Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора - Юрий Скуратов

Столь же «аргументированно» судьи разделались с доводом о незаконности проверки, проведенной ФСБ. Оказывается, «видеокассета и заключение специалистов направлены (в прокуратуру города Москвы. – Авт.) не в связи с необходимостью принятия процессуального решения по заявлениям граждан, поступившим в ФСБ Российской Федерации, а для проверки информации о совершении Скуратовым Ю.И. проступков, порочащих честь и достоинство прокурорского работника, и нарушении Присяги прокурора». Вот здесь авторам сочинения профессионализм изменил уже окончательно, поскольку они начисто «забыли», что в постановлении Росинского черным по белому написано, что дело возбуждается «по материалам проверки, проведенной органами ФСБ РФ».

Почему это вдруг в ФСБ решили направить материалы для проверки информации, имеющейся по Генеральному прокурору, в прокуратуру города Москвы, а не в Генеральную прокуратуру России, как это положено во взаимоотношениях между ведомствами? А уж в Генпрокуратуре сами решили бы, куда, какому подразделению своей системы передавать их дальше. В конце концов, в тот период действовала специально созданная Президентом РФ межведомственная комиссия под председательством Волошина, которая, по идее, и должна была проверять всю информацию в отношении Генерального прокурора. Неужели руководство ФСБ и судьи об этом не знали?

С ловкостью карточного игрока главный суд страны обошел и убийственный для продолжения следствия довод о том, что дело мог возбудить только прокурор субъекта Федерации. Согласившись с этим аргументом (приказ Генерального прокурора № 44 от 26 июня 1998 года), судьи вдруг «вспомнили» о не относящейся к данной ситуации статье 34 УПК РСФСР, которая определяет, какие из должностных лиц прокуратуры подпадают под понятие «прокурор» в уголовном процессе. Это, конечно же, его заместители, старшие помощники, помощники, прокуроры-криминалисты и так далее. Из чего выходило, что Росинский, возбуждая уголовное дело против Генерального прокурора, был прав.

Но при чем здесь все эти люди? Ведь в приказе из всех прокурорских работников и даже прокуроров четко выделены только определенные лица: Генеральный прокурор, его заместители, а также прокуроры субъектов Федерации. Они и только они получали право возбуждать уголовные дела в отношении прокуроров и следователей. По логике судей получалось, что даже помощник прокурора района мог возбудить уголовное дело в отношении, например, заместителя Генерального прокурора. Следовательно, подведомственная прокуратура получала право контролировать прокуратуру вышестоящую, например, Московская городская прокуратура – Генеральную.

Это был абсурд, и, кстати, для исключения именно такого абсурда и издавался мною приказ № 44.

Главным исполнителем просьбы «семьи» был определен судья Валюшкин – докладчик по делу. Его стараниями решение Московского городского суда было отменено. Уже на следующий день, 23 июня, документы на Лебедева поступили в Совет Федерации. Скажете – совпадение? Что-то не верится… Не остались неотмеченными и двое других судей: В. Кузнецов стал Председателем Высшей квалификационной коллегии судей, был поощрен и В. Валюшкин.

Вот таким оказалось это принципиальное для меня судебное решение. К слову сказать, таких решений по «делу Скуратова» да и по другим касавшимся меня делам было принято немало. Наверное, справедливо было бы собрать их все, прокомментировать и издать книгу под названием «Гримасы российского «правосудия»». А может быть и не следует этого делать. Ведь и так едва ли не каждый россиянин знает, насколько мы далеки еще от реального правового государства…

Но вернемся к тем нелегким для меня временам.

Как я уже отмечал, по логике Верховного Суда получалось, что любой подчиненный в прокурорской системе теперь запросто мог возбудить против нелюбимого начальника уголовное дело, и начальник должен был оставить свое кресло до тех пор, пока не состоится разбирательство.

Увидев всю абсурдность этого заключения, Катышев написал протест на решение Верховного Суда, но Устинов, исполняющий обязанности Генерального прокурора, запретил это делать, и 30 сентября Верховный Суд оставил старое решение в силе.

Сразу же пришла удивительная новость с Урала. Там старший следователь прокуратуры Центрального района Челябинска Александр Соломаткин возбудил уголовное дело против Росинского. Формально, по логике Верховного Суда, он был прав, так как он возбуждал уголовное дело против вышестоящего начальника. Теперь за голову схватились в Генеральной прокуратуре: она немедленно отменила решение Соломаткина, а ему самому объявила взыскание. Ни за что, между прочим, ни про что…* * *

В орбиту жесткой борьбы вокруг Генерального прокурора был вовлечен и Конституционный Суд РФ. Еще в июле 1999 года Совет Федерации обратился в Конституционный Суд РФ с вопросом: соответствует ли Конституции России указ Ельцина об отстранении Генпрокурора от должности и в чью компетенцию входит эта процедура? Не скрою, поначалу я надеялся (думаю, что и большинство членов Совета Федерации тоже) на объективную позицию суда. Многих судей, включая Председателя, я знал лично, мы часто общались. Увы, жизнь показала, что я заблуждался и здесь.

Конституционный Суд РФ долго тянул, не решаясь дать ответ на этот небезопасный вопрос, и лишь в самом конце 1999 года, уже зимой, в два этапа рассмотрел этот вопрос.

Накануне заседания Председатель Конституционного Суда Марат Баглай встретился с Ельциным. И хотя Баглай отрицает, что разговор шел обо мне, в это поверить трудно. Как бы то ни было, но после встречи Ельцин приравнял конституционных судей по своему обеспечению, льготам и денежному довольствию к вице-премьерам российского правительства. Таким образом, Конституционный Суд РФ в своем большинстве оказался, по сути, куплен – иначе это и не назовешь.

Докладчиком в тот раз была Тамара Морщакова – ярая сторонница Ельцина. Выступление ее было чрезвычайно тенденциозным. Достаточно привести такую деталь: будучи доктором юридических наук по уголовному процессуальному праву, Морщакова полностью проигнорировала тот факт, что по закону отстранить от занимаемой должности можно только лицо, которому предъявлено обвинение.

Но обвинение-то мне к тому времени предъявлено еще не было!

В нарушение закона Указом Президента РФ от 2 апреля 1999 года я был отстранен от исполнения обязанностей Генерального прокурора, а обвинение мне предъявили едва ли не год спустя, в конце января 2000 года.

Кстати, не остались незамеченными и старания Морщаковой. Уже в 2002 году, когда она, в силу преклонного возраста, должна была покинуть кресло заместителя Председателя Конституционного Суда РФ, под надуманным предлогом, незаконно, ей дали возможность «поработать во благо страны» еще продолжительное время.

1 декабря 1999 года суд вынес решение, в котором признал соответствующим Конституции РФ право Президента РФ отстранять Генерального прокурора от должности на период расследования возбужденного в отношении него уголовного дела. Суд исходил из того, что в Конституции РФ на исследуемый момент просто не был прописан механизм того, кто может отстранить Генерального прокурора от должности. Согласно логике Конституционного Суда РФ полномочия Совета Федерации по назначению и освобождению Генерального прокурора сами по себе не предопределяли его компетенцию по временному отстранению Генерального прокурора от должности в связи с возбуждением в отношении него уголовного дела. А поскольку, по мнению Суда, Совет Федерации не был вправе давать оценку законности возбуждения в отношении меня уголовного дела, значит, он как коллегиальный орган не способен в принципе решать такие вопросы. Итог умозаключений Конституционного Суда РФ таков: коль Совет Федерации не способен отстранить Генерального прокурора от должности, то Президенту РФ как гаранту Конституции России ничего не остается делать, как принять на себя выполнение этой неблагодарной роли…

Эта «творческая» разработка госпожи Морщаковой прошла одобрение судей Конституционного Суда РФ нелегко – все решил один голос. Она была одобрена десятью голосами против девяти.

По закону мы, граждане России, не знаем, как голосуют судьи Конституционного Суда РФ. Полагаю, это правильно. Но иногда, как и в любом правиле, необходимы исключения. Родина, как говорят, должна знать своих «героев». Кто из судей продал свою совесть и честь, уступил давлению «семьи», поддался на материальные посулы и льготы, а кто повел себя как честный и порядочный человек?

Так вот, остатки чести Конституционного Суда России спас судья Виктор Осипович Лучин, который в своем особом мнении камня на камне не оставил от «аргументов» Конституционного Суда РФ и своей коллеги.

«Да, действительно, – пишет судья Лучин, – к компетенции Совета Федерации отстранение Генерального прокурора непосредственно не отнесено. Между тем это в равной мере не входит и в компетенцию Президента РФ. Однако если это право Совета Федерации из Конституции России опосредованно вывести все же можно, то в отношении Президента РФ такой вывод Конституционного Суда России явно некорректен. Судьи, видимо, забыли о правовой аксиоме, общепризнанном принципе толкования права в сфере публичных отношений – «а fortiori»: кто управомочен или обязан к большему, тот управомочен или обязан к меньшему. Иными словами, субъект, обладающий правом освобождения Генерального прокурора от должности, имеет право и на меньшее – отстранение его от должности на период расследования. Поэтому невозможно с конституционных позиций и позиций формальной логики объяснить, почему Совет Федерации вправе освободить, но не вправе по тем же основаниям временно отстранить Генерального прокурора от должности».