Месть старухи - Константин Юрьевич Волошин

— Гм! Трудное дело. Капитан меня ненавидит, и с ним трудно будет справиться. Если только использовать праздник. Он будет через три дня. В это время почти все солдаты будут в городе пить вино и тискать «старательниц». Хорошо бы поднять стрельбу. В праздник это примут за салют.

— Очень хороший план, сеньор капрал! Когда я могу с вами вновь встретиться и окончательно договориться? Вам понадобится время на подготовку.

— Завтра я поговорю с комендантом. Хотя не уверен, что он примет мои предложения относительно праздника. Буду уговаривать. Вечером приходи сюда. Надо постоянно сноситься, сеньор, друг с другом. Времени-то мало осталось. А когда монеты?

— Хозяин мне разрешил вручить в случае вашего согласия только три эскудо, сеньор капрал. Остальное только после успешного завершения дела.

— Печально! Но и три монетки — дело хорошее! Давай их!

Хуан вспомнил слова коменданта про своего капрала, и понял, что тот был совершенно прав. Этот Гавиланес согласился даже слишком быстро. Показалось даже, что это может быть ловушкой.

— Сиро, завтра праздник всех святых, и в городе будет шумно и весело. А у нас начнётся работа. Ты приготовил лодку? Народ верный?

— Вроде бы всё хорошо, сеньор. Что ещё?

— Уточним вечером. Мне ещё надо переговорить с нужным человеком. Потом всё расскажу тебе.

Капрал был навеселе, и настроение имел слишком бодрое и возбуждённое.

— Комендант без возражений согласился со мной! Это его старость так настроила. К лучшему! Так, слушай! Завтра часов в восемь вечера подходи к воротам казармы. Часовому скажешь, что ко мне. Он пропустит. Деньги не забудь прихватить, приятель. Я буду ждать с моими людьми. Трёх человек хватит?

— Думаю, что хватит. Ящики готовы к погрузке?

— Всё ждёт тебя! Телеги есть? Без них дело не сделать. Быстро грузим, и на прощание постреляем в воздух.

— А комендант? Что с ним делать?

— Комендант отправится в гости к коррехидору. Я это знаю точно. Его не будет в казарме часов до десяти вечера. Часовой к тому времени будет крепко спать на посту. Всё усёк, старик?

Они ещё поговорили немного, уточнили мелочи и Хуан удалился, раздумывая о завтрашнем трудном деле.

После сиесты толпа народа вышла на главную площадь, неся разукрашенные статуи святых. Пахло ладаном, свечами и по́том разогретых вином и солнцем людей. Масса цветов и шныряющая везде детвора.

Хуан в это время платил большие деньги, нанимая извозчиков для перевозки ящиков. Но ничего другого придумать не мог.

Он проверил лодку, раскинул мозгами, прикидывая грузоподъёмность судёнышка. Вроде бы подходило.

К восьми часам он с четырьмя подводами подъехал к воротам казармы. Часовой, изрядно выпивший, едва ворочал языком. Пропуск оказался легче ожидаемого, Вот и склад — приземистое, врытое в землю помещение. Капрал уже поджидал с тремя солдатами.

— Всё готово, сеньор! — прошипел капрал. — Можно грузить?

— Проверить надо, сеньор капрал, — воспротивился Хуан и показал вскрывать крышку ящика.

— Это же сколько времени понадобится?

— Проверяю! — решительно ответил Хуан и принялся ломиком отдирать крышку.

— Посветите фонарём. Ага! Мушкеты. Возьмём один и зарядим. Подайте все необходимое!' Я быстро. Запаливайте фитиль.

Капрал нервничал, волновался, но Хуан уже не обращал на него внимания, он продолжал возиться, потом поднял мушкет и выстрелил.

Звук выстрела никого не пробудил. К тому же из-за холмов надвигалась гроза, и гром уже тихонько ворчал временами. Молнии сверкали вдали.

Почти час потребовалось людям для погрузки всех ящиков.

— Трогаем! — прокричал Хуан и четыре телеги с трудом двинулись к воротам.

Часовой спал, казарма молчала и лишь два огонька на вышке тускло светили в ночной темноте. Гром громыхал уже значительно ближе.

Капрал оставил солдат в казарме и шагал рядом с Хуаном. Тот чувствовал его сомнение и подумывал, как сподручнее и незаметно бросить его на землю, не привлекая постороннего внимания. Издали доносились песни, музыка и вопли празднующих людей. В небо изредка взвивались ракеты, освещая тёмные переулки, отражаясь в стёклах окон.

Хуан отстал от телег, что должно было означать расчёт за помощь. Капрал готов был уже протянуть руку за кошелём, как рука Хуана скользнула в солнечное сплетение и его ладонь врезалась в живот. Капрала согнуло. Он ойкнул и гут же получил удар по шее, по почкам и в висок, что окончательно заглушило попытки вопить. Тело капрала зачернело на дороге.

Разгрузка и погрузка на лодку прошла быстрее. Все спешили получить окончательный расчёт. В полчаса всё было закончено.

Хуан стоял у борта лодки, наблюдая, как берег медленно растворялся в черноте ночи. Молнии сверкали уже совсем близко, а гром раскалывал небо, торопя людей побыстрее покинуть праздничные улицы.

— Шквалы могут случиться, — обернулся Хуан к старшему лодочнику, сидящему на корме и правившего румпелем. — Не мешало бы укрыться где-нибудь.

— Пройдём мили две и войдём в речку, что протекает чуть западнее, сеньор. Там и хижина есть. Можно согреться и обсохнуть.

— Торопись туда, амиго! Дождь скоро хлынет.

— Успеем! Тут близко. Лучито, подправь парус! Полощет, не видишь, что ли! И сядь на вёсла!

— Мы тоже можем погрести, — сказал Хуан и толкнул Сиро к банке. — Поработаем малость, а то закисли здесь совсем.

Лодка пошла быстрее, но и ветер быстро нарастал. Парус напрягся, затрепетал. Брызги посыпались в лодку каскадами. Лучито уже бросил вёсла и взялся за черпак. Волна быстро разгонялась.

— Хорошо! — кричал хозяин лодки. — Хорошо идём, говорю! Скоро на месте будем. Бросайте грести, а то как бы весло не сломать или руку не вывернуть на волне. Успеем!

Успели. Хуан ничего не видел, кроме светлых гребней волн, но в мгновенных вспышках молний хозяин как-то умудрялся правильно вести лодку.

Вошли в устье речки. Нагонная волна помогала ходу. Саженях в восьмидесяти лодка подошла к дощатому причалу и Лучито ловко выпрыгнул на помост и укрепил швартовый канат за бревно.

Здесь качка мало ощущалась. Но Хуан предпочёл перегрузить порох в кожаных мешках в хижину, чернеющую выше на берегу.

В хижине затеплился огонёк в очаге. Запахло подгорелыми лепёшками из касавы, на сковороду хозяин бросил четыре больших куска рыбы. Чад масла и аромат рыбы разбудил аппетит настолько, что все начали под шум дождя глотать слюну.

К полуночи гроза ещё не утихла. Но усталые контрабандисты уже спали сном праведников.

Утро оказалось лучезарным, промытым бурным дождём, сдобренное весёлыми криками птиц. Лодка одиноко стояла у причала, накрытая парусом, слегка покачиваясь. Быстро погрузились в лодку, готовясь к плаванию. Впереди был ещё один день под палящим солнцем.