Лекции об искусстве - Джон Рескин

Здесь мы снова сознаем, что необходимо научное и полное знакомство с природой для того, чтобы понять этого великого художника. То, что невежественному зрителю покажется почти неестественным и бесцельным смешением паров, то для сведущего человека есть такое полное и совершенное выражение характера этой местности, какого никаким другим путем не могут дать средства искусства.

В Маяке Long Ships, в Land’s End, мы видим облака в сумерки без дождя; они окутывают береговые скалы, но не скрывают ничего; все контуры видны сквозь их мрак; и не только контуры, что не трудно сделать, но и поверхность.

§ 15. Рисунок прозрачного пара в Land’s End

Выступы скалистого берега шаг за шагом приближаются к зрителю; вы видите их все яснее и яснее по мере того, как они освобождаются от облачного одеяния, не потому, что края становятся все более и более определенными, а потому что поверхность все более освобождается от пелены. Мы имеем, таким образом, изображение не просто прозрачного покрывала, а плотного облачного тела, причем резко обозначен и чувствуется каждый дюйм увеличившегося отдаления его. Но всего удивительнее в картине — это интенсивность мрака, которая достигается в чистом, теплом сером цвете без малейшей примеси черноты или синевы. Этот мрак зависит скорее от того, что выражена колоссальная величина расстояния и глубины, чем от интенсивности самой краски; этот мрак является отдаленным вследствие реальности изображения, причем не примешивается ни одной частицы синевы; он темен вследствие реальности своей материи без всяких штрихов черноты; вдобавок ко всему этому он не является бесформенным, он полон указаний на характер, он — дик, неправилен, отрывист и лишен определенности; полный бурной энергии, огненный в своей стремительности, он выбрасывает в своем движении кружащиеся клочья порывистого истерзанного пара; они простираются кверху, наподобие рук человека, словно вызывая на бой бурю; образующиеся вследствие этого вихри, в быстром вращении уносясь от скал прямо навстречу приближающемуся мраку, помимо других характерных черт, резко выражают расходившиеся страсти стихий. Это та неуследимая, бессвязная и в то же время вечная форма, та полнота характера, всасываемая всемирной энергией, которые отличают природу и Тернера от их подражателей. Мчать клубы пара впереди ветра, выражать движение или бурную силу однородностью линий и направления — свойственно многим, но выразить свободную страсть, особое мятежное существование каждого клочка истерзанного пара, который мчит и подавляет всесильная буря, заставить нас «присутствовать или двигаться одиноко, среди целого населения, когда бегущие туманы и дождевые пары вызывают образы и призраки из скал и твердой земли, как музыкант вызывает и распространяет звуки из своего инструмента», — это свойственно только природе и Тернеру.

Изображение Coventry может занять особое место как новый пример тонкого выражения той неправильности и порывистости, которые присущи и дождю и облакам при однородности направления.

§ 16. Быстрые дождевые облака в Coventry

Огромная масса облаков, проходящая по всей картине, выражается от начала до конца жесткими прямыми линиями, почти параллельными друг другу, и каждый из облачных кругов имеет склонность войти в них, но ни одна из этих прямых линий не бывает действительно и вполне параллельна другим, хотя все они обнаруживают известную склонность, более или менее определенно сказывающуюся в каждой из них, склонность, которая совершенно отчетливо отпечатлевает в уме идею параллельности. Между тем ни одна из этих линий не бывает в действительности прямой и непрерывной; напротив, он все состоят из самых утонченных и разнообразных изгибов; воображаемая линия соединяет все эти кусочки, линия, касательная к ним всем, есть действительно прямая[62]. На прямые линии есть намек, но нет изображения их; впрочем, вся масса облаков вполне определяется ими, и вследствие этого кажется, что вся эта облачная масса вытягивается в длину силой бури, которую она влечет за собой, и каждый круг этой массы (как выяснено раньше) не столько носится перед ветром или благодаря ему, сколько есть видимая форма и присутствие самого ветра. Трудно указать более великолепный образчик рисунка в качестве контраста таким произведениям Сальватора, как отмеченное выше (№ 159 в Дёльвичской галерее). И здесь и там катящиеся массы связанных облаков.

§ 17. Сравнение их с теми формами, которые дал Сальватор

Но у Тернера нет ни одного изгиба, который бы повторял другой, нет ни одного, который бы сам по себе был однообразен или без выражения, и при этом каждая часть, каждая частица подчинены одной рвущейся вперед, бешеной, неотвратимой силе бури. В каждом изгибе Сальватора повторяется соседний, каждый однообразен сам по себе, и при этом облако в целом вертится туда и сюда; явно нет ни малейшего указания на то, куда оно идет, оно не регулируется каким-нибудь общим влиянием. Я не мог бы представить вместе двух более поучительных и прекрасных примеров, один — пример всего совершенная, другой — всего детского и отвратительная в изображении одних и тех же явлений.

Но следует отметить еще кое-что в этом прекрасном тернеровском изображении неба.

§ 18. Полное выражение бури в Coventry посредством мелких штрихов и подробностей

Не только линии катящихся облаков неправильны в своей параллельности, но и линии падающего дождя так же разнообразны по своему направлению, указывая на бурную изменчивость ветра, и в то же время каждая из них в своем собственном падении так пряма и тверда, что мы не можем забыть об их силе. Это впечатление еще усиливается изображением пара, который распространяется сразу по всем направлениям, при этом в каждом своем круговом движении поворачивает в направлении ветра, но с такой внезапностью и силой, что почти принимает угловатые линии молнии. Затем, чтобы дополнить впечатление, следует заметить, что все стада и