Варяги и Русь - Александр Лавров

Княжна Рогнеда и сама не знала, о чем тоскует ее душа. Она была уверена, что новгородское воинство будет разбито дружинами ее отца, но ей как-то тяжело и страшно становилось при мысли об этой несомненной, по общему мнению, победе. Новгородский князь не выходил у нее из головы. Не в состоянии забыть была княжна Рогнеда, как он явился свататься к ее гордому отцу. Из терема еще видела она красавца князя, сердечко ее забилось при одном взгляде на него, но потом от мамушки да от нянюшек узнала, что распалился гневом Рогволд на своего гостя, когда узнал, с каким делом он явился к нему. Вскоре сама она под влиянием отца возмутилась, что сын пленницы, положение которого в Новгороде в то время становилось очень шатким, осмеливается просить ее, княжью дочь, себе в жены. Послала она ему гордый ответ, но легче на душе не стало. Отец и братья ее были довольны, но сама она горько раскаивалась в своих словах, и вот опять теперь живо напоминает ей о себе Владимир Святославович.

Женским чутьем поняла Рогнеда, что не вражда к Рогволду и не жажда добычи ведет новгородского князя на Полоцк; что идет красавец рабынич добывать ее, княжну Рогнеду… Добром, дескать, покориться не хотела, так силой возьму…

«Нет, не бывать этому! — думала княжна, — не добраться ему до меня силой, сам сложит свою буйную голову». И опять словно тисками сжала какая-то сила молодое девичье сердце.

Вот и день прошел, тревожный, томительный! Ночь наступила. Весь Полоцк уснул мирным сном. Только часовые стражники на стенах стоят, перекликаясь друг с другом сонными голосами.

Сидит княжна Рогнеда в своей опочивальне. Нет у нее сна. Мрачные предчувствия давят и мучат ее.

Вдруг необычный шум заставил Рогнеду приподняться на постели. Будто весь Полоцк проснулся среди ночи.

Вскочила она, кое-как накинула на себя одежду, разбудила мамку.

Не понимая, что случилось, княжна выбежала на крыльцо терема.

— Что случилось? — крикнула она. — Где отец?

— А вот пусть он скажет! — послышались голоса.

Из толпы вышел окровавленный, едва державшийся на ногах человек, в котором Рогнеда узнала одного из дружинников своего отца.

— Где отец? Где братья? Где дружины? — спрашивала она, уже предугадывая.

— Горе, горе, княжна, — простонал раненый, — новгородский князь одолел… Дружины перебиты: кто разбежался, кто в плен попал — нет их… Князь Рогволд умер, братья твои, Рогволдовичи, тоже… Горе нам, горе нам! Завтра новгородский князь здесь будет, Полоцк возьмет, всех нас поберет!

Стон вырвался из груди княжны, но она, пересилив невыносимую сердечную боль, воскликнула, желая ободрить жадно слушавших ее людей:

— Придет и уйдет… В Киев за помощью пошлем, а пока за стенами отсидимся… А ты рассказывай, как беда приключилась…

Раненый рассказал о печальном для Полоцка и всего полоцкого княжества событии…

Недолго пришлось князю Рогволду искать своего врага. В полдня пути от Полоцка встретились обе дружины.

Рогволд послал сыновей посмотреть, много ли у Владимира воинов и какие они. Рогволдовичи вернулись и сообщили, что против половчан только новгородские дружины. Отец не поверил и сам отправился посмотреть. Увидя врагов, он рассмеялся. Было их больше, чем ожидал полоцкий князь, но зато, как он убедился, это действительно были новгородцы. Они стояли узким полукружием, и наибольшее их число было в центре. Так строились новгородцы для битвы, рассчитывая на то, что обходными фланговыми движениями они успеют охватить врага, прежде чем тот успеет нанести решительный удар. Но чаще всего случалось, что враги быстрее приводили в беспорядок босой строй и о никаких обходах не могло быть и речи. Так было и теперь. Князь Рогволд построил свои дружины острым клином, намереваясь сперва разрезать пополам врагов, а затем обрушиться на разделенных всею тяжестью остальных своих дружин.

Удивительно ему было, что в новгородской рати совсем не видно было варягов, которые, как знал он, пришли с Владимиром из-за моря. Но он сейчас же объяснил себе это обстоятельство тем, что варяжские дружины оставлены в Новгороде, дабы в случае поражения Владимир мог удержать в своей власти Приильменье. Такое соображение, казавшееся вполне вероятным, так успокоило полоцкого князя, что он поторопился начать битву, которая, по его мнению, должна была быстро закончиться.

Место было неудобное для нападения. Неприятелей разделила речка, приток Полоты. Чтобы добраться до новгородской рати, нужно было переправиться через нее; Рогволд рассчитал, что места все-таки хватит для разбега его дружины при ударе на новгородцев. По его знаку тучи стрел понеслись за реку. Оттуда ответили тем же. Со свистом носились стрелы, не причиняя, впрочем, особенного вреда; но под прикрытием их полоцкие дружины, предводимые младшим Рогволдовичем, начали переправу.

Полоцкий князь зорко следил за наступлением своих дружин. Стрелы полочан произвели свое действие: осыпаемые ими неприятели медленно стали отходить, сохраняя, однако, свой прежний боевой порядок. Опять Рогволд был удивлен, но и тут приписал отступление новгородцев их полнейшей неспособности выдержать натиск. Старший Рогволдович перевел своих воинов за реку и, построив, как приказал отец, повел их, все ускоряя движение, вперед, стараясь при этом ударить в середину неприятельской рати. Лишь только началось это движение, младший его брат сейчас же двинул за реку остальную рать, чтобы немедленно поддержать нападавших.

Рогволд остался на берегу, любуясь движением своих отрядов. Он видел, как заволновались враги, как заколебались их ряды по мере того, как подходили предводимые его старшим сыном дружины.

Но вот страшной силой врезался живой клин в гущу новгородского центра и раздвинул пополам живую стену. Все дальше входил клин, а новгородская рать только разделилась, но не бежала. Слышен был отчаянный шум боя. Мечи и топоры с сухим треском ударялись в щиты. Вопли раненых оглашали воздух. Второй отряд, предводимый младшим Рогволдовичем, кинулся вперед и тоже ударил по новгородцам. Однако новгородцы стояли на своих местах. Рогволд вдруг побледнел. Раздался протяжный заунывный вопль, в котором полоцкий князь узнал боевой клич скандинавских берсекеров…

IV

Новгородский князь прекрасно знал тактику своего противника и поэтому предугадал, к какому маневру прибегнет Рогволд. Он на флангах своего боевого расположения поставил варягов и норманнов, прикрыл их спереди рядом воинов-новгородцев. Новгородцы же занимали и центр. В запасе были еще смешанные дружины, сам же князь с отборными воинами поместился в отдалении от главных боевых порядков.

Когда Рогволдович ударил в центр, то легко прорвал его. Увлекшись легкой победой, он продолжал гнать новгородцев, бежавших перед ним, и не остановился даже тогда, когда передовые его воины прорвались сквозь все ряды неприятельских дружин. Но тут-то с двух сторон и ударили на полочан варяги, предводимые Эриком, и норманны с Освальдом. Словно две стены сдвинулись и сдавили собою Рогволдову дружину. С поразительной быстротою полочане были смяты.

Началась уже не битва, а избиение. Старший Рогволдович мечом проложил себе дорогу к брату. Они стали, крепко прижавшись спиной к спине, и богатырскими взмахами меча клали на месте всех, кто приближался к ним. Оба брата обладали необыкновенной силой. Мечи их со свистом взвивались в воздухе. Младший сын Рогволда разрубил с плеча до пояса какого-то варяга, сунувшегося вперед; старший, как бритвой, срезал голову напавшему на него норманну. Около них все росла и росла груда тел, когда на старшего Рогволдовича кинулся Эрик, вождь варягов. Заметив нового врага, богатырь схватил обеими руками меч и размахнулся им над головой, готовясь нанести удар. У Эрика был только короткий меч и щит. С громким криком кинулся старый варяг на княжича. Страшный меч опустился с силой, способной раздробить камень, но Эрик, следивший за каждым движением Рогволдовича, отпрянул в сторону, подставив свой щит под удар. Лезвие страшного меча скользнуло по коже варяжского щита; взмах же был так силен, что Рогволдович, не ожидавший встретить перед собою пустоту, покачнулся и вслед за мечом склонился всем своим туловищем к земле. Варяг только и ждал этого; высоко подпрыгнув, он вонзил свой меч в шею противника. Удар был нанесен верной рукой. Со стоном рухнул на землю Рогволдович. Его брат оглянулся, и в тот же миг десятки новгородских копий, разрывая на нем панцирь, вонзились в его тело. Рогволд угадал, что происходит. Ярость, исступление, отчаяние ослепили его. Не помня себя, он тронул своего коня и кинулся туда, где гибла его дружина, где погибли его сыновья. Но только он перебрался через реку, ему наперерез кинулся со своими войнами Владимир Святославович и преградил путь. Полоцкий князь узнал врага. Страшная злоба так и закипела в нем.