36 рассказов - Джеффри Арчер

— Но это не может помешать ему разговаривать с Розмари в полдень, — перебила Дженни.

— Можно я продолжу? — спросил Хакетт резко. Дженни низко опустила голову. — В двенадцать часов каждую пятницу проводит заседание кафедры, на котором должны присутствовать все преподаватели. Согласись, Дженни, было бы трудно отвечать по телефону на личный звонок и одновременно вести заседание кафедры. — Дональд повернулся ко мне. — Простите, но мы вернулись к тому, с чего начали, если только вы не вспомнили, где видели миссис Балческу.

— Вероятно, я ошибся, — покачав головой, сказал я.

Дональд и Дженни провели следующие несколько часов, повторно звоня по оставшимся семи телефонам.

— Вы помните, что сказали Розмари, когда она звонила второй раз, сэр? — сказала Дженни, хватаясь за свою догадку, как утопающий за соломинку. — «Директора сейчас нет на месте». Быть может, здесь ключ, который мы никак не можем найти.

— Возможно, — ответил Дональд. — Но для этого нам надо знать, о каком директоре шла речь. Тогда бы мы были на один шаг ближе к Джереми Александеру.

Я помню, что уже собирался уйти к себе, когда Дженни сказала:

— Интересно, сколько директоров в Великобритании, сэр?

На следующее утро за завтраком в своем номере Дональд сделал обзор проведенного расследования. Но ни у кого из нас не было ощущения, что мы приближаемся к его концу.

— Почему вы не занимаетесь миссис Балческу? — сказал я. — Возможно, именно она принимает звонки каждую пятницу в полдень, потому что только ей известно, где сейчас находится ее муж.

— Я согласен с вами. Но какую роль она при этом играет: курьера Розмари или же друга Джереми? — спросил Дональд.

— Быть может, нам надо поставить подслушивающее устройство на ее телефоне, — предложила Дженни.

Дональд, ничего не ответив, посмотрел на часы.

— Нам пора на лекцию Балческу.

— Стоит ли тратить время на эту чепуху? — спросил я. — Конечно, нам надо сосредоточить внимание на миссис Балческу.

— Вероятно, вы правы, — сказал Дональд. — Но мы не можем позволить себе оставить в расследовании хотя бы один камень неперевернутым. Поскольку следующая лекция Балческу состоится только через неделю, нам надо посетить ее и покончить с этим. В любом случае в одиннадцать часов мы будем уже свободны и попытаемся узнать, собирается ли кто-либо звонить миссис Балческу между двенадцатью и половиной первого…

Дональд попросил Дженни поставить машину у входа в отель, а я выскользнул в свой номер, чтобы взять одну вещь, которая была спрятана на дне чемодана уже две недели. Через несколько минут Дженни вывела машину со стоянки перед отелем и, повернув направо, поехала по шоссе. Дональд как-то странно посмотрел на меня в зеркало заднего обзора, но я промолчал. «Чувствую ли я себя виноватым?» — подумал я.

Дженни заметила стоянку перед Институтом европейских исследований еще метров за сто до нее. Она поставила машину, и мы смешались с толпой студентов, поднимающихся вверх по ступеням. Никто из них не обращал на нас никакого внимания. Перед тем как войти в здание, Дональд, развязав галстук, стащил его и сунул в карман.

Лекционный зал был на первом этаже. Вход в него, как оказалось, был также и выходом. Скамьи, на которых сидели студенты, образовывали амфитеатр, круто поднимающийся вверх. Зал, вероятно, вмещал сотни три студентов. Дональд сразу, как вошел в зал, стал подниматься по ступенькам. Мы все трое сели в последнем ряду, и Дональд посоветовал мне сесть позади здоровенного студента, который, наверное, играл за свой колледж в регби. Без пяти минут десять в зале было негде яблоку упасть — лучшее доказательство того, каким уважением пользовался профессор.

Я смотрел на дверь, из которой должен был выйти Балческу, и на моем лбу появилась испарина. Наконец часы пробили десять, дверь распахнулась, и появившийся внизу человек оказался до того не похож на Джереми, что у меня невольно вырвался глухой возглас огорчения. Повернувшись к Дональду, я прошептал:

— У него волосы другого цвета, другой цвет глаз, и он на десять килограммов легче.

Дон демонстративно промолчал, Дженни тихо прошептала:

— Значит, связь идет через миссис Балческу.

— Согласен, — тоже шепотом сказал Дональд. — Но нам придется проторчать здесь час — мы не можем уйти сейчас, не привлекая к себе внимания. Потом мы быстро спустимся. У нас достаточно времени, чтобы узнать, дома ли она будет, когда последует двенадцатичасовой звонок. — Он на секунду замолчал. — Мне надо было бы проверить ее до этого.

Дженни покраснела, потому что поняла: вместо «мне» он хотел сказать «вам».

И вдруг я вспомнил, где видел миссис Балческу. Я хотел сказать об этом Дональду, но в аудитории наступила гробовая тишина.

— Это шестая из восьми лекций, — начал профессор Балческу, — о недавних социальных и экономических тенденциях в развитии Восточной Европы.

Низким голосом с ярко выраженным центрально-европейским акцентом он бросал в аудиторию заученные, много раз повторенные им слова лекции. Студенты стали торопливо записывать их в свои тетрадки. Между тем мое раздражение становилось тем больше, чем чаще я слышал его гнусавые гласные. Кроме того, я сгорал от желания сказать Хакетту о миссис Балческу и как можно скорее вернуться в Грейт-Шелфорд. Я то и дело смотрел на часы на стене аудитории и думал, что точно так же вел себя в школе. Я потрогал карман пиджака — все в порядке, но пока в этом нет необходимости.

Очень часто во время лекции гасили свет, так как профессор показывал слайды, которые иллюстрировали и дополняли его тезисы. Я смотрел на графики доходов различных групп населения Восточной Европы в связи с их зарплатами и доходами от экспорта. Но я не стал от этого сколько-нибудь умнее, и совсем не потому, что не прослушал первые пять лекций. Ассистент профессора случайно поставил один из слайдов кверху ногами, так что график годового экспорта Румынии оказался выше графика Германии. По амфитеатру пробежала легкая волна смеха. Профессор нахмурился и стал говорить все быстрее и быстрее, и это только нервировало ассистента и мешало находить нужные слайды в нужное время.

Мне стало скучно. Я вздохнул с облегчением, когда увидел, что стрелка часов остановилась на без пяти минут одиннадцать. Балческу попросил показать последний график. Ассистент вынул предыдущий слайд, и с экрана полился поток света. Все смотрели на ассистента, который никак не мог найти нужный слайд. Было видно, что профессор не скрывает своего раздражения. Ассистент постучал по затвору проекционного аппарата, но экран был по-прежнему пуст. В этот момент профессор оказался в ярком потоке света. Он стоял на кафедре и нетерпеливо барабанил по ней пальцами. Повернув голову, он посмотрел в сторону, и я впервые увидел его в профиль. На его виске, чуть выше правого глаза, был небольшой шрам. В ярком свете проектора он был хорошо виден.

— Это он! — прошептал я на ухо Дональду. В тот же миг часы пробили одиннадцать. В аудитории загорелся свет, и профессор, сойдя с кафедры, быстро направился к двери, через которую вошел в зал.

Я кинулся вниз по ступенькам, но мне мешали студенты, которые тоже хотели покинуть аудиторию. Расталкивая их, я достиг нижнего ряда и бросился к двери, через которую ушел профессор. Открыв ее, я увидел, что он удаляется по коридору, в конце которого была дверь. Он открыл ее и исчез. Я побежал по коридору.

На двери была табличка с надписью:

«Профессор Балческу,

руководитель европейских исследований»

Толкнув дверь, я вошел в кабинет. За письменным столом сидела женщина и просматривала какие-то бумаги. Рядом с ее столом была другая дверь. Она была закрыта.

— Мне надо немедленно видеть профессора Балческу, — закричал я.

Я был как в горячке и боялся, что Хакетт поймает меня и помешает исполнить то, что я давно решил. Женщина, отложив бумаги в сторону, подняла голову и посмотрела на меня.

— Директор ожидает звонка из другой страны. Его нельзя беспокоить, — сказала она. — Прошу меня простить, но…

Я рванул на себя дверь и ворвался в кабинет. За письменным столом сидел Джереми Александер и с кем-то оживленно разговаривал по телефону. Он поднял голову и тотчас узнал меня. Трубка упала на стол. Он сильно побледнел, увидев, что я достаю из кармана пистолет.

— Куда ты пропал, Джереми? — раздался в трубке резкий женский голос. Я сразу узнал его — говорила моя бывшая жена Розмари.

— Нет, Ричард! Нет! — закричал Джереми. — Я все могу объяснить! Поверь мне, я все сейчас объясню!

В кабинет вбежал Дональд и застыл как вкопанный возле письменного стола, не обращая внимания на Джереми.

— Не делайте этого, Ричард, — умоляющим тоном проговорил он. — До конца жизни вы просидите в тюремной камере, раскаиваясь в этом.