Длинная цепь - Е. Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они не одни.
На всех еды не хватает. Некоторые из них живут дольше, чем было запланировано? Сколько из них уже должны умереть? Люди спорят. Большие мужчины требуют больше пищи, хотят кормить свои мышцы. Первыми нужно кормить стариков — так говорят носители седых волос. Эйрик предлагает первую порцию отдавать женщинам. Эйрик предлагает считать Дэгни Плетунью за женщину — и спор разгорается вновь. Ондмар Стародуб пресекает все споры, делает как сказал Эйрик. Шаур стоит молча, не двигается. Не ест.
Кэрита морщится от боли, пока собирает воду из воздуха. Бешеный Нос и Дэгни Плетунья охотятся, Трёшка стал приманкой — предложил себя сам, раб. Ему сказали стать приманкой. Их улов — шесть странных существ размером с собаку, все сплошь панцири и цепкие лапы, клешни, жвалы. Нет глаз, нету рта, нет слабых мест. Их кровь обжигает руки, точно кипяток, внутри нет органов, лишь мышцы.
— Это вообще можно есть?
— Есть это ни в коем случае нельзя, — отвечает проводник.
Синдри жарит их почти до черноты, после варит в своём котелке.
— Важно правильно подобрать размер порции.
Есть их невозможно, жевать можно бесконечно, вкуса нет никакого и можно случайно укусить свой язык. После всех тошнит, многие жалуются на головную боль и боль в животе. Это их ужин на следующие четыре дня. Робин Предпоследний блевал кровью, а Элоф Солёный упал без сознания, и им по очереди пришлось нести его тело. Когда пришла его очередь, Риг мечтал обнаружить старика мёртвым. Тому удалось выжить, и на следующем привале он работал за троих, стараясь не смотреть другим ворлингам в глаза.
Они не одни.
Отряд, восемь человек. Шли в противоположную сторону, к берегу, даже не пытались приблизиться к ним. Эйрик прогудел в рог приветственный сигнал, но они даже не остановились. Лишь когда отряд неизвестных ворлингов скрылся из вида, послышался ответный сигнал — почему-то от этого простого звука на душе стало немного теплее. Они не одни.
Второй похожий отряд они встретили спустя пару дней. Всего четыре человека, на привале: виден был дым от костра и редкое движение силуэтов. На приветственный сигнал незнакомцы не ответили, и Эйрик счёл за благо повести отряд мимо, дал второй сигнал ещё раз, уже сильно позже — всё ещё без ответа. Но дым их костра они видели ещё долго, ещё пару дней, всегда на одном расстоянии, всегда позади, словно тот шёл за ними. Риг стал спать с топором в руке.
Недостаток сна, недостаток пищи, монотонный и безжизненный пейзаж перед глазами, да спина старшего брата где-то впереди — всё это сливалось в один неприятный, липкий ком. Невозможно его прожевать и отделить один день от другого, невозможно его проглотить и почувствовать облегчение. Сколько они уже идут вот так? Точно больше одного дня, точно меньше десяти — это самое близкое к правде, что Риг мог извлечь из своего затуманенного разума.
На привале, когда эффект дурмана ослабевал, и Синдри садился варить новую порцию, усталость начинала брать своё: тяжело было стоять, тяжело было думать, и хотелось только упасть лицом в землю, лежать до прихода смерти. Но никто не жаловался. Девушки терпели молча, старики не проронили ни слова о том, что хотят остановиться или вернуться, и Риг не мог начать жаловаться первым. Та же гордость, а может и просто сила привычки, толкали его раз за разом подходить к Ондмару Стародубу со слишком тяжёлым топором, со слишком тяжёлым щитом, и спрашивать о новой тренировке. Он чувствовал, как великий воин ненавидит его в эти моменты, но у Ондмара явно была и своя гордость, и она не позволяла ему отказаться там, где не отказывался мальчишка.
Помимо них двоих тренировался только Йоран Младший — без напарника, не прося ни у кого помощи или совета, сражаясь со своей тенью. А после, ещё более уставшие, они пили свежую отраву и шли дальше.
В какой-то момент Риг понял, что уже не идёт по земле, что его несёт на плече кто-то большой и сильный. Не было сил на то, чтобы испытывать страх по этому поводу. Небольшое удивление? Возможно.
Ингварр Пешеход. Его плечи поникли под тяжестью смертной тоски этого места, он тяжело переставлял ноги и немного покачивался при ходьбе, словно могучий дуб под порывами штормового ветра. Рубаха великана пропиталась потом, стала ещё грубее, ещё жестче — Ингварр был из тех, кому на Мёртвой Земле всегда немного жарко. Ехать на его плече было неудобно, но приятно, так как можно было расслабиться и потонуть в своей печали, позволить дурману из чернослёза сожрать твой день. Гордость не позволила Ригу даже закрыть глаза — колола его сильнее, чем плечо Ингварра.
— Я могу идти сам.
— Не можешь, — отозвался великан. — Это нормально.
— В этом нет ничего нормального. Я взрослый мужчина, я ношу цепь на своей шее, и значит сам могу её нести.
Риг заворочался, пробуя спуститься на землю, но не сильно преуспел в этом деле — огромные ручищи Ингрварра держали его крепко. Сам же Риг почувствовал себя вовсе не мужчиной, но капризным ребёнком. Стало неловко за то, что уставший и с трудом идущий по пустоши Пешеход тратит силы на то, чтобы нести Рига, а теперь тратил силы ещё и на попытки удержать свой непослушный груз.
— Мужчина имеет достаточно сил, чтобы признавать свою слабость.
Не найдя лучшего ответа, Риг предпочёл более не сопротивляться. Когда же настало время следующего привала, он взял на себя большую часть работы, хоть его очередь была не скоро. Не стал спрашивать у кого бы то ни было разрешения и вообще ни сказал не слова — просто взялся за работу и всё. Остальные так же не сказали ему ни слова. Как раз отправился рубить близлежащие сухие деревья без единого листика, что давали больше дыма, чем огня, когда вдруг услышал резкий голос Трёшки:
— Замри! Не двигайся!
Риг повернул голову, чтобы посмотреть, кому он это сказал. Краем глазом заметил что-то справа: быстрое, бесформенное и прозрачное. Смертоносное. Тренировки не пропали даром. В последний момент Риг всё же успел уклониться, избежать гибели, однако неизвестное существо всё же разорвало ему правую щеку. Рот мигом наполнился вкусом крови, а за воротом
