Талли - Паулина Симонс

Когда же Талли наконец сошла вниз, выяснилось, что Шейки уже оповестила мужчин о том, что подруги идут в кино на «Язык нежности».

— Но мы с Талли уже видели этот фильм, — удивился Робин.

— Знаю, — отозвалась Шейки. — Он очень нравится Талли.

— Да? — переспросил Робин, взглянув на жену. — Тебе правда нравится?

Талли кивнула.

— Не помню, чтобы ты выражала восторг.

— Разве я не рыдала, не в силах унять слез?

— Нет, — сказал Робин, — ты совсем не плакала.

Возникла короткая пауза, Робин и Талли старались не встречаться глазами. Этот фильм они видели в прошлом году, в феврале, спустя два вечера после происшествия в ванной. У всех в кинотеатре были мокрые глаза, кроме Талли.

В конце концов мужчины сели перед телевизором, а дамы отправились прогуляться. Шейки потащила Талли к Лейксайд Драйв.

«Так вот где он живет», — подумала Талли, останавливаясь перед невысоким белым домом.

Шейки упорхнула, а Талли, бесцельно бродя по улицам, дошла до церкви Святого Марка. Стоять на улице было слишком холодно, и Талли вошла внутрь и сидела там, вдыхая теплый, пропитанный ладаном воздух, пока не пришло время встречать Шейки.

Когда Талли вернулась, Шейки уже поджидала ее, утирая заплаканные глаза. Талли не стала задавать вопросов. Молчание нарушила Шейки.

— Где ты была? — спросила она.

— У Святого Марка, — ответила Талли.

Шейки изумленно взглянула на подругу.

— Ты ходила в церковь вечером? Джек так и сказал, когда мы обнаружили, что тебя еще нет, но я не поверила. Зачем тебе понадобилось заходить в церковь?

— Ни за чем. Я просто посидела там.

Шейки помолчала.

— Не думаю, что когда-нибудь снова увижусь с ним, — произнесла она печально, нарушая воцарившуюся было тишину.

— Аминь, — откликнулась Талли.

— Ты осуждаешь меня, — тихо сказала Шейки, отвернувшись от подруги.

Талли похлопала ее по колену.

— И не осуждаю, и не оправдываю, я не суд присяжных. Ты сама не знаешь, к чему влечет тебя твое сердце.

— Ох, Талли, Талли… Я знаю свое сердце, — вздохнула Шейки.

— Ну и зачем тогда вышла замуж? — спросила Талли.

— Потому что Фрэнк предложил мне нечто реальное. То, с чем можно жить, работать, иметь дом и детей. Обычную земную жизнь. А с Джеком все было нереальным, призрачным. Я не могу строить свою жизнь на мираже.

Шейки разглядывала свои руки, а потом продолжила:

— Я не думала, что мои отношения с Джеком будут и дальше причинять нам беспокойство. Но вышло так… Так получилось.

Больше обе не проронили ни слова, пока не доехали до Техас-стрит. Талли думала, что, доведись ей еще раз оказаться лицом к лицу с Джеком, она попросит его оставить Шейки в покое хотя бы ради приличий.

— Так ты любишь Фрэнка? — спросила она, останавливая машину перед домом.

— Да, конечно. Так же, как ты любишь Робина, — ответила Шейки.

Талли покачала головой и прошептала, обращаясь больше к самой себе:

— Нет, не как я. У меня никого больше нет. Никого и ничего. У меня нет Джереми. У меня нет Калифорнии. Я все потеряла. Все, что у меня есть, — это Робин. И еще мать.

— И Бумеранг.

— Да, и Бумеранг, — подтвердила Талли.

Она подумала, что сказала больше, чем собиралась.

— И ничего больше.

— Но ты ни в чем не испытываешь недостатка. Тебе нечего желать, — сказала Шейки.

— Так же, как и тебе, — добавила Талли.

— Да, — печально сказала Шейки. — Так же, как и мне. Я имею то, что хотела. Но разве его это оправдывает — то, что я замужем? Ты не думаешь, что у него есть другая?

— Нет, я так не думаю. Я думаю, ему просто на месте не сидится.

Шейки промолчала.

— Да и кому сидится? Вот и Джулия тоже… — продолжала Талли.

— И ты, — закончила за нее Шейки. — А я вот могу. И твой Робин может. И масса других людей. Большая часть жителей Топики. И все мы счастливы. У нас нет этого бесконечного зуда — искать Бог знает что Бог знает где.

— О да! Но ты что-то не кажешься мне слишком счастливой.

— Я тоже хотела бы оказаться где-то в другом месте, — сказала Шейки.

— Почему бы и нет, Шейки? Почему? — размышляла Талли.

Они сидели в холодной машине.

— Послушай, — сказала Талли. — Забудь его. По-моему, эти два слова я последнее время произношу чаще других.

— За исключением «Черт возьми», — улыбнулась Шейки.

— Да, за этим исключением. — Талли улыбнулась в ответ. — Забудь его. Строй свою жизнь. Рожай детей. Займись чем-нибудь. А его забудь!

— Да уж, выбор не богат. Он не слишком-то жаждал меня обнять — я теперь для него солидная замужняя дама.

И Шейки заплакала.

— Прости меня, Талли. Но лучше уж я выплачусь перед тобой, чем перед ним. Правда?

Талли потрясенно молчала. Она гладила ее волосы и прошептала:

— Роди ребенка. Даже двух. Забудь его.

Они вылезли из машины, и Шейки обернулась к Талли.

— Он не слишком-то тебе нравится, да? На самом деле он хороший, он удивительный человек. Твоя лучшая подруга считала его отличным парнем, и я думаю так же. Но тебе он несимпатичен. Ты ведь хочешь, чтобы он исчез и никогда больше не появлялся, не так ли?

— Да, это так, — мягко произнесла Талли. — Ты выглядела гораздо счастливей, когда его здесь не было.

— Я всегда была счастливым человеком. Боюсь, он сильно поубавил мне жизнерадостности. Я страдала из-за него так сильно, как только женщина может страдать из-за мужчины.

— Это не ново, — отозвалась Талли, покусывая губу. — Но время лечит.

Новый, 1983 год Талли и Робин встречали дома. Весь день Талли была слегка раздражена, что они остались дома, а не поехали на ферму к Брюсу, как планировали вначале. Но около десяти вечера случилось знаменательное событие — Бумеранг сделал первый шаг. Неуверенно, пошатываясь, но в восторге от собственной смелости, Бум сделал четыре шага от отца к матери. Он пищал от восторга, родители радостно смеялись. Первый Новый год сына решено было встречать всем вместе, но Бумеранг не выдержал и заснул на кушетке. Робин принес пиво и креветки, а Талли открыла бутылку «Асти Спуманте». Они чокнулись за Новый год, спели традиционную песенку и, поздравив друг друга, несколько раз поцеловались. Креветки остались несъеденными, шампанское недопитым, но в ту ночь, в первый раз со дня рождения Бумеранга, Робин и Талли занялись любовью.

В первый день января, за пару недель до начала весеннего семестра Талли одна пошла в церковь Святого Марка. Она пришла раньше чем обычно, месса еще не кончилась.