Дети Вечности - Фаина Мещерякова

— Мы знакомы несколько месяцев, а я никогда не видела вас с этой женщиной. Вы прячетесь, как моя мать и Линган? А как она относится к вашим походам со мной?

— Ее нет на Земле. И она ничего о тебе не знает. Потом, может быть, я и расскажу ей все. Посмотрим, это будет зависеть от результата.

— Значит, это Аолла Вандерлит. Занятно. Как к этому относится ее муж?

— Какая ты любопытная, Этель! — Глаза Строггорна смеялись, он понимал, что Этель мстит ему за бесконечное копание в своей голове. — Плохо. Она давно не живет с ним, и теперь это сказывается на наших отношениях с Дорном.

— Значит, это ты тот самый Советник, в личную жизнь которого заглянул Диг. Теперь я понимаю, почему ты помогаешь мне. Наверное, во всей этой истории ты тоже немного виноват. Правда?

— Правда. Мы наконец перешли на "ты"?

— Значит, моя соперница — Аолла Вандерлит. Как ты думаешь, он мог сильно влюбиться в нее?

— Не знаю. Поэтому и хочу использовать все способы, чтобы справиться с этим.

— В своих корыстных интересах?

— Не говори глупости! Диг ее никогда не интересовал, даже теоретически, и виделись они раза три в жизни. Аолла из тех женщин, кому мужчины надоели до чертиков и очень-очень давно, а мы все продолжаем ее мучить. — Строггорн помолчал. — Все это очень сложно, Этель, и очень запутанно, даже для меня. Так можно начинать?

— Хорошо. Будем считать, что я выяснила все, что хотела.

Строггорн не обманул. Воспоминания были чрезвычайно приятными, а их встраивание напоминало создание очень сложного сна, который постепенно, чтобы не травмировать ее психику, обрастал достоверными подробностями. Этель очнулась с блаженной улыбкой на устах.

— Строггорн, так бывает в жизни или это только построенный тобой сон?

— В жизни должно быть намного сильнее, чему и был свидетелем Диг. Когда-то и на Лингана это произвело сильное впечатление, а у него была зрелая психика. Но я боюсь встроить более сильные ощущения. Трудно прогнозировать, достигнешь ли ты когда-нибудь этого в жизни — зачем тебя мучить надеждами? Диггиррен ведь попал именно в эту ловушку, только мы как-то не задумались над этим. Я болел, Аолла, все тогда чуть-чуть не погибли, было не до него. Явной психотравмы не было, а Диггиррен всегда был со странностями… Хорошо. Когда решишься с ним встретиться

— я должен знать об этом. Все может быть. Линган не простит мне, да я и сам себе не прощу, если с тобой что-нибудь случится. Договорились?

Этель только задумчиво кивнула.

Прошло еще несколько месяцев, когда Диггиррен встретил Этель в дорогом красивом ресторане, в который он зашел поужинать. Никак не ожидая встретить ее, он сразу вздрогнул и внутренне напрягся.

Зал тонул в полумраке. Настенные светильники под старину отбрасывали слабый неровный свет. Низкие столики с дорогой инкрустацией и массивные невысокие кресла под дерево составляли обстановку зала. Скатертей не было, лишь казавшаяся очень дорогой полировка столов впитывала и матово отражала неровные отблески света. На каждом столе выставлялся подсвечник сложной многоярусной формы и, по просьбе посетителей, можно было зажечь свечи, придавая совсем необычный вид полупрозрачным тарелкам и искрящимися красными бликами фужерам. В дорогих старинных вазах розы склоняли лепестки, создавая обстановку интимности. Диггиррен не мог знать, что этот зал воспроизводил одно из помещений в старинном замке Аль-Ришад, но ему здесь всегда очень нравилось. Он постарался занять столик поближе к Этель, которая увлеченно беседовала с подругой и одновременно ела, и, казалось, вовсе не заметила его. Это было неудивительно, учитывая, сколько времени они не встречались. Этель была в полупрозрачном нежно-голубом платье, плотно облегавшем хрупкую фигурку, оставлявшем открытыми нежную кожу груди и рук, и Диггиррен ощутил, как заныло сердце. Через какое-то время Этель встала, но проводив подругу до дверей, вернулась. Она шла по полу, выложенному сложной мозаикой пластика под дерево, словно плывя в полумраке зала. Оказавшись к нему лицом, Этель уже не смогла бы делать вид, что не заметила Диггиррена.

— Привет. — Он привстал, приветствуя ее, но Этель легко наклонила голову, лишь слегка улыбнулась, поравнявшись с его столиком, и прошла на свое место. Диггиррен не решался пересесть к ней. Тихонько стараясь проникнуть к ней в мозг

— его встретили непроницаемые, как и в прошлый раз, блоки, он понял, что Этель была у врача. После тех повреждений, которые она получила, не могло быть, чтобы ее мозг самостоятельно восстановился до такой степени. Этель вскинула на него глаза, смело смотря ему в лицо, и Диггиррен сразу прекратил проникновение. Сейчас он почувствовал безотчетный страх от этого прямого взгляда ее глаз, казавшихся в полумраке темными.

— Я не люблю, когда влезают в мои мозги, Диггиррен, и если позволяю это делать, то только людям, которым безусловно доверяю, — сказала Этель, и Диггиррен увидел, как в ее мыслях промелькнул образ Строггорна.

— Можно я пересяду к тебе? — решился попросить он.

— Садись. — Этель пожала плечами. — Я никого не жду и еще не доела десерт. Робот-официант перенес еду Диггиррена на ее столик.

— Тебе еще что-нибудь заказать? — Он хотел бы быть галантным. "Ты очень галантен сегодня, Строггорн", — промелькнуло в его мозгу, и Этель посмотрела на него. Диггиррен испугался, хотя знал, что она не могла услышать его внутренние мысли, пробегавшие на такой большой и недоступной для нее скорости.

— Зачем? — спросила она, и грусть легкой тенью отразилась в ее глазах.

— Может быть, выпьешь что-нибудь?

— Опять? — Этель удивленно посмотрела на него, но Диггиррен не понял ее вопроса.

— Хорошо, — вдруг передумала она. — Что-нибудь легкое.

Диггиррен осознал, что Этель очень изменилась, до такой степени, будто перед ним сидел совсем другой человек. "Неужели Строггорн оказал такое большое влияние на нее? Или…". — У него мелькнула мысль, что могло быть прямое воздействие на психику. "Хотя, — продолжал рассуждать Диггиррен, — это может быть следствием их близких отношений. — Эта мысль причинила ему боль. — Кажется, я окончательно запутался". Этель молчаливо продолжала есть десерт, не глядя на него. "Все-таки мне необходимо отвезти ее к себе домой и прозондировать. Она была у врача, и мне теперь непонятно… Господи! У какого врача! Этель же живет со Строггорном!" — Эта мысль потрясла его. "Как же выяснить, знает он или нет… если прямо спросить?" — Это вызывало такой страх, что Диггиррен не мог решиться. И еще это волнение, когда он смотрел на Этель, все время подкатывавшее и сбивавшее мысли, как раз тогда, когда ему была нужна холодная голова.