Его тихий голос разбудил ее, когда они приблизились к Даркенуолду. Девушка с усилием выпрямилась, потерла глаза и увидела, что уже темно. Вулфгар спешился и поставил ее на землю. Она огляделась и наткнулась на маленькую фигурку Майды, устало поникшей в седле. При свете факелов, горевших у дверей, девушка заметила, что мать осунулась и выглядит измученной. Она взяла Майду за руку и тихо сказала:
— Пойдем, я провожу тебя в твою хижину.
— Я отведу ее, — покачал головой Вулфгар. — Поднимайся в спальню и жди меня. Я скоро вернусь.
Майда с подозрением взглянула на него, прежде чем исчезнуть в темноте. Эйслинн помедлила, прислушиваясь к замиравшим во мраке шагам Вулфгара. Через некоторое время в домике Майды загорелся тусклый свет. Только тогда девушка повернулась и побрела в зал, а оттуда взошла по ступенькам в спальню.
В комнате горел огонь, разведенный каким-то добрым человеком, не сомневавшимся в успешном исходе поездки Вулфгара, — скорее всего Суэйном, верным и преданным другом. Эйслинн со вздохом уронила грязное платье на сундук и встала перед очагом. Сняв рубаху, она потянулась за волчьей шкурой, но в этот момент дверь скрипнула. Прижав рубаху к себе, она уставилась на непрошеную гостью.