Сталин и Гитлер - Ричард Овери

Тодт служил образцом представителя новой технократической элиты в «народном сообществе». Являясь членом партии с 1923 года, Тодт был любимцем Гитлера. В 1934 году по всем вопросам, связанным с технологией, он стал подчиняться непосредственно Гитлеру; его официальный пост Генерального уполномоченного по вопросам строительства позволял ему играть центральную роль в материальном переустройстве нового порядка во многих его аспектах. Под его руководством были построены не только дороги, но и новые города и Западный вал – фортификационные сооружения, на стройках которых были задействованы полмиллиона рабочих и на которые потребовалась треть всего цемента, произведенного в Германии84. Он также возглавлял новую корпоративную организацию инженеров, Главный офис технологии, объединившую под своей крышей 300 000 инженеров страны. Взгляды Тодта на технологию полностью соответствовали новым взглядам сообщества, ставящим во главу угла достижения не для отдельных классов, а для всего общества, в котором технологии отводится роль «столпов тотального государства, предоставляющих технологические средства для обеспечения выживания нации и ее развития, одновременно устраняя модернистский разрыв между техникой и культурой85. Идея, что технология, представляющая собой процветание того, что называлось «германской сутью», сильно отличается от бездушной «американо-иудейской» техники, по-видимому, была широко распространена в германской инженерной среде. Страстное желание интегрировать технологию в органическое сообщество в качестве основного инструмента его преобразования, «примат технологии» [Primat der Technik], как заявил об этом один философски мыслящий инженер в 1934 году, отражало одно из важных направлений преобладающих антибуржуазных сантиментов догитлеровского периода86.

Сталин также признавал незаменимость техники. Практические вызовы времени были центральной проблемой строительства научного социализма; здесь не было необходимости смешивать вопросы технологии с фантастическими понятиями расовой сути или душевного здоровья, поскольку примат этих вопросов был самоочевидным. «В период восстановления техника решает все», – утверждал Сталин87. Его любимым фильмом, как говорили, был фильм «Волга-Волга» 1938 года производства, музыкальная комедия, заканчивающаяся триумфальным завершением канала Волга-Москва, который строила целая армия заключенных, 55 000 из которых были амнистированы после этого ужасающего коммунистического перевоспитания88. Проблема, с которой столкнулся Советский Союз, состояла в том, что в стране отсутствовало достаточно большое сообщество специалистов, не запятнавших себя в глазах режима остатками буржуазного идеализма во взглядах или не заклейменных как контрреволюционеры. Установление новой категории специалистов преследовало как политическую, так и практическую цель: формирование социалистического сообщества могло быть осуществлено в конечном счете только интеллигенцией, чьи интересы были идентичны социальным амбициям режима. В 1928 году, в самом начале первого пятилетнего плана, Сталин призвал к реализации ускоренной программы формирования нового слоя технических специалистов, взятых из политически благонадежных групп населения: «из среды рабочего класса, коммунистов и комсомольцев»89.

Отказ от «буржуазных» инженеров, как агентов социальной модернизации, был главной чертой широкой борьбы за создание бесклассового общества. В советской модели техническая интеллигенция не могла играть лидирующую роль, пока рабочие чахли на обочине. В конце 1920-х и в начале 1930-х годов многие инженеры были приглашены из-за рубежа и поэтому, что само собой подразумевалось, находились под подозрением или же были выходцами из более привилегированных и более образованных групп населения. Преобладающий культурный стереотип этих специалистов состоял в том, что все они вредители и саботажники. Возникший парадокс был разрешен с помощью того, что тысячи молодых советских мужчин и женщин пропустили через ускоренные курсы обучения, с тем чтобы сделать из них эффективных практиков, и в итоге получили людей с опытом, хотя без дипломов, и с незапятнанными пролетарскими характеристиками90. К 1931 году на этих курсах технической подготовки обучались 3 миллиона человек; приоритет отдавался узким практическим навыкам, связанным непосредственно с производством и строительством. Процесс индустриализации углублялся, и число практиков пошло на убыль по мере того, как появлялось все больше рабочих, прошедших обучение в технических колледжах и университетах, способных обеспечить более высокий уровень образования. Но на протяжении всех 1930-х годов подготовка технической интеллигенции, которая, с одной стороны, была лучше подготовлена с точки зрения практики, а с другой – имела менее привилегированное социальное происхождение, продолжалась. В период между 1933 и 1941 годами доля технической и управленческой интеллигенции, вышедшей из той части населения, которая обладала высшим образование, упала с 22 до 17 %, в то время как доля тех, кто поднялся на этот уровень с уровня практиков, выросла с 59 до 66 %91. Образцовой фигурой для нового, бесклассового государства стал героический инженер-рабочий. Тысячи таких специалистов были поставлены на руководящие посты, ранее занятые теми, кто в силу своего социального происхождения или образования не прошел через сито предыдущих чисток.

Предполагалось, что новые, бесклассовые общества сформируют скорее функциональные, а не социальные элиты. Этого проще было достичь в Советском Союзе, где социальные категории были весьма расплывчатыми в первые двадцать лет после 1917 года. Социальная мобильность была неизбежным последствием разрушения старых элит и общественных классов, а также насильственной индустриализации. Крестьяне переезжали в города и пополняли ряды рабочих; миллионы бывших рабочих и крестьян становились управленцами низшего звена, менеджерами и техническими работниками; еще тысячи вырастали до менеджеров и инженеров; в сталинском политбюро, в отличие от ленинского, только один член был не плебейского происхождения. Формирование очевидно современной социальной структуры позволило Советскому Союзу при Сталине создать социальные условия для уничтожения классов, унаследованных от дореволюционного периода, что также облегчило достижение сталинистского идеала – создание содружества, в котором бы доминировали люди пролетарского происхождения. Труднее оценить результаты событий в гитлеровской Германии, так как здесь идеалистам пришлось иметь дело с устоявшейся социальной структурой и унаследованными элитами. Социальный анализ национал-социализма показывает, что в социальной структуре здесь выделяются основные категории граждан: крестьяне, рабочие, «белые воротнички», независимые бизнесмены и специалисты. Вытекающий отсюда вывод о том, что диктатура не способствовала в долгосрочной перспективе эволюции социальной структуры населения Германии, что рабочий остался рабочим, инженер – инженером, тем не менее игнорирует факт значительного ускорения социальной мобильности и, более того, факт консолидации сугубо национал-социалистической элиты, отвечавшей социальному утопизму режима, точно так же, как практики отвечали предполагаемому образу коммунистического будущего.