Бандитский Петербург - Андрей Константинов

Короче говоря, где-то году в шестьдесят шестом на катке началось самое настоящее безумие – все южные города ринулись в катку, причем заниматься этим делом стали все, кому не лень – и спортсмены, и инженеры, и коммунисты, и даже воры сели в катку. Кстати, о ворах – все воровские масти мусора сами придумали. Настоящих воров, их очень мало было. А всяких прошляков, или, как я их называл «воров с пиздой на жопе», их до чертовой бабушки было. А почему вся эта компания в катку села? А потому, что хлеб легкий был, деньги сами в руки прыгали. Как следствие, уровень катки начал стремительно падать. А как ему не падать, если все южные города засрали разные уроды? В Москве, кстати, к каталам-южанам относились с прохладцей, правда не ко всем южанам, а только к киевлянам. Там в парке имени Горького была такая бильярдная, которую называли «Академией». В этой «Академии» собирались и воры со всего Союза, и лобовики, это был такой союзного значения сходняк. Про него, кстати говоря, и мусора прекрасно знали. Ну да не о том речь. Так вот. В Москве лобовиков уважали, а всех остальных к ядреной маме посылали. Что имеется в виду? Лобовик – это тот, который сам деньги проигрывает другому лобовику. Но ведь были такие уроды, которые только лохов обкатывать норовили. А сами, чтоб бабки засадить, так ни Боже мой… Вот таким в «Академии» говорили: «Сам проигрываешь – тогда садись с людьми играть, а нет – гуляй до ридной хаты». Появлялся, скажем, в «Академии» такой Витя Маленький из Одессы, ну и жадный же был, скотина. Причем обкатывал только лохов. Денег у него было какое-то невероятное количество, он их в банки закатывал, а банки потом в том же парке имени Горького зарывал в землю. И что характерно, никому ведь в голову даже не приходило отследить его до тайничков и там над денежками-то по башке его и шваркнуть. Не то воспитание у людей было. Был интерес Витю замазать, в игру втянуть.

Я Маленького на чистой психологии взял, через жадность его. Встречаемся мы с ним однажды, я ему и говорю, мол, знаешь, я сон видел, будто я тебе в карты засадил. Он аж подпрыгнул: «А во что?…» – «В стос». – «А сколько?» – «Пятьсот». – «Отдать не хочешь?» Я говорю: «На, держи…» И он, урод, взял. На другой раз я ему точно также, во сне, уже тысячу «проиграл». И Витя снова взял. Ну а потом я ему говорю: «Витек, выиграл я у тебя, десять тысяч выиграл. Во сне». Но он, естественно, взвился: «Да не может быть, чтобы ты у меня выиграл». Ну, я говорю: «Пойдем проверим». Ну и проверили, естественно…

А другой случай смешной был, когда два каталы лоха сняли в московском аэропорту, якобы какого-то с золотых приисков старателя, ну и повезли его в «Академию», а по дороге в «Академию» они лоха подогревали, на большую игру замазывали, поэтому засадили ему прилично – тысяч тридцать проиграли в надежде на то, что потом отыгрыш возьмут. А на самом деле, воздушник был в доле с этим старателем и спускал своего переворотчика. Позже, уже в «Академии», этот переворотчик увидел старателя в окружении воров. Такие вот бывали огорчения.

По-честному говоря, мы сами все время без денег сидели, в сплошных долгах. Потому что заигранные были до конца. Это ж болезнь, самая настоящая. Я вот про Плинтуса уже рассказывал, и ведь знал, что все время только проигрывать ему буду, а все равно, как магнитом, тянуло. Помню, даже один раз крикнул ему: «Ну добей ты меня». А он ухмыльнулся и говорит: «Ни один министр столько денег не получает, сколько я у тебя сегодня взял, Лох Петрович. Хватит, пожалуй, гуляй…» К слову сказать, Плинтус играл только в коммерческие игры, а коммерческие – это терц, деберц и преферанс. Что касается крапа, то были, конечно, и такие темы. Но друг другу лобовики особо не крапили, потому что легко могли поймать на этом друг друга. Но закон был простой: «Схавал – терпи. Фуфлыжник – это тот, кто не расплатится, даже если его и на крапе кинули». Что угодно можно было друг другу заряжать, и если ты мне подставился, то уж, извини, я с тебя получу.

Ну а для лохов, конечно, крапили стиры с большим размахом. Известное дело, в центровых магазинах у своих девочек запечатанные колоды продавались либо крапленые, либо заряженные, девочки в доле были. Но, подчеркиваю, вся эта дурь только с лохами проходила… Самый распространенный крап был – это трещотка так называемая. Когда карты с торца чуть-чуть бритовкой надрезались, насечки такие делались. Если другой картой по торцу ведешь, она чуть-чуть потрескивает. Были и другие способы – под лампу карты рубашками вверх клали, чтоб выгорали. Обычный человек не заметит, а у стиралы глаз острый, он различит…

Так вот, когда все скопом в катку кинулись, в ней тесно стало, много случайных людей в замес вошло, которые и самого смысла-то катки не понимали, все они по одному букварю работали. Но профессионалы ведь как работали? Они вышибали людей до поноса, так, что тем оставалось лишь в контору с заявками идти. И очень быстро все южные города оказались в буквальном смысле засранными. И тогда катка пошла севернее. Скажем, в Питере все это движение гораздо позже пошло. Питер вообще город особый, северный. В нем менталитет другой.

И вообще, в конце шестидесятых – начале семидесятых годов Ленинград считали городом фарцовщиков. Я все удивлялся в свое время: такие стиралы, как Боря Рожа или Алик Купец, они сами питерскими были, а предпочитали играть в других городах, говорили, что не было в Ленинграде темы. Частично это соответствовало действительности.

В то время в Питере другая интересная тема развивалась. О которой, кстати говоря, до сих пор почти нигде ничего не написано было. Там появились так называемые дипломники. Вот они, эти дипломники, были, если можно так сказать, предшественниками настоящей организованной преступности. Кто-то все очень хорошо продумал и организовал людей, грамотных инженеров, художников, печатников – и начали шлепать фальшивые дипломы об окончании вузов. Причем подделки эти были высочайшего качества. Я почему об этом знаю, потому что сидел с пятью такими дипломниками. Дипломы эти сбывались в основном разным бабаям и зверям в южные республики. Скажем, работает человек в торговле, а ему, чтобы какой-то пост занять, позарез нужно высшее образование. Учиться ему лень, да и не способен он учиться, да и на хрен ему эта учеба не нужна, он и так все знает, а диплом нужен – может, зверек какой решил секретарем райкома стать. Короче, клиентура была такая, которая, естественно, с заявкой в ментовку не побежит. Диплом один стоил, кстати говоря, не так чтобы дорого, тысячи полторы рублей всего. Зато спрос был огромный, документы работали, как я уже говорил, высочайшего качества. Это сейчас все просто: и аппаратура есть, и сканеры разные, и лазерные принтеры, а тогда пойди попробуй печать в точности перерисовать, подпись. Вот тогда на этих дипломах и начали увязываться связи, которые по-настоящему заработали много позже. Люди-то друг другу услуги оказывали, знакомились, то да се. Организация дипломников была по тем временам очень большой, человек девяносто в этой системе вертелось. Причем это были не какие-то отбросы общества, а очень талантливые художники, высокопрофессиональные инженеры. Других-то в организацию не брали. Заправлял там всеми делами некий Пал Палыч – умнейший человек. Он в свое время «отвисел» много, за ним три ходки было… А при Пал Палыче работал такой Толик Матрос, тоже головастый мужик с двумя высшими образованиями. В те времена на углу Невского и Литейного был такой бар «Сайгон», сейчас его уже закрыли, так вот там очень интересная публика собиралась, своеобразная тусовка такая, много оттуда людей вышло известных. Один из них, кстати говоря, позже стал лауреатом Нобелевской премии – он был поэтом, а его посадили за тунеядство… Но сгорели дипломники, как всегда, на жадности – все ж быстрых денег хотят, вот и начали печатать все подряд: и билеты в баню, и карточки проездные, тут-то мусора на хвост и упали…

Мало-помалу катка в Ленинград все-таки пришла. Ведь что оказалось – были такие два каталы – Боря Рожа и Алик Купец, они все время в Москве бабки на число засаживали. «На число» – это значит, что проигрывали под честное слово, что такого-то числа деньги обязательно привезут, и, надо сказать, все время привозили вовремя. А мы долго понять не могли: Рожа и Купец питерские, в Питере вроде как катки нет, почему же они тогда из Питера бабки привозят? Выяснилось, что они давно уже катать в Питере начали, только огородик свой никому показывать не хотели. Ну, долго ведь в секрете такое не продержишь.

В начале семидесятых в Питере уже катали вовсю, только я один навскидку насчитывал около сорока человек, профессионально в катке сидевших. Это же явный перебор был. Как следствие, посыпались заявки от выбитых лохов. Мусора, естественно, должны были реагировать. Начали они нас обставлять, мы их старались опережать. Но уже пошла настоящая эпидемия, долго не могли сообразить, под какую статью нас подводить, никто ведь силком человека в карты играть не заставляет, но потом стали сто сорок седьмую натаскивать, как мошенничество. Менты внедряли к нам свою агентуру, мы, конечно, пытались как-то крутиться, придумали, например, на двух тачках работать. Горели, как правило, на водилах. Водилы, кстати говоря, разные были. У меня, скажем, водилой был такой Боря Туберман, он сейчас в Нью-Йорке свои бани содержит. Когда он из Питера за бугор соскакивал, его жена распустила слух, что его в Америке китайские снайперы укокошили. Рыдала прямо, искренне так говорила, что пуля ему аккуратненько в середину лба вошла, а Боря меж тем был жив-здоров. А слух этот распускался, потому как претензии к нему от многих были, он в Вене в пересыльном лагере очень многих обул.