Река меж зеленых холмов - Евгений Лотош

В сторону Царатамбы, к счастью, местность заметно повышалась, и саженей через триста она наконец выбралась на относительно сухую и твердую почву. Положив девочку на землю, она безуспешно попыталась отряхнуться естественным образом — разумеется, безуспешно. Прочие методы не подходили. Во-первых, за ней уже скрытно наблюдали, во-вторых, вернуться из джунглей без единого пятнышка оказалось бы слишком подозрительно. Вздохнув, она взяла ребенка на руки и понесла его к деревне по едва заметной тропинке в густых травяных зарослях.

В деревне ее ждали, и то, КАК ждали, ей сразу не понравилось. Все женщины и часть мужчин, как показал нейросканер, почему-то оказались на противоположной стороне селения. Еще полтора десятка мужчин скрывались за домами, не осмеливаясь к ней приближаться, но явно испуская страх и злобу, нацеленные то ли на нее, то ли на ребенка. Она попыталась поискать мозговую сигнатуру асхата — и сообразила, что забыла ее зафиксировать. Похоже, ей следует быть настороже и не отключать пока эмпатию несмотря на всю ее некомфортность. За пару минут Карина дотопала до площади, скомандовала фантомному пилоту запускать двигатель и бережно устроила спящую девочку на заднем сиденье. Прижавшись к переплетенной лианами стене одного из домов, она наблюдала, как "вертолет", рокоча мотором, неторопливо поднимается в воздух, разворачивается хвостом к западу, и, клюнув носом, стремительно исчезает за деревьями. Внезапно вспомнив, она дотянулась до искина, управляющего фантомом, и подкорректировала ему программу полета, чтобы он переждал ночь в горах. Почесав зудящее под грязью бедро, она вышла на середину площади и огляделась.

Мужчины по-прежнему скрывались за домами, и нейросканер показывал, как помимо злости и страха от них явно текут растерянность и раздражение. Похоже, они совершенно не рассчитывали на ее дальнейшее пребывание здесь. Простите, ребята, но так надо. Она опустилась на пятки, сложила руки на коленях, прикрыла глаза и принялась спокойно ждать.

Терпения местных хватило примерно на пятнадцать минут. Их растерянность все возрастала, подталкивая к действиям, и вскоре они выбрались на открытое место — семнадцать человек, вооруженные пиками, длинными мачете и самыми настоящими короткими луками. У одного из мужчин имелся шестизарядный револьвер — древний, но заряженный и в отличном состоянии — который он сжимал перед собой трясущимися руками. Здорового бородача среди них не оказалось — похоже, ему хватило одного урока.

— Мир вам, — произнесла Карина на общем. — Я ждала, когда вы появитесь. Где сан Дом Патараки?

— Зачем ты здесь осталась? — угрюмо спросил один из мужчин, высокий и широкоплечий, хотя и пожиже давешнего грубияна, вооруженный большой тяжелой дубиной. — Ты нашла свое чудище. Почему ты не улетела вместе с ним?

— Я Кисаки Сураграша, момбацу сан. Мой долг — помогать людям. Я врач. В течение двух дней я останусь здесь, чтобы лечить больных из Царатамбы и окрестных деревень. Мне всего лишь нужна старая заброшенная хижина и немного еды. Можно и без хижины — просто отгородите занавесками место под любым навесом.

— Ты не Кисаки, — резко сказал другой мужчина, помоложе. — Ты самозванка. Ты не служишь Назине, и ты чужая. Мы многое слышали про тебя, ты тоже чудовище и шлюха. Никто к тебе и близко не подойдет. Убирайся из нашей деревни!

Остальные поддержали его одобрительным ропотом, направляя на Карину свое нехитрое оружие. Она с беспокойством заметила, что стрелы уже были наложены на тетивы луков. Конечно, ей вреда они не нанесут, но она не должна встревать в схватку. Хватит на сегодня одной драки. Они убедились в ее силе, но дальнейшее насилие бессмысленно. Ведь в конце концов побеждает тот, кто избегает конфликтов. Такова правда Пути, и у нее нет желания сомневаться в ней здесь и сейчас.

— Я прошу вас выслушать меня, — спокойно ответила она. — Я не чудовище. Я — женщина из далекой страны, умеющая лечить болезни. Меня назвали Кисаки без моего желания — за то, что я не побоялась пойти наперекор воле Дракона. Я оказалась здесь не по своей воле, но теперь не могу уйти просто так. Я нужна людям — даже вам, пусть вы того пока не поняли. Мои способности — дар, а не проклятие. Прошу, позвольте мне помочь вам, и вы увидите, что во мне нет зла.

— Ты бесстыжая девка! — рявкнул первый мужчина. — Ты прилюдно ходишь голой! Как ты осмеливаешься выставлять себя на позор? Где твои понятия о приличиях и целомудрии? Мы знаем, ты приехала сюда, чтобы развратить наших женщин!

— Я приехала из-за моря, момбацу сан. У нас совсем другие понятия о приличии. Мы не считаем, что человеческое тело достойно стыда и позора. Оно — единственное, что есть у нас в этом мире, и мы должны относиться к нему с любовью и уважением. Мы не скрываем его от других. Момбацу сан, я стараюсь уважать ваши приличия — дома в такую жару и влажность я ходила бы вообще без одежды. Но одно дело — приличия, и совсем другое — глупость. Мир не стоит на месте, он меняется, и мы меняемся вместе с ними. Я не собираюсь заставлять ваших женщин раздеваться догола. Но заставлять их скрывать лица как нечто позорное — преступление. Прошу понять меня и не держать зла.

— Шлюха! — повторил мужчина, уже куда менее уверенно.

— Нет, момбацу сан. Ты зря пытаешься меня оскорбить. Ты боишься меня — вы все боитесь меня, но я не причиню вам вреда. Я спасаю жизни, а не отбираю их. Нижайше прошу поверить мне.

В последний момент она спохватилась, что не слишком-то умно использовать домашние формальные обороты. Если ее поймут буквально, то у ее высказываний может оказаться совершенно иной смысл, чем она вкладывала.

— Если ты не уйдешь, мы тебя убьем! — срывающимся голосом выкрикнул молодой юноша с копьем. — Ты чудовище, тебе не место среди людей!

— В рукопашной меня не смог убить даже Голова Оранжевого клана, Шай ах-Велеконг. Что заставляет тебя думать, что справишься ты? Я мастер Пути безмятежного духа, момбацу сан, не забывай. И я синомэ. Я умею останавливать пули в воздухе, — добавила она, покосившись на револьвер.

Мужчины неуверенно запереглядывались.

— Тогда сиди здесь, шлюха, пока не сдохнешь! — резко заявил первый мужчина. — К тебе никто не подойдет, никто не даст тебе ни крошки пищи, ни капли воды. Ты сдохнешь от голода и жажды!

— Только глупец отвергает руку помощи в беде, — Карина изо всех сил старалась выдерживать ровный тон. Вольно или невольно, но предводитель самозваной милиции нащупал единственное уязвимое место в ее броне. Если никто не попросит ее помочь, ей придется уйти восвояси. Не лечить же их силой, в самом деле! С них станется после ее отбытия убить излеченных как оскверненных или что-нибудь в том же духе… — Я очень прошу, испытайте меня. Позвольте мне вылечить хотя бы одного человека. Потом решайте. Обещаю, что если вы убедитесь в моих злых помыслах, я уйду.