Ник-5 - Анджей Ясинский

— А другие двое? Неужели ничего особенного?

— Один из этих двоих — единственная женщина среди заключенных. Поэтому есть у нее одна особенность… — Вновь активировался давешний шутник. Искусники за столом улыбнулись, но такой ответ очень не понравился единственной женщине в составе комиссии.

— По словам тюремщиков она единственная всегда была в сознании! — зло выкрикнула она.

— А действительно, почему за столько лет она не стала овощем? — задал вопрос Тристис, прервав зарождающуюся ссору.

— Просто женщины выносливее мужчин! И это неопровержимый факт! — Ответила искусница, не сбавляя тона.

— Да я и не спорю. — Тристис поднял руки в успокаивающем жесте. — Но все же в других тюрьмах, насколько я знаю, женщины чаще мужчин сходят с ума. А здесь, насколько я понимаю, такого не случилось. Но, в общем-то, это не тот вопрос, который может пролить свет на обстоятельства, однако довольно интересный фактик. Меня больше интересует, что послужило толчком к выходу из комы Повелителя Чар. Сами посудите, столько лет человек лежал бревном, при таком раскладе ни один целитель не даст гарантии, что даже при самом лучшем уходе, он сможет вывести пациента из этого состояния. Я консультировался по этому вопросу. Причем не только у нас — с этим утверждением полностью согласен профессор Таблитикус из столицы. — Тристис сделал театральную паузу.

Члены комиссии мудро покивали головами. Профессор Таблитикус мало того, что был ректором академии целительской направленности, но еще и практикующим целителем, услугами которого не брезговало пользоваться и близкое к императору окружение. А возможно и сам император, но об этом разговаривать было нежелательно.

— И что же говорит профессор Таблитикус? Может он дать нам хоть какое-то объяснение подобному феномену? Насколько я помню, мы рассмотрели целый список плетений, которые могли бы пусть косвенно, но способствовать выводу пациента из комы. Ни одно из них, да и никакие плетения вообще не применялось! — председатель комиссии скептически приподнял бровь, как бы предлагая сыщику удивить его.

— Общение с ним натолкнуло меня на один вопрос, который мы еще не задавали целителю тюрьмы! — Тристис побарабанил пальцами по столу, купаясь во внимании всех присутствующих к своей персоне. — Возможно, организму просто не хватало сил, чтобы мозг очнулся. Я бы хотел с вашего позволения спросить о питании тюремного целителя!

— Действие амулетов еще не закончилось, но мне кажется, старик не выдержит… — председатель комиссии хмурился, прикидывая риски.

— Нет-нет-нет, не старого целителя! — сыщик покачал пальцем. — Старый уже года два на пенсии. Я хочу спросить нынешнего!

— Это можно, — председатель кивнул. — Его как раз сейчас готовят к допросу. Осталось только обработать амулетами.

— Нет, я как раз хотел бы поговорить с ним, когда он в ясном сознании! Парень ведь прекрасно понимает, что потом его проверят и перепроверят, врать ему нет никакого резона.

— Чем плохи амулеты? — изумился председатель. Да и вся комиссия испытующе посмотрела на Тристиса.

— Возможно, мы не так формулируем вопросы. И в результате получаем не те ответы! А без воли они нам ничего не расскажут, — объяснил сыщик.

Председатель еще раз кивнул и отдал распоряжение привести молодого целителя. Пока конвоиры ходили выполнять поручение, Тристис успел поймать на себе несколько неприязненных взглядов. Многим не нравился какой-то местный выскочка. Не понимают дураки, что если не выкрутятся из трясины, то за неудачу в итоге спросят со всех.

Новый целитель на практике был совсем не юн. В таком возрасте люди уже заводят семьи и рожают детей. Просто он совсем недавно окончил академию и все еще воспринимался матерыми искусниками, как зеленый юнец. Без действия амулетов он выглядел иначе: взъерошенный и испуганный он все время озирался по сторонам.

— Сейчас я задам тебе несколько вопросов, и в твоих же интересах ответить на них правдиво, — привычно выговорил Тристис стандартную допросную фразу. Однако привыкшие к использованию амулета правды искусники поморщились.

— Итак, были ли изменения в рационе пленников за последние несколько месяцев? — сразу перешел к делу сыщик.

— Рацион пленников жестко регламентирован и не менялся, — осторожно подбирая слова, ответил целитель. Со стороны комиссии Тристис уловил чей-то смешок. Но на это он не обращал внимания: ему не понравился ответ допрашиваемого. Сквозила в нем какая-то неправильность, будто тот что-то скрывает. Уж подобное сыщик чувствовал очень хорошо. И тут даже амулеты правды не могли помочь, только интуиция.

— Посмотри на меня! — Подойдя к целителю, хлестко сказал Тристис. Заглянув в глаза допрашиваемому, он понял, что не ошибся.

— Послушай меня, парень! — В контраст предыдущему вопросу, сейчас Тристис говорил мягко. — Сам понимаешь, ситуация очень сложная. Если мы не раскроем это дело, плохо будет всем нам. И тебе в том числе. Если не хочешь попасть на место сбежавших заключенных на всю оставшуюся жизнь, расскажи сам все, что знаешь, о чем догадываешься и даже то, где ты нарушил закон. Думаю, председатель комиссии меня поддержит в том, что если ты будешь с нами откровенен, то к тебе отнесутся насколько возможно мягче. — Тристис оглянулся и председатель согласно кивнул головой. — В конце-концов вспомни, что ты служишь Империи! — снова резко сказал он. — Империи, которой ты присягал!

На последних словах Тристиса что-то мелькнуло в глазах искусника. Что-то гордое. И даже его вид стал более сосредоточенным и суровым.

— Хорошо. — Тихо сказал он. — За два месяца до побега ко мне обратилась одна женщина. У нее среди заключенных был родственник. Она слезно умоляла меня хоть как-то облегчить ему жизнь. Единственное, что я мог сделать — если не разнообразить питание заключенных, то хотя бы повысить его. Таким образом, все это время заключенные питались по тройной норме.

— Почему все заключенные? — влез председатель, с интересом наблюдавший все это время за допросом.

— Чтобы не вызвать подозрения. Денег она дала достаточно, чтобы окупить траты, и мне что-то осталось. Вот уж не думал, что от этого может стать кому-то хуже…

— Что еще ты можешь сказать?

Целитель лишь устало покачал кудрявой головой и закрыл глаза. Тристис кивнул стражникам, и те увели парня.

— Что нам дает эта информация? — Задумчиво спросил председатель.

— Она подтверждает, что нападение планировалось заранее. В принципе это и так было ясно. — Ответил кто-то из комиссии.

— А что скажет Тристис? — После небольшого шума, вызванного общим обсуждением сказанного целителем, председатель вспомнил о сыщике.