Грешница - Сьюзен Джонсон

— Показывай дорогу. Я не отстану от тебя…

— Как твое имя? — спросил Сенека секунду спустя, словно бы и не мчались они по коридору к западным воротам, а встретились за вечерним чаем. Сенека любовался строгой и чистой красотой ее классического лица.

— Крессидия, — ответила она с ослепительной улыбкой. — И я могу перегнать тебя.

Как странно, подумал Сенека. Жизнь его была в опасности, он бежал, возможно, навстречу жуткой смерти, находясь в самых недрах дворца тирана, но в то же время с удивлением обнаружил, что впервые после смерти жены был поражен женской красотой.

Это чувство вернулось к Сенеке спустя годы, за сотни и сотни лье от родных мест.

— Ты — просто очарование, — улыбнулся он, — но меня не обгонишь. И он подумал, как это, должно быть, нелепо — флиртовать с красавицей из гарема, тогда как его могут убить в любую секунду. Но больше времени на разговор не было, так как сторожевой барабан забил тревогу и через несколько мгновений дворец зашевелился, словно живой: его заполнили войска.

Они пробивались сквозь внутренний двор, прилегающий к западным воротам, и за ними тянулся след кровавой резни. Они боролись за свои жизни… И этот стимул придал неутомимую, жестокую силу оружию в руках. Храбрый отряд Вивиани встретил их, как только они достигли внешнего двора, и проявил доблесть и стойкость в бою. Прокладывая себе путь к воротам, беглецы устремились к лошадям, которых один из грумов Вивиани держал наготове.

Бедуины, которые начинают ездить верхом раньше, чем ходить, взлетели в седла; остальные так же легко вспрыгнули на спины лошадей. Мысль о свободе будто придавала им крылья.

«Это просто божественно — снова чувствовать под собой быстрое животное, ощущать радость верховой езды», — бодро подумала Челси.

Прохладный ночной воздух обдувал лицо, рядом на черном жеребце мчался Синджин, и Челси улыбнулась ему. У нее было великолепное настроение. Она знала, что в этот момент может обогнать любого наездника, и эта уверенность придавала ей силы.

— Сколько до берега? — прокричала она.

— Две мили… Мы поедем через город. Они не ожидают этого.

Челси усмехнулась. Это будет своего рода «джимкхана», вызов лучшему из мужчин.

— Они не проедут, там дворцовая стража… Это не бедуины.

Никто, кроме наездников пустыни да самых опытных верховых, никто не сможет проехать сквозь узкие городские улочки, крутые мощеные спуски, многочисленные изгородки, плетни, стены; торговые ларьки и садики были бы для наездника сущим наказанием. И Сенека еще раз подивился про себя и был еще более очарован юной и прекрасной Крессидией: она мчалась, как ветер.

Объезжая причалы в порту, всадники с трудом продвигались вниз по берегу. «Аврора» стояла под Фом-эль-Куэд, в открытом море, сразу за мелководьем. Северный берег залива отделял беглецов от долгожданной свободы. Синджин пришпорил жеребца, Челси сделала то же самое, и за ними последовал и весь отряд. Все понимали, что в случае поимки их ждет медленная и мучительная смерть.

Бледный на фоне темного неба силуэт. «Авроры» под парусами ободрил их.

Конный отряд устремился вниз к побережью, где их уже ждали баркасы. Волн практически не было, вода еле слышно шуршала по песку. Небольшой полуостров, вдававшийся в Средиземное море, был объят покоем, зноем и темнотой.

Едва слышно мужчины обменялись приветствиями.

Женщины будут доставлены на борт корабля первыми.

Дворцовые караулы сейчас пусты, и стража преследует их Когда появились мамелюки, женщин усаживали в первую лодку.

— До них около мили, — произнес Синджин, обращаясь к Сенеке. Тот держал на руках Крессидию.

Сенека обернулся, бросил взгляд назад и выругался.

Потом тихо сказал:

— Не больше мили, и едут они очень быстро.

Синджин стоял по колено в воде с Челси на руках.

В последующее мгновение он соображал, какой у них имеется выбор. Да, выбор бы ограничен. Удар пульса, еще удар. Синджин пристально вгляделся вдаль и увидел, как расстояние между ними и стражей паши быстро уменьшается. И тут он принял решение. Склонившись над Челси, Синджин нежно прикоснулся губами к ее рту.

— Ты — моя жизнь.., мое счастье, — прошептал он, крепко обнимал ее. Боже, как ему хотелось, чтобы мамелюки провалились сквозь землю и чтобы обстоятельства были более благоприятными для них. Ведь он так любит ее!

— Я люблю тебя всем сердцем, — прошептал Синджин и, перегнувшись, посадил Челси в лодку.

Ужас его слов парализовал ее душу. Это были зловещие слова, очень похожие на прощание.

— Ты тоже едешь! — выпалила испуганно Челси, — Не говори так.., иди сюда, ко мне…

Но тут голос ее задрожал и стих. Челси видела глаза Синджина и знала, что он никуда не поедет.

— О Боже… — выдохнула она.

— Я поеду сразу за тобой, — сказал Синджин, намеренно сохраняя невозмутимый тон, чтобы хоть как-то унять ее страх. Он использовал эту драгоценную секунду, чтобы поцеловать ее, возможно в последний раз… Его губы слишком долго задержались на ее губах…

Сенека слегка тронул Синджина за руку, напоминая о мамелюках и их скорости.

— До свидания, — сказал Синджин, проведя пальцем по шелковистой нижней губе Челси. Это было почти невозможно — уйти, бросить ее.

А потом он резко отвернулся, не бросив назад даже прощального взгляда. Он мысленно измерил береговую линию и рассчитал время, оставшееся у них в распоряжении.

Луна светила чрезвычайно слабо, но серебристые шлемы дворцовых стражников и наконечники их копий были словно точки, светящиеся и пляшущие в темноте.

— Отвезти женщин на «Аврору» и выходить в море, — приказал Синджин морякам, подталкивая вместе с ними корму лодки. — Не ждите, не раздумывайте, сразу же снимайтесь с якоря. Встретимся в Неаполе.

Каждое слово было произнесено глухим стаккато.

Дробный звук лошадиных копыт эхом отдавался на тихом морском берегу.

— Но, Синджин, есть же время.., забрать всех! Не уходи! — закричала Челси, карабкаясь через сиденья и пытаясь добраться до него. Мы сможем убежать!

— Держите ее, — тихо произнес Синджин, и голос его ни на тон не изменился: четкая и ясная инструкция, команда. — Вперед! — приказал он, отходя от лодки.

— Синджин!… Нет! — Душераздирающий крик Челси пронесся над водой и в конце концов затих, превратившись в поскуливание. Моряк, державший ее, с трудом помешал ей прыгнуть за борт.

— Далеко не все мамелюки будут противостоять им, — сказала Крессидия, слегка сузив глаза и различая приближающиеся фигуры стражников. Моряки налегли на весла, и лодка быстро заскользила по воде, удаляясь от берега.

— Они не воюют за «любовь» бея.