Блокада. Запах смерти - Алексей Сухаренко

– Акула… – ошарашенно вымолвил Андрейка. И тут же заплакал от обиды.

– Ой, я нечаянно, – испугалась Катя и заревела вместе с братом.

Вернулись отец и сын Петраковы. Принесли две вязанки дров и сбросили в коридоре. Андрейка утер слезы и, насупившись, словно бурундучок, замолчал.

– Ой, как вкусно пахнет! – втянул носом запах лепешек Вячеслав.

– Что случилось? – войдя в комнату, моментально среагировал на обстановку Петраков-старший.

– Да ничего страшного, дети повздорили, – сгладила ситуацию жена.

Все сели за стол. Завтрак был очень вкусный и сытный. Ларисе было приятно видеть членов своей семьи довольными и накормленными. Давно утраченное чувство…

– Ты наелась? – поинтересовалась она у дочери.

– Еще как, – улыбнулась Анастасия, понимая двойную заботу мамы.

Петраков с сыном стали собираться на работу.

– Слав, вам карточки числа тридцатого выдадут на работе? – поинтересовалась Лариса.

– Да, наверное. – Вячеслав прятал глаза, боясь выдать свое состояние. Вот уже три дня подряд он не ходил на работу, проводя время в банде Кощея.

– Хорошо. Ты их мне сразу передай, чтобы я отоварила.

Вячеслав поспешно вышмыгнул из квартиры.

– Славка сегодня какой-то озабоченный, – поделился своими наблюдениями Петраков-старший. – Может, на работе случилось что?

– Ну и поинтересовался бы, – отреагировала жена.

– Я спрашивал, а он знай твердит: все нормально. Может, просто устал.

– Наверное. Ведь ему, бедняжке, как взрослому приходится трудиться.

– Ну, а ты как, дочь? Как учеба? – поинтересовался у Анастасии отец.

– Спасибо, все хорошо, – поблагодарила Настя. – Только занятия по праву сейчас все больше трудзанятиями заменяют.

– Вот и мне в воскресенье нужно на уборку улиц выходить, – сообщила Лариса. – Всех обязали быть в обязательном порядке.

– Снег тает, и нечистоты, что за зиму скопились, вышли наружу. Не убрать – эпидемия может начаться, – напомнил Петраков о важности общегородского мероприятия.

– А тебе надо бы взять освобождение от физического труда, – повернулась Лариса к дочери.

– Еще рано, – немного сконфузилась та.

– Рано не поздно, – поддержал жену Петраков, – правильно тебе мать говорит. У организма и так сил в обрез, а ему на двоих надо. Как у тебя с аппетитом? Наедаешься или голодаешь?

– Ну, по-разному, – улыбнулась отцовской заботе Настя. – Сегодня вот налопалась, но, бывает, такой жор нападает, что не знаешь, обо что зубы поточить.

– Понятно, – немного грустно произнес Петраков. – Помню, когда твоя мать была тобой беременна, она по пять порций мороженого за один присест съедала.

– Мороженого… – мечтательно произнесла Анастасия. – Будет ли когда-нибудь опять такое сытное время…

– Что за упаднические разговоры? – сделал притворно строгое лицо Петраков-старший. – Разве комсомолка может так говорить?

– Беременная может, – засмеялась Анастасия, вызвав улыбку и на лице отца.

Петраков, попрощавшись, отправился на работу. Алексей ощущал в себе желание заботиться о дочери, но больше, чем делал, в данной ситуации он сделать был не в силах, и от того переживал, сможет ли Настя выносить ребенка. «Господи! Помоги моей дочери. Дай мне радости увидеть своего внука или внучку!» – мысленно помолился майор НКВД.

Славка, убежав из дома, отправился на сбор банды. Придя в знакомую квартиру, он увидел молодого незнакомого мужчину, который о чем-то беседовал с Кощеем. Атаман слушал его и кивал в знак согласия. Когда в комнате собралось около пятнадцати ребят, атаман сделал знак, чтобы все замолчали.

– Пацаны, к нам пришел уважаемый человек, чтобы поговорить о нашей жизни. Сам он из беспризорников и бродяг. Много чего повидал, был и в лагерях, и на золотых приисках. Так что попросим его…

Ребята захлопали в ладоши в ожидании интересных рассказов, словно были во Дворце пионеров на встрече с интересным и заслуженным человеком.

– Да чего, пацаны, говорить? – начал Финютин. – О себе рассказывать не люблю, я же не Чкалов и не Буденный. Хочу с вами поговорить о вашей жизни. Вы, наверное, живете с родными?

– Да, – раздались голоса и кивки подростков.

– Я с теткой, – добавил Валерка.

– И живется вам трудно, – продолжил Финютин. – Ваши родные трудятся целыми сутками, а живут впроголодь. А ведь запасов продуктов в городе на десять лет, они гниют на складах.

– А чего же не раздают? – послышались удивленные возгласы.

– А чтобы, как при крепостном праве, держать в подчинении население. Хочешь жить – иди работай, тогда получишь рабочую карточку и, быть может, выживешь.

– Мы бы пошли, да нас не берут, – пожаловались подростки.

– Потому что норму вы дать не сможете, а карточку взрослого рабочего получите. Это комиссарам не выгодно, – гнул свою линию агент немецкой разведки. – Им выгодно, чтобы ели только те, кто работает на них. Помните их лозунг «Кто не работает, тот не ест?». Им не важно, дряхлый ты старик или мальчишка, которых не принимают на работу и посадили на иждивенческие карточки, обрекая на голодную смерть.

Подростки одобрительно загалдели, соглашаясь. Вячеслав слушал с ужасом: ведь за такое всех присутствующих можно обвинить в измене Родины! Ему стало страшно, и он очередной раз пожалел, что сразу после убийства Серебрицкого не рассказал отцу обо всем.

– А при чем тут комиссары? – раздался голос.

Все посмотрели в сторону худенького, белобрысого паренька лет четырнадцати, который посмел перебить говорившего.

– Ты чего, Воробей? – обратился к нему атаман.

– Комиссары погибали за революцию в Гражданскую войну, Фурманов с Чапаевым бок о бок воевал, – вступился паренек за романтизированный образ комиссара. – Ленин Совет народных комиссаров возглавлял.

Славка ожил, ожидая перелома в беседе.

– Ты чего, птица, чирикаешь? – нахмурился атаман.

– Нет, все правильно паренек говорит, – вступился за Воробья Финютин. – Только он не понимает, что тех комиссаров, которые гибли за трудящихся, уже всех постреляли и по лагерям посажали. На их места пришли евреи. Вот они-то и наживаются на крови русского народа, и морят голодом граждан блокадного города, а сами, словно клопы, жируют за их счет.

– И правда! – раздались голоса пацанов. – В керосиновой лавке еврей сидит… и в булочной заведующая еврейка…

– А что же товарищ Сталин? Неужто он не видит всего этого? – не сдавался Воробей.

– Сталин один, пацан, а евреев много, – урезонил его Финютин. – А уж о том, что творится в блокадном Ленинграде, он и вообще знать не может, жиды из Ленсовета ему шлют отчеты, что народ сыт, и одет, и все такое.

– Суки! Жиды пархатые! – Пацаны повскакали с места. – Пойдем морду им бить!

– Нет, хлопцы, тут надо умнее действовать, – продолжал Артур промывать мозги подросткам. – Надо помочь Красной Армии и товарищу Сталину избавиться от этих врагов Советской власти.

– Как? – закричали подростки, выражая полную готовность.

– Надо создать подпольную комсомольскую организацию, которая бы помогала старикам и детям, доводила правду до жителей города, изобличала предателей народа, евреев.

– А мы еще не комсомольцы, – раздались некоторые голоса.

– Зато наверняка пионеры. Но с начала работы организации будете приняты в комсомольцы, – развеял их сомнения мужчина.

– Итак, – подытожил Финютин, – кто за создание подпольной комсомольской организации «Патриоты Ленинграда», прошу поднять руки.

Вячеслав обвел глазами ребят, которые все, как один, подняли руки.

– А ты чего, Петря? – обратился к нему Кощей – Против, что ли?

Вячеслав малодушно вскинул руку, пояснив:

– Я просто задумался.

– А теперь нам нужно дать клятву на преданность нашему делу.

Мужчина достал подготовленный текст клятвы и стал произносить ее по кускам, добиваясь повторения. Слова были красивыми, но несколько предложений напрочь перечеркивало всю привлекательность клятвы. Это были фразы про месть комиссарам-жидам, которых клятва приговаривала к смерти. К смерти приговаривались и те, кто предаст организацию. После принятия клятвы Артур перевернул листок и попросил всех присутствующих поставить свою фамилию и роспись, чтобы уже никто не мог сделать шага назад. Невесть откуда взявшиеся перьевая ручка и чернильница пошли по рукам. Вячеслав тоже, с трудом унимая дрожь, вывел свою фамилию и поставил роспись.

«Вот и все, – пришло ему в голову, – теперь я преступник, один из тех, с кем борется отец».

– Видите, на этой бумажке заполнен только один столбец, – поднял бумагу с росписями Артур. – Сейчас в организации пятнадцать членов, но не пройдет и месяца, как весь лист будет заполнен, и нас будет во много раз больше.

– Теперь вы, как члены подпольной организации, которая считается как бы военной, будете получать продуктовое довольствие, – сообщил приятную новость Кощей.

К радости всех подростков, в сухом пайке, который был выдан членам новой организации, были шоколад, карамель и печенье. Кроме того, в заранее расфасованных пакетах лежали банка тушенки, настоящий чай, папиросы «Красная Звезда» и бутылочка настойки сиропа шиповника. Раньше такие продавались в аптеке, и до войны Славина мама часто ему покупала этот вкусный сироп.