Нильс - Андрей Валентинов

Ответ: Мой отец, бывший приор Жеан де Керси, ничего мне на этот счет не сообщал, поэтому о сотрудничестве миссии и руководства Германии ничего суду рассказать не могу».

Соль перечитала еще раз, потерла лоб. С одной стороны, правда, отец никакими секретами с ней не делился. Иначе что это за секреты? С другой — нет, кое-что она знает, достаточно вспомнить беседу с генералом Удетом. Но об этом суду почему-то знать не надо.

«Вопрос: Имеете ли вы возможность подтвердить подлинность слов исполнявшего должность гроссмейстера Гюнтера Нойманна, якобы переданных вам…»

Даже не дочитала, не хватило сил. Как подло выходит! «Подлинность слов» — значит, рыцарь Александр солгал, «якобы переданных» — лжет она сама. Подтвердить? Чем? Перед Беловым могли разыграть спектакль, ради такого и пропуск в хранилище «Фокус» подбросили. Только зачем это Мюллеру? Поссорить уцелевших? Надо было у него самого спросить, не догадалась.

Если верить журналистам, от здания стапо на Принц-Альбрехт-штрассе даже угольков не осталось, как и от самого Мюллера. Соль мрачно усмехнулась. Судьба! «Пусть дьяволы заполнят свет, оскалив мерзостные пасти…»

— Это нужно! — отрезал дед. — Причем сказать требуется именно так, желательно слово в слово. Государственные интересы, внуче, даже я знаю не все.

Агфред Руэрг зашел вовремя, она как прочитала последний вопрос. Знают ли в СССР о Клеменции? На этот раз в шпаргалке правда: точно сказать нельзя. Хотя Соль не сомневалась — уже знают.

— Разве лгать в государственных интересах? — удивилась она. — Мы же «чистые», и политика у нас должна быть чистой. Руководство миссии фактически договорилось с Гитлером о разделе Европы…

Ладонь деда тяжело упала на исписанный лист бумаги.

— Не с Гитлером! Переговоры велись с Герингом, это совсем иное дело. Есть стратегия, есть тактика. Гюнтер Нойманн поддерживал рейхсминистра авиации в борьбе против Гиммлера и его черной банды. И это правильно! Насчет же стратегии… По всем прогнозам осенью этого года в Европе должна была начаться большая война, будущая Вторая мировая. А войны-то нет! Кто ее предотвратил, как думаешь?

— Мы? — поразилась Соль. — Но как? Миссия погибла!

— То, что ею посеяно, все-таки взошло. Вот тебе и чистая политика, внуче! Но я зашел не спорить…

Сел рядом, положил руку на плечо.

— Бумаги потом. Сейчас готовься, сегодня состоится… Если по земному, митинг, мы называем это народным собранием. Ходить никуда не нужно, включат телескрины. Ты выступишь, внуче, очень коротко, две-три минуты. Скажешь, как ты рада, что Монсегюр наконец-то вернулся к нам. И обязательно упомянешь, что родилась на Старой Земле. Хочешь, текст напишу?

Она задумалась, но ненадолго, всего на миг.

— Не стану! Я вовсе не рада, французы уничтожили нашу миссию, но это все равно война. К тому же, кто станет слушать нечистую?

Агфред Руэрг тяжело вздохнул.

— Трудно помогать тем, кто сам этого не хочет. Митинг — твой шанс, запись увидят миллионы людей на Клеменции…

Мелькнула и пропала мысль, что так можно помочь отцу. Едва ли, скорее ему и это поставят в упрек. Дочь поддерживает, как говорят в СССР, линию партии, не таит обиды, а он сам?

— Нет. Извини, дядо. Когда на сороковой день душа предстанет перед судьями, отвечать придется мне, а не тебе.

Дед вышел, не сказав больше ни слова. Соль, дождавшись, когда закроется дверь, взяла в руки стоящую рядом с радиоприемником серебряную иконку Святой Девы Монсальватской, прижала к сердцу. Наставь, помоги!

Губы привычно зашептали:

— Ave, Maria, gratiā plena; Domĭnus tecum: benedicta tu in mulierĭbus…[58]

Молитва оборвалась. Дева Соланж поняла, что забыла слова.

Глава 10. Зильберферай

«Болью пропитано небо над крепостью». — Полковник Риве и каска Адриана. — Зона личного состава. — Допросы. — Бой в небесах. — Безумцы. — Изоляция

1

— Но это же прекрасно! — всплеснула руками Камий Ортана. — Девочка, твой дед сотворил почти что чудо. Теперь легче станет тебя защищать. Только представь: слушания в Высшей палате правосудия, все такие серьезные, в мантиях и париках. И тут включается экран… Ты, участница Священной Реконкисты! Пусть попробуют потом возразить.

В это утро Камея смотрелась невероятно. Новое платье, серое и строгое, яркие губы, тонкий браслет на запястье. И привычный аромат духов, от которого замирает душа.

Менее всего хотелось возражать (и кому?), но Соль все-таки попыталась, сбивчиво, повторяясь и заранее понимая, что со стороны ее слова звучат глупо. Подруга, тем не менее, выслушала до конца. Подумав немного, встала, обняла, притянула к себе.

— Кажется, пришло время помочь маленькой большой девочке, которая просто запуталась. Хорошо, что ты пришла ко мне, Соланж! Агфред Руэрг политик, люди для него всего лишь шахматные фигуры. А я тебе объясню, как есть.

Усадила на койку, пристроилась рядом.

— На тебя много всего свалилось, Соланж, даже слишком много. Иной бы и выдержать не смог, но ты молодец, справляешься. Надо стиснуть зубы и сделать, как надо, просто сделать…

Соль хотели возразить, но Камея подняла руку.

— Не перебивай! То, что сейчас происходит, нам всем пока не осознать. Мы песчинки возле горы и даже толком не можем ее рассмотреть. Но все-таки попытаюсь тебя успокоить. Клеменция ни с кем не воюет, это я говорю, как юрист… Молчи и слушай! С несколькими странами Европы мы ведем переговоры об установлении нормальных межгосударственных отношений, сначала де-факто, а затем и де-юре. С Британией перемирие, мы предложили им хорошие условия, думаю, согласятся. На территории