Надежда - Елизавета Абаринова-Кожухова

Елизавета Абаринова-Кожухова

НАДЕЖДА

ПРОЛОГ

Стены тонули во мраке. Одиноко трепетало пламя свечи, выхватывая лица сидящих за обширным столом, покрытом темно-багровой бархатной скатертью. Все взгляды были прикованы к сухощавому, гладко выбритому господину в некоем подобии фрака с безукоризненным белым жабо, который тщательно (если не сказать — театрально) протирал монокль.

— Итак, дамы и господа, их бин начинать, — промолвил он слегка скрипучим голосом с заметным тевтонским выговором. — Кто из вас желает первый узнайть своя дальнейшая судьба? Может быть, Ваша Светлость херр господин князь? — почтительно оборотился прорицатель к невзрачного вида мужичонке, по внешнему виду коего никак нельзя было бы сказать, что он — обладатель княжеского звания; даже за столом он казался ниже не только почтенного тевтонца, но и сидящей рядом с ним дамы. Плешь, еле прикрытая неопределенного цвета волосами, близко посаженные глазки и растрепанная бороденка также не очень гармонировали с обращением «Ваша Светлость». И тем не менее все присутствующие старались не встречаться с его взглядом, который источал холод, без преувеличения сказать — могильный.

— Нет-нет, господин чародей, — заговорила Их Светлость торопливым бесцветным голоском, — не будем спешить, а лучше всего было бы для начала, так сказать, испытать ваши пророческие способности на нашей уважаемой гостье. — Князь дотронулся до рукава своей соседки. — Ежели она, конечно, не возражает…

— Не возражаю, — брезгливо отдернув руку, проговорила соседка — белокурая дама в черном платье.

— Зер гут, — осклабился чародей в плотоядной ухмылочке и, приладив к правому глазу болтавшийся на цепочке монокль, пристально глянул на даму. — В таком случае, либе фройляйн, будьте так любезен, закройте глазки.

Чародей поднес к лицу огромный медальон, висевший на другой цепочке, и что-то прошептал. И неожиданно из кроваво-красного рубина, который украшал медальон, изошел яркий луч, осветивший угол залы.

— Можете смотрейть, — разрешил чародей. И лишь только дама открыла глаза, как прямо на полу неведомо откуда появилась куча золотых монет вперемежку с огромными изумрудами, сапфирами и брильянтами, освещавшими кучу как бы изнутри.

Дама вскочила и, едва не опрокинув стол вместе со всеми сидевшими за ним, бросилась в угол. Но едва она погрузила руки в вожделенные сокровища, как они превратились в гору навоза. Чародей небрежно щелкнул пальцами, и все исчезло, если не считать того, что успела захватить дама.

— Вы удофлетворены, фройляйн Аннет Сергефна? — как ни в чем не бывало спросил прорицатель.

— Да что вы себе позволяете! — истерично выкрикнула «фройляйн Аннет Сергефна», вытирая руки о платье. — Я вам покажу надо мной издеваться!.. Вы меня еще не знаете!.. — Чуть успокоившись, дама с видом оскорбленной добродетели уселась за стол, но долго еще продолжала что-то ворчать себе под нос.

— Ну и что все это значит? — нахмурился князь.

— Дас ист быть предсказание для наша либе фройляйн, — с важным видом пояснил чародей. — Вы будете близки к обогащение, но каждый раз богатство уйдет мимо вам… То есть помимо вас!

Тут в беседу вступил четвертый участник сего тайного сборища, господин самого приятного вида, но вместе с тем внешности самой заурядной. До этого он с видимой безучастностью наблюдал за происходящим.

— По-моему, дорогой коллега, это всего лишь сеанс голографического кино, — заговорил он низким обволакивающим голосом. — С точки зрения науки, которую я имею честь представлять, предсказание судьбы на будущее является настолько самоочевидным нонсенсом, что об этом нет смысла даже дискутировать.

Однако чародей воспринял критическое суждение «дорогого коллеги» совершенно спокойно:

— О, я, я, херр Каширский, вы есть совершенно праф! С точки зрения наука дас ист нонсенс. Или дер фуфло, как выражается наша дорогая фройляйн. — Прорицатель кивнул в сторону дамы, но та не удостоила его даже взглядом. — Поэтому позвольте мне также предсказать будущее для вас.

— Ни в коем случае, — тут же отказался «херр Каширский». — Уже самим участием в подобном, простите, шабаше, я компрометирую себя в глазах научной общественности…

— А если вас попрошу я? — неожиданно подал голос князь.

— Ну ладно, так и быть, — согласился Каширский с видом благородной девицы, вынужденной принять непристойное предложение. — Но учтите, я все равно ничему не поверю!

— Прошу внимание, их бин приступать, — возвестил чародей. — Херр ученый, битте, снимите со свечки этот, как его…

— Наплывший воск? — сообразил господин Каширский. — Да сколько угодно. — Он исполнил просьбу чародея, хотя весь вид его при этом говорил: делайте, что хотите, а я не верю, и всё тут.

— Очень зер гут, — удовлетворенно проговорил чародей. — А теперь стряхнить ефо на стол.

Ученый сделал небрежное движение, и воск разлетелся по столу.

— И что вы видеть? — спросил прорицатель.

— Ничего, — высокомерно усмехнулся ученый. — Куски воска, и все.

— А сейчас? — Чародей щелкнул пальцами, и восковые капельки словно бы сами собой выстроились в некую фигуру, напоминающую решетку. — И это значит, мой научный друг, что ваше будущее ф каталашка, — расплылся прорицатель в ядовитой ухмылке.

Однако «научный друг» такой перспективе ничуть не удивился:

— Ну что ж, Эдуард Фридрихович, моя деятельность на ниве науки не всегда укладывается в прокрустово ложе устаревших социальных установок, по которым до сих пор живет общество. И вполне естественно, что некоторые мои эксперименты выходят за тесные рамки действующего законодательства. Так что вам, дорогой коллега, не так уж трудно было продолжить логическую кривую функцию моей дальнейшей биографии, в коей, увы, сохраняется определенный процент вероятности, что ваше так называемое пророчество относительно каталажки окажется отчасти верным. Я не знаю, как вам удалось выстроить восковые капли в данной форме, но, полагаю, это связано с кристаллической структурой того вещества, которым вы абсорбировали воск…

— Ну, пошел умничать, — скривила губки дама.

— Кстати говоря, достопочтеннейшая госпожа Глухарева, и в вашем случае господин Херклафф предсказал будущее, исходя единственно из наклонностей вашего, так сказать, темперамента, — размеренно продолжал Каширский. — Вы постоянно стремитесь за некими призрачными благами, но всякий раз на решающем этапе как бы рассеиваете внимание, пытаясь объять необъятное, и в итоге оказываетесь, образно выражаясь, у разбитого корыта. И если вы не подкорректируете стиль своей деятельности, то и в дальнейшем вместо золота будете получать кучу, извините за выражение, продуктов органической переработки пищи. Не так ли, Анна Сергеевна?