Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны - Алексей Архипович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По исходному плану мы сначала должны были поехать на запад к Борозде Хэдли, а затем – к группе холмов и кратеров под названием Северный Комплекс, которые особенно разжигали мое любопытство: некоторые считали, что они могли оказаться остатками скопления древних вулканов. Но долгие мучения с буром исключили этот пункт из нашей программы. Досаду мы испытывали просто огромную. Позже я много лет гадал, на самом ли деле уникальные данные, которые ученые получили из лунного керна, стоили того, чтобы отказаться от тайн, манивших нас к Северному Комплексу.
К счастью, то удивительное, что поджидало нас в области Борозды Хэдли, более чем компенсировало тогда наше разочарование. Трасса к этой точке пролегала через неожиданно неровную, покрытую холмиками местность, которую хотелось назвать лунными песчаными дюнами – все время то вверх, то вниз. Впервые в наших походах мы потеряли лунный модуль из виду еще до того, как ушли за линию горизонта. Но, приближаясь к гигантской выемке в лунной поверхности, мы увидели заметные свидетельства вулканической активности, которыми пестрела верхняя часть дальней стенки долины. Сойдя с ровера и начав собирать образцы, мы обнаружили, что край Борозды представляет собой гораздо более пологий склон, чем мы ожидали, а грунт на нем лежит прочно и служит хорошей опорой, хотя тем, кто следил за нами из Хьюстона, так вовсе не казалось.
Наша экспедиция стала первой, в которой Центр управления мог следить почти за каждым шагом астронавтов через установленную на ровере камеру. Трансляция в предыдущих полетах ограничивалась областью рядом с лунным модулем, где, конечно же, ландшафт всегда был значительно ровнее. Поэтому Земля впервые наблюдала совершенно новые виды, а в голосе Джо Аллена явно слышалась тревога и нервозность, когда мы сошли с ровера для осмотра области и сбора образцов. По мнению Хьюстона, мы «стояли на краю пропасти». Фактически тот склон, по которому мы спускались, имел уклон в пять-десять градусов, а максимальный угол наклона стенки Борозды составлял лишь 25 градусов, что не так уж круто для похожей на каньон формации. И ходить здесь было гораздо проще, чем по склону у подножия горы Хэдли-Дельта, где мы так яро стремились заполучить образец зеленого камня. Здесь грунт под ногами лежал значительно прочнее.
Край Борозды и верхнюю часть склона покрывали слежавшийся реголит и мелкие камни, что довольно-таки отличалось от гораздо более мягкого и слабо сцепленного грунта, который мы находили около гор. Глубокая борозда, с нашей точки зрения, была вовсе не страшной. Два часа подряд мы активно работали, собирая здесь образцы. Но в Хьюстоне явно испытали облегчение, когда наше время тут подошло к концу.
– Приготовьтесь двигаться дальше, Дэйв, – раздался в наших наушниках слегка встревоженный, но уверенно звучавший голос Джо Аллена.
Как раз когда мы заканчивали работу у борозды, нам сообщили, что поход к Северному Комплексу отменен, поэтому мы нехотя двинулись обратно к лунному модулю. Отстать от расписания именно в этот день мы уже не могли себе позволить ни за что. В 13 часов и 11 минут по летнему восточному времени 2 августа 1971 года нам предстояло завершить наше пребывание на Луне и стартовать с ее поверхности, чтобы повстречаться на орбите с Индевором. Пока мы ехали к лагерю, подпрыгивая и перекатываясь на бугристом рельефе, а впереди на горизонте высились величественные горы, Джим в первый и единственный раз за все наше пребывание на Луне показал, что он глубоко верующий человек.
– Дэйв, это напоминает мое любимое место из священных текстов, один из Псалмов: «Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя»[71].
Я был слишком занят удержанием ровера на одной прямой, чтобы ему ответить. Но Джим тут же ответил сам:
– Конечно, и Хьюстон нам тоже здорово помогает.
Убедившись, что все оборудование безопасно размещено для взлета, я перешел к некоторым личным делам. Я решил провести простой научный эксперимент исключительно для того, чтобы развлечь на Земле всех тех, кто смотрел телепередачи, которые мы вели с лунной поверхности. Я хотел наглядно доказать физический закон, выведенный более трех веков назад итальянским астрономом и математиком Галилео Галилеем и гласящий, что все предметы в вакууме падают с одинаковой скоростью. В одну руку я взял соколиное перо, которое мы специально захватили, а в другую – мой верный алюминиевый геологический молоток. Я встал прямо перед телекамерами, поднял руки и отпустил оба предмета. Конечно же, они коснулись лунной пыли одновременно. На Луне нет атмосферы, которая могла бы помешать движению и замедлить падение пера.
– Как вам такое?! – сказал я под грохот аплодисментов, которыми взорвался зал Центра управления. Никто там, за исключением Джо Аллена, не знал, что я собираюсь проделать. Мы ненадолго перестали быть абсолютно серьезными и создали яркий образ для землян, которые смотрели на нас, особенно для детей. Но и важная научная истина в этом действии тоже проявилась.
– Это доказывает, что мистер Галилей был прав, – сказал я.
– Превосходно! – отозвался довольный Джо.
Соколиное перо, конечно, и сейчас лежит на поверхности Луны на том самом месте, где я уронил его больше трех десятилетий назад. Оно служит признаком фауны на Земле; кроме него мы оставили еще клевер-четырехлистник как образец флоры нашей планеты и копию Библии (ее мы положили на пульт управления ровера) как свидетельство одной из сторон человеческой культуры на планете Земля. Если батарею ровера зарядить, учитывая, что никакие атмосферные условия не заставляют его ржаветь или портиться, то не вижу причин, почему бы ему не поехать, как новенькому, если в будущем его найдет кто-то, кто попадет на Луну.
Следующее отклонение от формальной пошаговой инструкции не попало в телерепортаж, хотя я сделал снимки на память о нем. Проинформировав ЦУП, что собираюсь немного навести порядок в ровере, я приступил к одной особой церемонии. Это была моя грустная обязанность. Находясь на гребне волны эйфории от успехов программы «Аполлон» и переживая чувство гордости за наши личные достижения в деле, которое когда-то казалось невозможным и далеким, мы все-таки хотели остановиться на минуту и подумать о тех, кто
