Аббатство кошмаров. Усадьба Грилла - Томас Лав Пикок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако от своих соучеников Шелли, надо сказать, страдал еще больше, чем от преподавателей. Так было в Брентфорде и, тем более, в Итоне с его укоренившейся системой прислуживания старшеклассникам, смириться с которой Шелли не заставили даже жестокие расправы. Впрочем, были среди его сверстников и преданные друзья. Вот что пишет один из них в письме от 27 февраля 1857 года (Хогг, I, 43):
«Сударыня, Ваше письмо живо напомнило мне счастливую пору отрочества, «когда мысль есть речь, а речь есть правда»[814], когда я учился в Итоне и дружил с Шелли. Свели нас, как я теперь понимаю, родство чувств и развитое воображение. Сколько счастливых часов провели мы вместе, гуляя по чудесным окрестностям старого доброго Итона. Мы подолгу бродили по Клуэру, Фрогмору, Виндзорскому парку и его окрестностям. Я всегда с неизменным удовольствием слушал его дивные истории о привидениях, духах, призраках, — в то время он очень увлекался потусторонним миром. (Воображение у него было гораздо более богатое, чем у меня.) Излюбленными местами наших прогулок были также Стоук-парк и живописное кладбище, где, по преданию, Грей написал свою «Элегию», которую Шелли очень ценил. Сам я тогда был еще слишком молод, чтобы составить себе какое-то представление о его характере, но я любил Шелли за доброту и отзывчивость. Он не был создан для грубых, шумных итонских увеселений. По натуре тихий, мягкий, он уносился мыслями в заоблачные дали и погружался в причудливые мечтания, ибо был замкнут и склонен к уединению. Школьные задания были для него детской забавой, а способность к латинскому стихосложению — просто поразительной. Уже тогда, помнится, он начал сочинять какое-то большое произведение, но я его так и не видел. Шелли очень любил природу. Когда им овладевало какое-то высокое, сильное чувство, в его выразительных глазах сиял поэтический гений. В Итоне он конечно же не мог быть счастлив, ведь такому, как он, нужен был особый наставник, который бы вдохновлял и направлял благородные помыслы и устремления его на редкость чуткой, восприимчивой натуры. При этом он обладал большим нравственным мужеством, ничто не могло его устрашить, кроме подлости, фальши и низости. В спортивных играх он участия не принимал и, что примечательно, никогда не плавал на лодке. Разумеется, сударыня, в моих воспоминаниях вы не найдете для себя ничего нового, но, надеюсь, вам, по крайней мере, будет приятно узнать, что их автор воздает искреннюю и почтительную дань тому, кто стал несправедливой жертвой злословия. Когда Шелли отчислили из Оксфорда[815], он сказал мне: «Вот, Холидей, пришел с вами попрощаться — если только не боитесь, что нас увидят вместе». Потом я видел его только раз — осенью 1814 года, когда он представил меня своей жене. Насколько я помню, он говорил, что недавно вернулся из Ирландии[816]. Вы поступили совершенно правильно, обратившись непосредственно ко мне. Сожалею, что не располагаю никакими подробностями его жизни, а также письмами того времени.
Остаюсь искренне Ваш, Уолтер Холидей».
Это единственный из сохранившихся рассказов о жизни Шелли в Итоне, к тому же записанный человеком, хорошо его знавшим. На двух примерах этого письма лишний раз убеждаешься, что полагаться можно только на прямые свидетельства очевидцев. Так, не подлежит сомнению тот факт, что Шелли в ту пору не занимался греблей, а между тем капитан Медвин пишет: «Он рассказывал мне, что гребля доставляла ему в Итоне огромное удовольствие. Темзу он полюбил гораздо раньше, чем поступил в Итон, ибо еще в Брентфорде мы не раз прогуливали занятия и плыли на лодке до Кью, а однажды и до Ричмонда». Однако эти самовольные прогулки по реке были в то время редкими. Пристрастие к гребле по» явилось у Шелли гораздо позже, о чем еще будет сказано. А вот второй пример: «Насколько я помню, он говорил, что недавно вернулся из Ирландии». На самом же деле осенью 1814 года Шелли вернулся не из Ирландии, а из Европы.
«Жизнь Шелли» капитана Медвина грешит многими неточностями, однако большей частью факты у него не намеренно искажены, а просто неверно истолкованы, либо — за давностью лет — просто перепутаны. Относится это и к истории отношений между Шелли и его кузиной Харриет Гроув, в которую молодой человек одно время был сильно влюблен. Это чувство, равно как и ранняя любовь лорда Байрона к Мэри Чаворт, кончилось ничем. Впрочем, подобные чувства испытывают большинство мальчиков, обладающих сколько-нибудь развитым воображением, и увлечения эти, как в случае с Шелли и Байроном, как правило, кончаются ничем. Вообще, по-моему, юношеским увлечениям двух поэтов уделяют слишком большое внимание. По-видимому, большинство поэтов, о которых пишет Джонсон[817], испытали в отрочестве схожие чувства, однако если наш литературный Геракл и знал про эти увлечения, то не счел нужным упоминать их. В свое время я еще вернусь к юношеской страсти Шелли — главным образом затем, чтобы внести полную ясность в этот вопрос.
Сам Шелли часто рассказывал мне об Итоне и издевательстве старшеклассников, причем с таким отвращением он говорил разве что про лорд-канцлера Элдона[818]. Он рассказывал, как однажды был вынужден перочинным ножом проткнуть руку одному из своих мучителей, что и послужило причиной его преждевременного отъезда из Итона. Правда, благодаря своему богатому воображению, он часто представлял желаемое за действительное. Ведь если бы подобное происшествие действительно имело место, его бы запомнили и другие. Вместе с тем если даже Шелли и выдумал эту историю, то вымысел свидетельствует о том, с каким глубоким отвращением он вспоминал школьные годы.
Мистер Хогг отстаивает систему прислуживания старшеклассникам, полагая, что ему она сослужила неплохую службу, научив дисциплинированности. Но мистер Хогг при этом не учитывает, что, будучи человеком невозмутимого нрава и несокрушимого терпения, он попал, вероятно, в хорошие руки, — ведь не все же старшеклассники были отпетыми негодяями. Что же касается Шелли, то он, как никто другой, был неприспособлен к этой системе, какой бы разумной она ни была, а потому ему, как видно, доставалось гораздо больше, чем любому из его сверстников.
В Итоне он сблизился с доктором Линдом, «хорошо известным среди профессоров медицины», пишет миссис Шелли и
