Обитель Солнца (СИ) - Московских Наталия

Жюскин пролепетал что-то невнятное, напоминающее мольбу, но никто не обратил на это внимания. Иммар крепко держал его за плечи, стоя позади него на расстоянии в шаг.

Бенедикт шагнул к пленнику. Иммар отступил и извлек из-за пояса острый кинжал, который передал своему командиру. Бенедикт вывел Жюскина вперед, ближе к первым рядам, не без удовлетворения отметив, как от его пленника опасливо попятились облаченное в красное воины.

— Знакомьтесь! Это существо зовут Жюскин Прево. Он — член заговорщицкой группы данталли, состоящей из сообщников Мальстена Ормонта. И, я полагаю, именно его сообщники недавно напали на отряд генерала Томпса.

Ропот толпы зазвучал громче.

Бенедикт вытянул безвольную руку дрожащего Жюскина вперед, не обращая внимания на его жалобный лепет. Он взял кинжал и резко провел кровавую черту по ладони пленника, заставив того испуганно отступить и перемяться с ноги на ногу. Такая рана не могла причинить данталли столько боли, чтобы заставить его застонать, но Жюскин коротко вскрикнул — изможденность, слепота и страх сделали из него податливую безвольную куклу в руках своего мучителя.

Бенедикт дернул Жюскина за руку и подсветил факелом сочащийся синей кровью глубокий порез на ладони.

— Те, кому хорошо видно, могут убедиться: перед вами демон-кукольник. Временно ослепленный красной накидкой, но опасный, как и все представители его вида, — громогласно заявил Бенедикт. — Но это снадобье сделает меня для него неуязвимым. Смотрите! — Он демонстративно откупорил прозрачную бутылочку и сделал три глотка зелья Ланкарта. Несколько мгновений он выжидал, чувствуя, как мороз проникает ему под кожу, и ежась от мысли о том, что скоро предстоит снять теплую накидку.

Все пройдет по плану, — убеждал он себя, стараясь унять пустившееся вскачь сердце.

Иммар, стоя позади Жюскина, опасливо поглядывал на своего командира. Бенедикт ободряюще кивнул ему и потянул за завязки на своей накидке. Скользнув по плечам, та упала на помост, оставив Бенедикта на растерзание зимнему холоду и богине удачи Тарт.

— Обратите внимание: красных одежд на мне больше нет, — сказал Бенедикт толпе, демонстративно оттолкнув ногой красную накидку подальше от себя. Иммар осторожно, приготовившись, в случае непредвиденных обстоятельств всадить меч данталли в спину, потянул за завязки на накидке Жюскина.

— Без глупостей, данталли, — угрожающе прошипел он так, чтобы его не услышали из первых рядов.

Накидка оказалась в руках Иммара. Он приготовился атаковать.

Жюскин несколько мгновений стоял, растерянно озираясь по сторонам и стараясь привыкнуть к окружающему миру, который вновь обрел для него черты.

— Жюскин, — громко обратился к нему Бенедикт. — На мне нет красных одежд. Ты можешь попытаться взять меня под контроль. Если сможешь, будешь свободен.

Данталли попытался сосредоточить взгляд на Бенедикте. Несколько мучительных мгновений он щурился, выставлял вперед здоровую руку и закусывал губы от напряжения, дрожа от зимнего холода.

Толпа затаила дыхание. Поле погрузилось в тягучую тишину, которую нарушил отчаянный стон данталли, уронившего руки по шву и упавшего на колени.

— Не могу… — произнес он.

По первым рядам зрителей прошел недоверчивый шепот, который начал передаваться дальше и расходиться рябью по дальним рядам.

— Он сказал, что не может…

— Эта штука работает!

— Он не может его контролировать…

— … на нем даже красного нет!

— Это точно данталли?

— Кровь же синяя! Кто это еще?..

Бенедикт позволил толпе некоторое время выражать сомнения. Затем перевел взгляд на красную накидку:

— Иммар, — обратился он.

Жюскин заметался и попытался сбежать, но Иммар живо скрутил его и снова набросил на него ослепляющую красную накидку. Жюскин застонал.

Бенедикт поднял свою накидку и поспешил надеть ее, хотя сейчас от нее, казалось, стало только холоднее.

— Вы видели, как это работает, — обратился он к толпе. — У каждого из вас появился шанс отомстить Мальстену Ормонту за Сто Костров Анкорды, за Битву Кукловодов и за все, что устроили демоны, вроде него. Вы можете восстановить справедливость. Показать демонам, каково быть на нашем месте. Вы готовы это сделать? Во имя всего того, что нам пришлось вытерпеть во время войны! Во имя безопасности ваших близких и семей! Во имя правды!

— В бой! — подхватил кто-то из первых рядов. Его клич разнесся по толпе.

— В бой! — повторил Бенедикт, хотя и не планировал произносить этих слов.

Толпа ликовала. Толпа восхваляла великого палача. Войско Совета Восемнадцати, опьяненное предстоящей силой, было готово идти в Малагорию.

— На рассвете, — продолжил Бенедикт, когда крики смолкли, — мы отправимся в Леддер. Через полтора дня нам предстоит сняться с места и отбыть в Малагорию навстречу справедливости.

Толпа вновь воинственно заголосила. Улюлюкающие каторжники требовали казни данталли, и Бенедикт не собирался отказывать им в удовольствии. Пока его не слушали, он успел произнести свои последние слова Жюскину Прево, прежде чем отправить его на костер:

— Ты хорошо послужил нам, данталли. Теперь твои мучения закончатся.

Его плач и жалобное поскуливание Бенедикт уже не слушал, чтобы не ощутить сочувствия к этому существу.

Воодушевленным зрителям на Жюскина было наплевать, каждый из них хотел увидеть казнь, дабы ознаменовать этим начало малагорской операции и отправиться за Большое Море — каждый во имя своей цели.

***

Леддер, Нельн

Девятый день Зоммеля, год 1489 с.д.п.

Киллиан не представлял себе, как сумел бы до своего перевоплощения выдержать темп бешеной скачки, который взяли они с Ренардом, раздобыв в ближайшем отделении Культа лошадей. Неутомимости своего попутчика и его умению потрясающе ориентироваться в пространстве, будучи совершенно слепым, он уже устал удивляться. Теперь удивление охватывало его, когда он прислушивался к самому себе и чувствовал, что состояние тела позволяет ему выдерживать большие нагрузки, несмотря на недавнее ранение. Рана, к слову, вела себя спокойно и не донимала ничем, кроме легкой ноющей боли и неприятного зуда заживления. Киллиан опасался, что на месте раны проступит чешуя, как у хаффруба, однако этого не произошло. Ренард даже успокоил его на свой манер, сказав, что запах мускуса от него не усилился.

Нещадно загоняя коней, к девятому дню Зоммеля попутчики добрались до Леддера. Киллиан переживал, что они с Ренардом будут слишком заметными и не смогут затеряться в толпе. Прибыв в Леддер, он осознал, сколь сильно ошибался.

Город буквально кишел жизнью. Киллиан мог поклясться, что в жизни не видел столько людей на улицах. Он с трудом понимал, как они без труда лавируют в столь буйном потоке людского движения и не сходят с ума от гомона вездесущих разномастных голосов. Толпы на улицах Леддера — раздолье для уличного ворья — подхватили двух попутчиков и понесли за собой. Ренард каким-то чудом умудрился свернуть в проулок, потянув за собой Киллиана. Здесь людей почти не было, и слепой жрец, похоже, был этому рад.

Не спрашивая дорогу у местных, Ренард сумел по запаху почувствовать, в какой стороне находится порт, и безошибочно привел их с Киллианом к месту. Там он потерял свое преимущество, потому что гомон людских голосов мешал ему сосредотачиваться и понимать, что происходит.

А в порту разворачивалось настоящее действо. И без того густо населенный город сегодня набухал от количества людей. Многие из них были в военной форме разных королевств. Солдаты Совета Восемнадцати. Частью — преступники и каторжники, которых отправили на малагорскую операцию в качестве откупа, частью — бывалые воины, ветераны войны.

Киллиан ожидал увидеть разобщенность и неразбериху, однако с удивлением отметил, что видит слаженный механизм. Люди, собравшиеся в порту и восходящие на корабли, похоже, горели одной идеей. Каким-то образом Бенедикту удалось заразить разношерстную армию своим запалом и заставить ее выступать единым фронтом. Киллиан был уверен, что на такое не способен ни один полководец Арреды.