Двойники - Ярослав Веров

Да, я дикарь, и в чем-то каннибал!

Но я дитя природы — лист чистейший,

Табỳла раса, так сказать… Сама невинность!

Да-а, пострашней дубины бронзовое шило,

Когда его тебе под ноготь, раскаливши,

Цивилизованные свиньи!

И эта мерзость — идеал, скажите?

(Думает.)

Так что ж, назад оглобли?

А куда?

Мне выпал жребий злой,

Соломинка

Судьбу мою решила роковым

Исходом — быть в котле

Похлебкою наваристой

И мясом. Какая дикость

Этот наш каннибализм!

И вот бежал.

О! Так-таки костер.

Ну что ж, тогда покуда

Присяду, посижу, погреюсь у костра,

Хлебну чайку, сыграю в покер,

Иль пульку распишу,

Или хотя бы в эти… как их…

В нарды. Знатная игра!

(Подходит к костру.)

Откуда я слова такие знаю?

(В недоумении умолкает и садится, начинает жадно хлебать из котла.)

Автор: Да, вот так персонаж!

Такому сунешь палец —

Без всей руки оставит в миг один.

Его бы вразумить, наставить

На путь. Мне нужен персонаж,

Который всех наставит,

Каков он будет видом?

Пусть будет неказист,

Пусть ростом невысок, в одежке скромной,

В очках, с бородкой жиденькой такой,

Но — с думою глубокой о высоком.

Озираясь, на сцену почти на четвереньках выбегает новый персонаж; он в изодранном в клочья пиджаке, запачканных грязью кальсонах; на носу — разбитое пенсне. Останавливается и начинает гордо отряхиваться.

Человеколюб: Опять мне родина чужбиной оказалась,

Опять душа непонята людьми.

Все те, кого я так любил,

Меня камнями как злодея забросали.

Костер идей впустую отгорел,

Соцветья добрых дел раскрыться не успели…

Эх, стар и болен я, и нету сил

Найти людей и всё начать сначала.

(Замечает дикаря, оживляется.)

А надо бы начать,

Мне совесть руки опускать не позволяет.

Наш город Солнца — дивный сад, цветник,

В нем изобилье всяческих излишеств,

И вот что важно — люди все там братья,

Все поголовно. И лишь я не брат.

Я братских чувств не испытал от веку,

Все — братья, и лишь я один —

Паршивая овца, поганая, худая.

Ужасное такое положенье

Я выправить пытался, я взывал к богам,

Молил хоть каплю чувства братства

Пролить на голову… Но тщетно.

(К незримым зрителям в зале.)

Я понял — если я не брат,

То окажусь полезным по-иному.

Правитель наш, он был мягкосердечен,

И если нелады

Меж братьями какие возникали

(а где не возникают нелады?),

Не мог по совести судить,

Поскольку сам был брат им.

Да, я тиран, я узурпатор и диктатор.

Я захватил высокий трон, престол, чертог!

Но ведь затем лишь, чтобы справедливо,

По совести судить вас, неразумных.

Анархии не место в граде Солнца!

Порядок, справедливость и закон —

Вот принцип мой.

И что же? — бунт. Неблагодарные ослы,

Кретины, недоумки. Меня, прям из постели…

С трудом бежал. Пиджак на мне помяли…

(До хруста заломив руки, со слезой в голосе взывает в зал.)

Ох, жалко мне теперь людей, хоть плачь!

Я брат, вам, человеки, брат!

И вы мне братья, братья-человеки!

Так знайте же — вы больше не одни,

Не бесприютны и не си́роты в потемках!

Я брат ваш и наставник, все пути

Для вас с душевным трепетом открою!

Не плачьте же, не нужно больше слез,

Уймите стоны, крики и проклятья.

Нарвите в огороде майских роз

И подарите их друг дружке — вы же братья!

Или найдя безногого плешивого бродягу,

Под теплый кров впустите, накормив.

Солдата не хулите, не мучайте собаку,

И оглянитесь — как прекрасен мир,

Чего в нем только нету!

Но не ищите злата-серебра,

И платины надменной не ищите.

Не жгите деревень, не рушьте города.

Послушайте — вы больше не одни,

Обнимемся по-братски, возрыдаем,

Исторгнем же крик счастья из груди

Единой смело. Да, смело в путь, вперед

Без жалких рассуждений.

Мы как одна семья построим новый мир.

А в нем — пустыни зацветут,

Дворцы поднимутся прекрасны,

И в изобилии нам всякий плод родит

Земля — наш отчий дом, планета без границ!

А я уйду, я скромно вас покину,

Когда вы на пиру, ликуя и смеясь,

Начнете петь и танцевать,

И пенное вино хмельное

В высокие бокалы разливать!

Да, я уйду, так надо — это неизбежно.

Ведь вы по доброте своей

Мне станете корону предлагать,

Иль почести великие, престол.

Нет, не приму я знаков уваженья

И высшего отличия от вас!

Ведь я всего лишь брат,

Не выше и не ниже.

Смиритесь с этой мыслью —

Я вовсе не велик — простой, душевный,

Тихий. Из равных равный.

В общем, вот такой… Не плачьте,

Что ж теперь, нет, даже не рыдайте…

Утрите слезы — ведь я жертвую покоем

Среди цветенья жизни, средь людей! Итак…

(Прислушивается; в ответ гробовое молчание; человеколюб удивленно вздымает брови.)

Э-э, зачем же вы молчите?

Где ваши голоса признания и братских

Одобрений?

Человеки! Откликнитесь скорее!

Я жду!

(Тишина конфузит человеколюба; в полном недоумении он садится у костра и пробует похлебку.)

Автор: Да, как-то не того…

Они вдвоем такое здесь устроят!

Меня — в котел, весь мир к рукам.

На помощь! Где бы мне сыскать

Невинность, непорочность, свежесть?

Да вот же он идет из-за кулис,

Студент с подобием в глазах идеи!

Метает молнии и искры сыплет.

Порывистость души, телодвижений…

Как ртуть мелькают образы из глаз

Поступков, несомненно, одаренных.

Какой забавный малый…

На сцену нерешительно выходит юноша, в руках держит веревку, на ходу пытается соорудить петлю.

Студент: Что делать остается мне?

Не сдал экзамен. Науки непосильны,

Неподъемны. И это третий «неуд».

А значит — отчисленье,

А значит — в армию, в солдаты.

Это гибель. Каюк.

Что делать, мамочка? Куда бежать?

Скрываться? Не умею.

Да где же крюк?

Повеситься — и всех делов.

Забыться, умереть,

Уснуть и видеть сны.

Да вот петля

Никак не свяжется.

И это не умею…

(Смотрит с надеждой на компанию у костра.)