Путы для дракона - Сергей Радин

— С этим не шутят, Леон. Ты прекрасно знаешь, что я всегда мечтала о дочери. Я воспитаю твою дочь, научу всему, что должна знать девушка из твоего рода! Иначе её способности пропадут зря!.. Почему к тебе подошёл Юлий?!

— Заботливый сын принёс для матери накидку, чтобы после возвращения её не пугала её же нагота… Господи, Регана, ты заставляешь меня говорить с тобой немыслимым языком незнакомых, но безукоризненно вежливых друг с другом людей!

— Сначала — девочка!

— Пойми меня правильно, Регана. Я знаю, что ты хотела — очень хотела дочь. Но взгляни на своих сыновей. Хорошо ещё, я успел дать основные навыки Юлию. Но Мигель, Марк!.. Едва мы расстались — вспомни, это было твоё желание! — как ты бросилась обучать Мигеля всему сразу, забыв или намеренно не пожелав ознакомить мальчика для начала с действием ограничительных механизмов. Во что превратился Мигель? В полузверя. Насколько я успел узнать, он с трудом возвращается в человеческое состояние, но очень легко соскальзывает в звериное. Почему ты не отдала его в университет, когда поняла, что наделала? Нет, ты оставила его недоучкой и принялась за Марка, спрятав его от всего мира. После первого же появления Мигеля среди его сверстников ты сообразила, что он резко отличается от них, и поспешила исчезнуть… Марк младше, и с ним ты была осторожнее. Ты дала ему всё, что соответствовало первому курсу университета, но Боже — сколько яда и ненависти ты вложила в него! И после этого ты думаешь, что я отдам тебе и девочку? Да, как личность, я почти проспал все годы амнезии. Да, моё место было занято другой личностью. Но, Регана, я примерно представляю, как и чему ты будешь обучать эту девочку. И — говорю: нет, её я тебе не отдам. Ты слишком пышешь злобой, чтобы воспитать кого‑либо так, как нужно!..

Он говорил с нею так, как будто шёл по очень скользкому льду, осторожно ставя ноги. Но Регана никогда не отличалась терпением и сдержанностью (как и ты? — спросили внутри). Последние слова Леона заставили её вспыхнуть от ярости — по невозмутимой морде дракона это было незаметно, но грохнувший по земле хвост, но дрогнувшие в попытке прорвать невидимые путы крылья!.. Именно ярость заставила Регану выпалить:

— Ты ничего не чувствуешь, Леон? Я скажу тебе, что происходит! Ты обвинил меня, что я плохая мать, а я боялась, что ты будешь плохим отцом. Именно твоих дурацких ограничений я боялась. Ты увлёкся ими излишне и пришёл к выводу, что с собственными способностями не имеешь права существовать! Удобно быть беспамятным, правда?! Так нА тебе! Ты сам настроился на цепочку придуманных тобой команд, ввёл их в самые глубины подсознания, внедрил их на генном уровне. Ты отказался от всех благ человека–творца, убоявшись глупой ответственности за свои действия в обоих мирах. Вспомни: ты ведь перед поездкой в Ловушку нашёл всё‑таки меня и рассказал обо всём! Зачем? Зачем ты это сделал?! Сам всю жизнь говорил об ответственности и сам же отяготил меня ею!.. Я устроила аномалии в Ловушке и превратила её в Ловушку! Это я послала Мигеля в твою команду! Я заставила его придумать для тебя западню. В которой твоё желание стать обыкновенным человеком немедленно воплотилось бы! Зачем ты мне рассказал, что именно ты собираешься делать?!

— Странный вопрос ты мне задала, — тихо сказал Леон. — Ответ на него настолько очевиден, что я ругаю сейчас, почему не объяснил сразу. Регана, ты всегда ревновала меня из‑за моих способностей. Ты всегда стремилась доказать, что ты лучше и сильнее… А мне всегда приходилось доказывать тебе, что ты мне ровня, что я люблю женщину, а не колдунью. Тебя задевает, что я потратил столько усилий, чтобы разыскать тебя и открыться что именно я сделал? Регана, в человеческом, как ты говоришь — реальном, мире есть одна истина: если любишь, сделаешь всё, чтобы любимому было хорошо. И я спросил себя: что бы сделало тебя счастливой? Ответ был настолько прост, что мне стало смешно. И я придумал ту самую цепочку команд, стирающих во мне личность, которая не давала тебе покоя. Мне‑то было всё равно, каким быть…

— Ты… меня любишь?

Он почувствовал, как она тщетно старается проникнуть в его мысли, и — убрал защиту. Регана вторглась слишком сильно: навалилась на преграды, не заметив, что их уже нет. С минуту он даже наслаждался её присутствием в собственном пространстве, несмотря на то что с трудом устоял на ногах, превозмогая её невольную атаку. В бушующем шторме её чувств он сразу уловил появление еле слышного звука — ноты её понимания. Он ещё успел подумать, как поздно они поняли необходимость откровенного разговора, когда услышал в ревущем хаосе другой звук.

Тик. Так.

Тик…

Часы остановились.

— Леон! Нет!!

Ошеломительно прекрасная женщина бежала ему навстречу.

Он растерянно охнул, когда она упала перед ним на колени и обняла его ноги.

Стоящий рядом высокий молодой человек торопливо укрыл женщину чёрной накидкой и встревоженно сказал:

— Папа, я не понимаю…

Но во внимании Леона явно больше нуждалась женщина у его ног, чем странный молодой человек, назвавший его папой. Леон помог ей подняться и озабоченно спросил:

— Сударыня, чем могу быть вам полезен?

Женщина припала к его груди и разрыдалась, безнадёжно и глухо. А через разрыхлённое поле бежала Анюта, таща за собой Вадима и какого‑то юного незнакомца, и счастливо кричала:

— Папа! Я здесь! Папочка!

ЭПИЛОГ

Глава 1.

Леон как‑то неожиданно очутился в одиночестве.

Андрюха горячо спорил о чём‑то с Игнатием, а док Никита и Рашид снисходительно улыбались, глядя на них.

Мишка и Вадим сидели в уголке, с обеих сторон от Марка, и, сосредоточенно листая страницы ксерокопии, вслух размышляли о достоинствах и недостатках новых компьютерных программ.

Исподтишка друг на друга поглядывали Роман и Мигель. К Мигелю, сидящему в кресле, подошла Анюта и, чуть потеснив его, села рядом. Видимо, машинально Мигель обнял девочку, и она устало привалилась к нему. Оба незаметно задремали. Скрывая усмешку, Роман отвернулся к Брису и Володьке.

Женщины сидели отдельно. Лиза Ольги не стеснялась: они обсуждали свои беременности и время от времени хохотали, и к ним с глуповато–счастливыми улыбками оборачивались Юлий и Андрюха… Ангелина откровенно трусила. Ей хотелось подойти к мужу и взахлёб обсудить окружающую роскошь и гостей, но женщина, сидящая в двух метрах от неё, красивая женщина с мрачными чёрными глазами, смущала Ангелину до дрожи в коленях.

И Леон, один, бездумно стоял у окна, прислушиваясь к грохочущему по стеклу дождю и негромкой беседе в зале, когда его блуждающий взгляд остановился на Брисе. Брис смотрел в упор. Поняв, что Леон увидел его, он шагнул было вперёд. И вернулся на место.