Надежда - Елизавета Абаринова-Кожухова

Когда же лекция завершилась, Разбойников молча встал и словно на автопилоте проследовал к выходу.

В вестибюле к ребятам подошли Столбовой и Лиственницын.

— Время позднее, мы вас проводим по домам, — как нечто решенное, сообщил Егор Трофимович. — Ну, кому куда?

Выяснилось, что Генка живет почти по дороге к дому Лиственницыных, а Митьку и Люсю взялся проводить Столбовой.

— Да ни к чему это, — попытался было возражать Генка. — Гипнотизер и отравительница, от которых вы собираетесь нас охранять, город уже давно покинули.

— Откуда ты про них знаешь? — строго спросил Лиственницын.

— Так мы ж сами их видели! — радостно сообщил Митька. — Помнишь, Вась, на бульваре — сначала мужик за листья мороженое покупал, а потом они с этой теткой во всем черном от дээндэшников драпали! Жаль, Машки нет, она бы вам то же самое сказала.

— Ну хорошо, Гена, а с чего ты взял, что их уже нет в городе? — не отступался Николай Павлович.

Генка чуть смешался, но ему на помощь пришел Вася Дубов:

— Элементарно, дядя Коля. Если они ведут себя так «внаглую», то вновь бы себя проявили, а раз милиция их ищет, то давно бы их уже схватила на месте преступления. А если этого не произошло, то значит, они ушли.

— А если наоборот, затихарились, чтобы вечером, когда стемнеет, вновь выйти на охоту? — возразил Столбовой.

— Не думаю, Егор Трофимович, — со своей стороны возразил Вася. — Во-первых, вечером магазины закрыты, и им негде кленовые листки отоваривать, а во-вторых, дети уже по домам сидят, если эта дама в черном действительно только на них охотится.

— Но вы-то не по домам сидите, — усмехнулся Егор Трофимович. — Ладно, ребята, пошли.

Уже по дороге инспектор Лиственницын сказал:

— А ты, Генка, храбрый парень — с самим Петровичем заговорил, да еще когда он «на взводе». Если не секрет, о чем вы с ним так долго беседовали?

Генка прикинул — говорить ли правду, а если говорить, то как ее подать.

— Я рассказал, что его ждет, — как бы нехотя произнес Генка. — Недавно мне попалась одна научно-популярная брошюра о том, как можно моделировать будущее через события, которые происходят в настоящем. Ну, вроде как бы продолжить функцию, заданную неким уравнением…

— Ну и что же ты ему нафункционировал? — не вытерпел Николай Павлович.

— Ну ладно, — решился Генка. — Я сказал Александру Петровичу, что перед ним на выбор два пути. Первый — он будет столь фанатично и догматично отставивать свои идеалы, что удостоится прозвища «Железобетонный Петрович» и в какой-то момент зайдет в своей «железобетонности» так далеко, что попадет за решетку на восемь лет, из которых проведет в заключении шесть…

— Постой, Геннадий, отчего же именно восемь и шесть? — изумился инспектор Лиственницын. — Нет, ну я допускаю, что по твоему методу можно смоделировать какие-то общие тенденции, но чтобы такие подробности — это уж ты хватил!

Генка лишь вздохнул — кажется, он действительно «хватил» в том смысле, что опять наговорил лишнего. Почувствовав это, Вася поспешил сменить тему:

— И как это он тебя за такие предсказания на месте не прихлопнул?

— Из дедовского нагана, — усмехнулся Николай Павлович.

Генка рассмеялся:

— Ну отчего у нас такое представление о людях? Раз товарищ Разбойников — значит, сразу прихлопнет, да еще из нагана. А он нормальный мужик, если к нему отнестись просто и по-человечески. Тем более, что я представил Александру Петровичу и вторую модель, по которой он опять-таки будет действовать в соответствии со своими убеждениями, но лишь до того предела, пока это не противоречит логике и здравому смыслу. И тогда он войдет в историю как прекрасный хозяйственник и благодетель своего города.

— Ну и какой же путь выбрал товарищ Разбойников? — спросил Лиственницын.

— Он ничего не сказал, но выбрал, я так думаю, второй путь, — словно и не замечая насмешки, совершенно серьезно ответил Генка. И, чуть подумав, добавил: — Собственно, иного выбора у него и не было…

За этими не совсем обычными разговорами они дошли до Генкиного дома. Прощаясь, Вася сказал:

— А знаешь, Генка, по-моему, ты просто на солнце перегрелся, вот и несешь всякую околесицу.

Генка даже не обиделся:

— Что ж, Вася, может, ты и прав. Ну, будь здоров. Спасибо, Николай Палыч, что проводили.

С этими словами он скрылся в подъезде, а Николай Павлович и Вася продолжили путь вдвоем.

— Дядя Коля, как ты думаешь, может, ему и впрямь открылись некие тайные знания? — сказал Вася, вспомнив, что было на речке.

— Кому — Разбойникову? — не понял Лиственницын.

— Да нет, Генке.

— День сегодня какой-то шебутной, — вздохнул Николай Павлович, а Вася не понял — то ли он говорит о чем-то своем, то ли так своеобразно отвечает на вопрос о Генкиных «тайных знаниях».

Когда Чаликова, Серапионыч и Васятка добрались до Горохового городища, солнце уже давно закатилось, хотя небеса были по-прежнему светлы. На остатки от десяти рублей, похищенных доктором у самого себя, они доехали пригородным автобусом до деревни Заболотье, а оттуда по известным Серапионычу лесным дорожкам пробрались к Городищу.

— Ну, идемте, что ли? — как-то не очень уверенно предложила Надя, когда они взобрались на самый верх, к подножию столбов.

— Давайте я первый, — вызвался Серапионыч. — Если что, не поминайте лихом.

— Доктор, но если вы почувствуете, что что-то не так, тут же возвращайтесь! — напутствовала его Надежда.

— Всенепременнейше, — не стал спорить Серапионыч и отважно шагнул в пространство (а может, и время) между двух каменных столбов. В отличие от своих спутников, доктор был полностью уверен, что попадет именно туда, куда нужно.

Едва переступив «порог», доктор замахал рукой Наде и Васятке — дескать, все в порядке, давайте сюда.

Первым, кого они увидели, миновав столбы, оказался Василий Николаевич Дубов, поднимавшийся вверх по склону. Одет он был в майку и «бермуды» — так же, как в самый первый день экспедиции. Царь-городский кафтан висел сложенный у него на плече.

Надю удивило даже не столько отсутствие рядом с Василием отца Александра, сколько облик самого Дубова — таким удрученным и подавленным она еще никогда его не видела.

Внизу, на проселке, стояла простая крестьянская телега, запряженная рыжей лошадкой.

Надежда окликнула Дубова.

— Наденька? — удивился Василий. По всем рассчетам, его спутники теперь должны были находиться в Кислоярске, а никак не на Городище, да еще с «параллельной» стороны.

Вмиг придав лицу выражение самое непринужденное, Дубов скинул кафтан прямо на землю и, пошарив во внутреннем кармане, достал листок бумаги: