"Канцелярская крыса" - Константин Соловьёв

Рыба была разделена на дюжину ломтиков нежно-розового, как кораллы, цвета, и переложена листками свежей зелени. В янтарных озерах соуса плавали крошечные жемчужинки чеснока. Герти и сам с трудом оторвался от этого зрелища. Сложно было поверить, что в этой изысканной красоте спряталась смерть, невидимая и неумолимая, как скрывающийся под поверхностью воды хищник.

— Выглядит прелестно… — пробормотал Бойл, двузубая рыбная вилка в его лапе задрожала, — Значит, это и есть то самое хваленое «Мортэ»?

— Именно оно самое! — заверил Герти, — И смею заверить, венец всей рыбной кухни мира. Блюдо, которое готовят лишь для членов королевских семей, да и то лишь по случаю особенных праздников. Во многих странах мира его рецепт охраняется, как государственная тайна, а повара передают его лишь своим детям. И я с заслуженной гордостью полагаю, что сегодня достиг вершины своего искусства. Ибо нет в мире ничего такого, с чем мог бы сравниться «Мортэ». Люди, отведавшие его, помнили этот вкус до самой смерти, — последняя фраза была чересчур уж опасным каламбуром, и Герти постарался сократить вступление, — Говорят, даже разум на миг меркнет, не в силах вместить в себя подобное блаженство. Итак, прошу.

Бойл не оторвался бы от блюда, даже если бы его плечом возник ангел и возвестил о наступлении Судного Дня. Не в силах больше сдерживаться, он подцепил вилкой ломтик запеченного мяса и потянул его в распахнутый в вожделении рот, из которого свисала нитка мутной слюны.

«Стойте! — едва не вскрикнул Герти, — Не надо! Это яд!»

Но ничего не сделал. Да и не мог сделать, тело бы не подчинилось.

Мгновение, и кусок «фугу» беззвучно нырнул в рот Бойла. Еще одно, и тонкие, по-рыбьи очерченные, губы сомкнулись. Челюсти Бойла очень медленно и осторожно начали двигаться. Глаза мгновенно затуманились, словно кто-то покрыл их изнутри слоем матового лака. Зрачки превратились в равнодушные черные точки. Герти наблюдал за ним, сам внутренне окаменев.

Отравитель. Убийца.

Бойл замер, не успев прожевать до конца кусок. Между его губ высовывалась веточка укропа. Но в этот раз его транс выглядел иначе. В глотке у Бойла стало что-то тихо клокотать, порождая звук вроде того, что бывает, если налить в ракушку воды и легонько ее встряхнуть. Герти знал, что это означает. Яд «фугу» быстро парализовал легкие Бойла. Еще несколько секунд, и сердце его, сократившись, не сможет вернуться в исходное состояние.

Из этого моря Бойл никогда не вернется. Его мертвую опухшую оболочку вышвырнет прибоем на берег, как остов кораблекрушения, душа же отправится в странствия, навеки обрубив связывавшую их нить.

Косяк Бойла молча наблюдал за тем, как медленно цепенеет их патрон. Они ничего не знали про «фугу» и, конечно, никогда не читали Спенсера. В их взглядах можно было прочесть лишь зависть, но никак не страх. Они считали, что всхлипы тела Бойла — признак надвигающегося блаженства. Если так, не стоило их разочаровывать.

— Эй, толстолобики! — Герти отодвинул блюдо с «Мортэ» от Бойла, — Я смотрю, тут еще осталось немного. На ползуба каждому. Патрон ваш плавать будет до самого утра. А блюдо нежное, через пару часов уже выкинуть придется. Не разделить ли?

Никто не спешил сразу согласиться. Головорезы косились друг на друга, хмурились, ворчали, перетаптывались. Они слишком хорошо знали, что такое приказ Бойла, и что значит ослушаться Бойла.

Если бы они были обычными людьми, пусть даже опустившимися, жестокими и грубыми, они бы нашли в себе силы отказаться. Но Герти знал, что людей среди них не так уж и много, а то людское, что осталось и создавало видимость, неумолимо, пусть и медленно, разлагалось.

Рыба не рассуждает, увидев привлекательную наживку. Рыба может быть подозрительной, но в этом случае она лишь будет дольше решаться. И все равно клюнет. Такова уж ее природа.

— А что уж там, — пробормотал Омас, гримасничая, отчего оспяная медуза на его щеке будто затанцевала, — Не торчать же нам тут, как дуракам, до рассвета. Давай, Накер, отрежь по кусочку. Только это… — сухая рука с колючими от чешуи пальцами больно ухватила Герти за ухо, — Чтоб нем был как рыба, ясно, Накер?

— Это само собой, — заверил Герти, — Держите. Вилки дать?..

Если некоторые из косяка Бойла еще колебались, то после этого их выдержка мгновенно рассыпалась, как трухлявые опоры старой пристани. К Герти потянулись руки. Грязные, с начинающими срастаться пальцами, с расплывающимися под кожей татуировками и слезающими ногтями. Герти положил по куску рыбы в каждую руку.

— Только не жадничайте, — предупредил он, когда блюдо опустело, — Понемножку. Вот так, хватит. Рыбка хороша, ее много не надо…

«Фугу» больше не было. Остался лишь впитавший ее сок соус пикан, разлившийся по блюду неаппетитной бледно-розовой лужей. Герти с облегчением отставил блюдо в сторону и украдкой сполоснул заляпанные соусом и рыбьим соком пальцы в загодя поставленной плошке с водой. Яд, которым был пропитан каждый кусочек рыбы, мог оказаться смертельным даже в ничтожной концентрации. Достаточно было, забывшись, облизнуть пальцы, которыми он прикасался к рыбе, и…

Самые стойкие из косяка Бойла продержались полминуты. Сперва они старались удержать равновесие, бессмысленно топтались на месте, пытались что-то сказать, но «фугу» стремительно влекла их по бурной реке к тому океану, из которого мелкая рыбешка уже не возвращается. Никто из них не смог выплыть против течения. Люди валились кто на пол, кто на скамью, и проваливались в беспамятство с широко открытыми глазами. Омас оказался одним из самых выносливых, рыбий яд не сразу одержал над ним верх.

— Ох… — забормотал он, шаря руками по телу, — Какие течения здесь горячие… Ох… Да что же это… Накер! Держи… Держи меня… Внутри… Ох, трещит. Воды хочет. Накер. Дер…

Наконец замолк и он, привалившись лицом к полу. Теперь тишину притона нарушал лишь клокот в горле умирающих. Тела их, казавшиеся раздутыми, как у Бойла, сотрясала мелкая дрожь. Судороги теряющего связь с жизнью тела. Последний трепет выкинутой на сушу рыбы.

Щука, единственный, кто не отведал «Мортэ» из страха перед Бойлом, выглядел изумленным и напуганным одновременно. Скорее всего, он еще не понял, что происходит. Но Герти и не собирался давать ему много времени на размышления.

— Ключи, — приказал он, вытирая фартуком все еще дрожащие пальцы, — Живо! Ключи от подвала!

Повозившись, он поднял тяжелую лупару, про которую забыл прежний хозяин, и устремил ее разверзнутый зев прямиком на Щуку.

— Отпирай.

Щука оказался на удивление покладист, хоть и не сразу попал в замочную скважину ключом. Герти стал спускаться вниз. Времени зажигать керосиновую лампу не было, так что по лестнице пришлось спускаться со всей осторожностью. Не хватало еще поскользнуться и переломать здесь ноги…