Обнаров - Наталья Троицкая

5 марта 2006 года. Состояние тяжелое. Больная в сознании, но резко заторможена. Речь невнятная, тихая. Лицо бледное, исхудавшее, на лбу постоянно капли пота. Глаза лихорадочно блестят. Периодически тихо плачет. Сохраняется выраженная одышка, давление крови 70/30 мм рт. ст. Температура 38,5. Перелита тромбоцитарная масса. Продолжается ранее назначенное лечение по схеме… Результаты анализов без улучшений…

7 марта 2006 года. Состояние крайне тяжелое. Речь разбирается с трудом. Жалобы на боли в руках и ногах, онемение ног. Кожа бледная. Выражен цианоз – синюшный оттенок губ, кистей, стоп. На коже живота выраженный геморрагический синдром – множественные мелкопятнистые кровоизлияния. Резкая одышка. С вечера предыдущего дня внутривенно непрерывно капельно вводится раствор дофамина. При попытке его отмены давление крови падает до нуля. Продолжается назначенная терапия. Результаты анализов…

8 марта 2006 года. Состояние больной без положительной динамики. Больная в сознании, стонет. Судороги мышц ног, кистей, лица. Усилился цианоз (синюшность) губ, лица, кистей рук. Под глазами темные круги. Температура понижена до 35,5. Резкая одышка. Сердцебиение очень слабое. Продолжается капельное введение дофамина. Дается вдыхать увлажненный кислород через катетер, введенный через нос. Скорректирована проводимая терапия по схеме… Результаты анализов…

9 марта 2006 года, 3 часа утра. Состояние крайне тяжелое. Больная в сознании, но резко заторможена. Мечется в постели, стонет, хрипит. Выражен цианоз губ, лица, кистей. Резкая одышка. Кровяное давление в критических цифрах, с интервалом в 15 минут составляет… Продолжается введение дофамина, дыхание кислородом. Продолжается скорректированный курс терапии по схеме… Результаты анализов…

9 марта 2006 года, 5 часов утра. Состояние крайне тяжелое. Больная без сознания. Резкая одышка, дыхание хрипящее. Кровяное давление не определяется. Пульс нитевидный. Принятые реанимационные мероприятия неэффективны. В сознание не приходит.

В 5 часов 20 минут 09 марта 2006 года наступила смерть больной при явлениях расстройства дыхания и остановки сердца.

Проводимая химиотерапия сопровождалась развитием глубокого агранулоцитоза и тромбоцитопении. Антибактериальная, гемостатическая, гемозаместительная терапии положительного эффекта не имели.

Бумага сохранила выцветшие, но все еще отчетливые подписи врачебной комиссии и синие штампы таможенной службы. Кое-где чернила были слегка размыты, будто на бумагу упали капли несмелого весеннего дождя.

– Па-ап!

Обнаров вздрогнул. Бумага выпала из рук. Сынишка стоял в прихожей и настороженно смотрел на него.

– Ты что не спишь?

– Я хочу с тобой. Ты мне сказку дорассказать обещал.

Обнаров погасил сигарету, прикрыл дверь на балкон. Меньше всего ему хотелось сейчас рассказывать сказки.

– Егор, я думал, после длинной дороги да свежего воздуха, надышавшись, ты спать до обеда будешь. Помилосердствуй. Еще только пять утра.

Он взял сына за руку и повел в спальню.

– Давай-ка забирайся в кровать.

Он заботливо укрыл сына одеялом, поправил подушку.

– А сказку? Пап, ну пожалуйста! Про Маленького Принца.

– Антуан де Сент-Экзюпери, сын, не тот автор, которого следует читать или слушать в полудреме.

Обнаров склонился к сыну, чмокнул его в нос. Сынишка обвил его шею руками, прижался носом к колючей отцовской щеке.

– Пожалуйста, не уходи. Папочка, только не уходи! – зашептал он.

Обнаров погладил сына по ежику волос, по спинке, поцеловал в щеку.

– Куда же я уйду? Я же люблю тебя. Вот сейчас лягу рядышком и буду рассказывать тебе сказку.

– Ура! – радостно воскликнул ребенок и приготовился слушать. – Пап, дальше про Лиса. Маленький Принц встретил Лиса.

– Ох, Егор, ты из меня веревки вьешь.

Сын удивленно раскрыл глазенки.

– Как это?!

– Так это… Итак, Маленький Принц встретил Лиса. Надо сказать, что Маленькому Принцу было очень грустно, потому что он искал друзей, но пока не смог найти. Ты, конечно, прав, Егор. Люди всегда крайне заняты и озабочены своими проблемами. А Маленькому Принцу, этому маленькому мальчику с другой планеты, было грустно и одиноко. Поэтому он попросил Лиса поиграть с ним. Лис ему показался умным и добрым, гораздо мудрее и добрее людей. Такое часто бывает, когда сравниваешь животных с людьми. Лису Маленький Принц понравился тоже. Еще там, на полутемной улочке, возле кафе, Лис загадал, чтобы Маленький Принц для него стал единственным другом на всем белом свете, чтобы дороже и ближе Маленького Принца для него не было никого-никого. Им обоим понадобилось много терпения, чтобы приручить друг друга. Несмотря на то, что Лису нравился Маленький Принц, Лис часто не понимал его, был нетерпелив, упрям, капризен, даже пытался навязать свой стиль игры. Но терпение и ласка сделали свое дело. Они стали настоящими друзьями. Маленький Принц любил Лиса всем сердцем, и именно сердце, а не глаза, могло отличить его Лиса ото всех остальных лисиц. Шло время. Им было хорошо вместе. Но… К большому сожалению, они были вынуждены расстаться. Маленькому Принцу нужно было возвращаться на свою планету. У него были обязательства перед Всевышним. Взять Лиса туда он не мог. Лис не скрывал, что будет тосковать и, может быть, даже плакать по своему Маленькому Принцу, оставшись на Земле. Так бывает, сын. Когда даешь себя приручить, потом всегда случается плакать…

Из-за таможенных заморочек похороны состоялись только на десятый день. Как он прожил эти десять дней, Обнаров не помнил.

Он занимался транспортировкой тела жены в Россию и в то же время вел себя так, будто жена была жива: заказывал на двоих еду в ресторане, оплачивал номер в гостинице на двоих, покупал для нее лекарства и обновки, даже забронировал для жены билет на самолет домой в бизнес-классе. Он высох, как щепка, почернел, но на озабоченные расспросы родных о здоровье всегда с недоумением отвечал: «Нормально».

Поминальный обед в узком кругу самых близких был завершен. За столом остались он и сестра.

– Как ты себя чувствуешь?

– Подонком я себя чувствую.

– Костя, прекрати.

Сестра обняла его за плечи, погладила по голове.

– Пить больше не смей. Я тебе как врач говорю. Сердце посадишь.

Обнаров кивнул.

– Что ты киваешь? Это серьезно. На кладбище сердечко прижало, сознание потерял. Опять хочешь?!

– Понимаешь, Наташка, она могла бы еще жить и жить. Если бы я не настоял на лечении. Она ведь чувствовала, нет, она знала. Знала и подчинилась мне. А меня даже не было с нею рядом, когда она… – он запнулся, так и не решаясь произнести страшное и горькое слово. – Как мне с этим жить?