Путница - Ольга Громыко

Плоскодонка медленно, величаво развернулась носом к саврянскому берегу. Чуток постояла на месте, будто прощаясь, и наконец стронулась, постепенно набирая ход. Рыбак старался окунать весла как можно осторожнее, пронося их обратно над самой водой, чтоб не барабанить каплями, а на уключины, наверное, извел полную кринку масла. Через десять гребков плеск стал уже не слышен, а там и сама лодка канула во тьме.

Рыска села на краю причала, свесив ноги. Вода была теплая-теплая и приятно омывала искусанные комарами щиколотки. Справа от настила на ней блинами лежали листья кувшинок – цветы давно закрылись и втянулись под воду. Слева в ивняке мерились голосами соловьи, но сейчас их песни только раздражали. С одной стороны, заглушают шум переправы, с другой – и враги легко подкрасться могут.

– Смотри, сом за палец ухватит, – пошутил Жар. Ждать, похоже, предстояло долго, и парень, вспомнив о пропавшей каше, полез в сумку за хлебом.

– Надо было Альку с собой дать, – спохватилась девушка, поджимая ноги: вдруг действительно кто-то цапнет. Даже если пиявка, все равно радости мало.

– На том берегу дашь. – Жар разломил краюху на три части и протянул одну подруге.

– Да нет, я к тому – пусть бы отвлекся…

– От чего?

Рыска промолчала. Ее саму хлеб не отвлек – жевала она его, почти не чувствуя вкуса, лишь бы ноющий желудок заполнить.

– Ой, гляди, что там?

От Йожыга вниз по течению неспешно двигался огонек.

– Плывет кто-то. – Друзья, не сговариваясь, вскочили и перебежали за ивняк, хотя заметить их с лодки не могли. Да если бы и заметили – ну сидят парень с девушкой на причале. Понятно, чего сидят.

Собака, в присутствии хозяина еще терпевшая шныряние чужаков возле дома, залилась возмущенным лаем.

– Ближе к саврянскому берегу идет, – прошептал Жар. – Значит, ихняя стража.

– А может, просто рыбаки?

– Слишком быстро плывут.

– Хоть бы они Алька не заметили!

– Уже должен был причалить.

Огонек, будто нарочно, замер как раз напротив них. Рыске почудилось, что это чей-то огромный злобный глаз, всматривающийся в берег. Девушка вцепилась в друга обеими руками.

– А вдруг они его перехватили?!

– Вдруг, вдруг… кто у нас видунья? – ворчливо отозвался Жар. Звуки по воде разносятся далеко, и парень не сомневался, что перехват Алька будет слышен аж в Йожыге.

– Когда я боюсь, то не могу понять, это дар или просто!

– В любом случае сделать мы ничего не можем. Остается только ждать. – Огонек пополз дальше, и Жар догадливо предположил: – Гребцы, наверное, менялись.

Рыске показалось, что прошло полночи, прежде чем снова послышался плеск весел. Избавившись от незаконного груза, перевозчик греб шире, громче, да и порожняя лодка шла веселей.

– Ну как?! – вскочила девушка. Рыбак направил плоскодонку к берегу, положил весла на борта и, поравнявшись с причалом, вытянул руку и уцепился за его край. Подтянул лодку встык. – Перевезли?

– Не, – мрачно пошутил мужик, – веслом по голове – и в воду. Кто следующий?

– А чего долго так? – упрекнул Жар, на последние две лучины заразившийся Рыскиной тревогой.

– Сеть проверял, – безмятежно ответил рыбак, доставая из-под скамейки мокрый мешок и зашвыривая его подальше на берег. – А то протухнет в воде.

– Сеть он проверял… – проворчал парень. – Мы тут ждем не дождемся…

– И чего?

– Ничего, – пошел на попятный Жар. Пусть сначала перевезет, хоть как-нибудь, а поругаться и на том берегу можно. – Рысь, давай.

Рыбак прикрикнул на собаку. Та наконец заткнулась и, виновато громыхая цепью, убралась в конуру. Рыска перешагнула в плоскодонку, потянула за собой корову, и та, к огромному облегчению девушки, бестрепетно последовала за хозяйкой. Рыбак сделал еще глоток из баклаги, и отчалили.

Тень прибрежного леса казалась сплошным омутом. На стрежне было посветлее, «помельче», и, хотя Рыска знала, что все наоборот, подспудно ей хотелось поскорее вырваться из зловещего мрака. Девушка что есть мочи держала Милку под уздцы, вздрагивая от каждого плеска под днищем: только бы корова не испугалась! Но трехцветка вела себя прекрасно. Вода была гладкой, как лед, лодка шла ровно, и Милка лишь удивленно прядала ушами, глядя на сам собой удаляющийся берег.

– Ви-и-ир! Кц-кц-кц! – пронеслась над коровьей спиной какая-то птица, отчаянно работая крыльями, чтобы удержать на лету увесистую, камнем рассекающую воздух тушку. Милка вздрогнула и прянула назад, упершись в скамейку.

– Тихо-тихо! – торопливо погладила корову по шее Рыска. – Не бойся, моя хорошая, это просто птичка!

– Такка мошкару ловит, – пояснил рыбак. – Птенцы у нее нынче, всю ночь носиться будет.

– Такка?! – Девушке показалось, что она ослышалась. – Это?!

– Угу. Гадкая птица. Особенно если в поле ночуешь: как гавкнет в ухо – на три ладони подскочишь.

Рыска нервно хихикнула, вспомнив ночную беготню по оврагам, волков и Рыжуху. Никто из хуторчан так и не узнал, что же там на самом деле произошло, а девушка после ухода Жара ходила до того пришибленная, что никто не усомнился в его смерти.

– У нас в Приболотье таккой лесное чудище называли.

– Чудище и есть… – Рыбак неодобрительно поглядел вслед птице. Сколько сетей он из-за ее внезапных воплей упустил!

Рыска растерянно почесала маковку. Это через сколько же уст должен был пройти рассказ, чтобы из безобидной птички такка стала кровожадным страшилищем? Наверное, какой-то выходец из здешних краев ребенку сказку сочинил, а там и взрослые поверили… Вот откуда, оказывается, чудища рождаются – из людской молвы!

Берег приближался мучительно медленно. Девушка, успокоившись насчет коровы, неотрывно пялилась в темноту, пытаясь высмотреть знакомую высокую фигуру.

– Боишься, что мавка сведет? – ухмыльнулся мужик. – На бычий корень ей такое добро! – Подумал и презрительно добавил: – Да и тебе тоже.

– Не любите саврян?

– Не люблю, – подтвердил рыбак, смачно харкнув за борт.

– А чего ж везти согласились? – обиженно спросила Рыска.

– Я и свиней не люблю. А мясо у них вкусное. – Мужик продолжал размеренно грести, не замечая, как побледнела и прижалась к корове девчонка. О Божиня, неужто они на людоеда нарвались?! Сейчас и ее хряпнет веслом по голове…

Саврянский берег был выше ринтарского, а ниже по течению вообще переходил в обрыв. Рыбак направил лодку прямо в тростники, зашуршавшие с обоих бортов. Поросль была такой высокой и густой, что скрыла даже корову. Людоед греб, не глядя на Рыску и думая о чем-то своем – наверное, как повкуснее ее приготовить. Из-под самого носа лодки вывернулась утка, с истошным кряканьем побежала по воде, помогая себе крыльями. Рыбак попытался сбить ее веслом, но не успел.