Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны - Алексей Архипович Леонов

– Погляди-ка на этот блеск! – возбужденно проговорил Джим, и тут у меня в мозгу полыхнуло: я понял, что передо мной.

– А-а… Догадайтесь, что мы только что нашли, – вызвал я по радио ЦУП, с трудом сдерживая ликование. В отличие от зеленых камней, я был уверен, что понимаю, что именно у нас перед глазами.

– Думаю, мы нашли то, за чем летели, – говорил я, а мое сердце учащенно билось от волнения и гордости.

– Кристаллический камень, да? – отметил Джим, и это прозвучало не как вопрос, а скорее как присвист от удивления.

– Да, сэр. В это стоит поверить, – сказал я, громко хохоча, а потом добавил для парней из геологического штаба: – Ну и ну, думаю, мы заполучили что-то очень близкое к анортозиту… Красота.

– Пакуйте его, – с энтузиазмом отозвался Джо Аллен.

Этот блестящий гранями кристаллов образец журналисты, спешно созванные после состоявшегося открытия на пресс-конференцию в Хьюстон, быстро нарекли Камнем Бытия. Позднейший анализ доказал: эта порода действительно анортозит, насчет которого многие ученые полагали, что именно он составлял большую часть древней коры Луны. Образец датировали возрастом примерно в 4 100 000 лет. Но лишь через 15 лет после того, как такие образцы с лунной поверхности были доставлены на Землю, ученые написали многочисленные труды, описывающие эту залежь горных пород, и сделали многие другие открытия в области исследований Луны; научное сообщество в конце концов пришло к согласию по поводу того, как, вероятно, сформировалась Луна.

Ученые сошлись на том, что наша Луна действительно дочь, но не одного родителя, а двоих. В самый ранний период формирования Земли из-за столкновения с ней объекта размером с Марс часть земной мантии оказалась отброшена. Этот материал перемешался с остатками столкнувшегося объекта на орбите вокруг Земли, и затем получившийся диск этой смеси сконцентрировался, образовав Луну. Эти волнующие открытия тогда для нас, разумеется, лежали еще в будущем, но даже в ту минуту я был уверен, что мы нашли то, что искали.

– Джо, этот кратер просто золотая россыпь, – отправил я радиограмму в Хьюстон.

– А в следующем, наверное, алмазы, – сострил в ответ Джо.

– Да, детка… Как же это круто!

Я пылал радостным возбуждением, пока следующие десять минут мы собирали коллекцию разнообразных минеральных образцов, бо́льшую, чем любая предыдущая лунная экспедиция.

– Джекпот, – подытожил Джо бурю энтузиазма геологов из комнаты-штаба по поводу наших находок.

К этому времени, однако, у нас стали заканчиваться запасы кислорода. Не только Хьюстон внимательно следил за временем, которое мы проводим вне лунного модуля, но и мы сами наблюдали за истощением запасов кислорода по наручным часам, прикидывая, сколько еще могли оставаться снаружи. К счастью, я взял двое наручных часов: в конце ВКД второго дня первые часы у меня на руке сломались. Их прозрачная крышка лопнула от перегрева, а часовой механизм, циферблат и стрелки забила лунная пыль. Это случилось потому, что из-за более долгого пребывания на Луне наши скафандры нагревались сильнее, чем у астронавтов до нас; Солнце в небе поднималось все выше, пока продолжал разгораться лунный день. Много «впитываемого» тепла оказалось новым испытанием для оборудования. К концу работы в третий день нам пришлось переключить охлаждение во внутренних костюмах с жидкостными трубками на повышенную мощность для лучшего охлаждения. Но все работало хорошо, если не считать этих часов.

Так или иначе пришло время возвращаться к роверу и ехать обратно к кораблю. Мы останавливались еще несколько раз по пути, чтобы подобрать особо заманчивые образцы.

И я знал, что пора возвращаться к комплексу экспериментальной аппаратуры и перфоратору с буром, который доставил мне столько проблем вчера.

Несмотря на болезненную опухлость пальцев, я вновь налег на дрель, чтобы загнать ее глубже в лунную кору. Работа была адски тяжелой, каторжной, бур постоянно застревал (анализ после полета показал, что его спроектировали с ошибкой). Но в конце концов мне удалось углубить его на три метра. Однако, когда пришло время вытаскивать его наружу, чтобы извлечь керн, он даже не шелохнулся в ответ на мои усилия. Кажется, что-то мешало буру двигаться. После долгого обсуждения Хьюстон посоветовал вновь оставить все как есть и попытаться окончательно разобраться с проблемой на следующий день. Взобравшись в Сокол в конце второго рабочего дня, я вновь с облегчением стащил перчатки и принялся массировать больные пальцы. Раздевшись до белья, мы по длинному списку проверили системы и вышли на связь с Элом, когда тот пролетал над нами по орбите; так мы делали каждый день, пока были на Луне.

Пока мы работали внизу, Эл собирал научные данные на борту Индевора. Даже один-единственный эксперимент – наблюдение эффекта от воздействия солнечных рентгеновских лучей на залежи различных минералов на лунной поверхности – позже помог геологам найти способ подробно исследовать распределение минеральных ресурсов на Земле. Элу еще пришла в голову идея сделать свою одиночную часть нашей общей экспедиции особенной: он регулярно передавал по радио на разных языках сообщение «Здравствуй, Земля. Привет с борта Индевора». Таков был его способ подчеркнуть нашу веру в то, что дело, которым мы занимаемся, служит благу всего человечества, а не одних только Соединенных Штатов Америки.

* * *

– Schönen guten Tag. Wie gehts Euch?[69] – разбудил нас Джо Аллен в 160 часов и 1 минуту полетного времени в начале наших третьих, и последних суток на поверхности Луны.

– Guten Morgen, mein Herr. Ist gut[70], – ответил я. Так мы с Джо отдали должное Вернеру фон Брауну и его хантсвилльской команде, в которую входило и много немцев. Усилиями этой команды появилась на свет гигантская ракета «Сатурн-5», доставившая нас на Луну.

Занозой, от которой нам следовало избавиться до того, как отправиться в поход третьего дня по поверхности Луны, была та самая дрель с буром. Мы с Джимом решили, что на этот раз ей нас не одолеть. Сначала мы пытались сдвинуть ее, ухватив за корпус, а когда это не принесло успеха, мы вдвоем опустились на колени так, чтобы горизонтальная рукоять встала на плечи. Мы начали с большим напряжением выпрямляться. Бур наконец-то сдвинулся с мертвой точки, и мы извлекли из лунной коры трехметровый керн с образцом. Затем нам следовало осторожно разбить на сегменты каменную колонку, в которой, как потом выяснилось, заключались 57 слоев материала и миллионы лет истории. Эти сегменты мы поместили в лунный модуль. Но снова неправильно собранный кем-то перед стартом инструмент стоил нам потраченного времени и усилий.

Время, которое мы потратили на извлечение