Баллада о диване - Александр Арбеков

Небеса должны были вот-вот разразиться мощным ливнем и пролиться на сухую и страждущую его землю во спасение и в сохранении её. Или в не радость будет сие действо осенью?! В таком случае, может быть, не стоит питать плоть её неожиданной, негаданной и ненужной влагой? А, может быть, она, всё-таки нужна? Вроде бы существуют озимые или ещё какие-то посевы, которые нуждаются в этой самой влаге? Или я что-то путаю? Чёрт его знает… Агроном из меня никакой!

— Эх, безумно обожаю такую погоду! Она бодрит и тревожит душу, она всегда внушает мне какой-то неожиданный и абсолютно непонятный оптимизм, — весело сказал я, подходя к столу, за которым печально сидели НЕГОДЯЙ и Экс Президент.

Перед ними, как всегда, стояли бутылка коньяка, блюдечко с тонко нарезанным лимоном и тарелка с сырами. Коньяк был какой-то особенный. Покоился он в пузатой хрустальной бутылке, которая в свете торшера причудливо и янтарно искрилась. Да, НЕГОДЯЙ становится истинным эстетом и гурманом! Где он только берёт такие напитки? Всё-таки, вот что значит, денег куры не клюют!

Я присел на свой стул, кивнул бывшему Президенту на графин с коньяком, заранее аккуратно взял двумя пальцами дольку лимона, чувственно обмакнул её в сахар.

— Со свиданьицем!

— Со свиданьицем!

— С добрым свиданьицем!

Все выпили и стали, не торопясь, посасывать свои лимоны, постанывая от удовольствия. За окном вдруг громыхнуло, задребезжали стёкла, полыхнула молния, и начался бешеный ливень. Экс Президент быстро подбежал к окну и закрыл форточку.

— А почему вы, Ваше Превосходительство, не поставите современные и надёжные металлопластиковые окна? — спросил он у меня.

— Почему, почему… — раздражённо ответил я. — Люблю всё естественное, живое, природное, натуральное. Ненавижу всё синтетическое, искусственное, неживое. Кстати, о неживом! В последнее время этот вопрос приобретает особую актуальность и важность.

— Вы об этих, как их… — напрягся бывший Президент.

— О Булях, — подсказал НЕГОДЯЙ.

— Да, да, о них… Однако, какое-то странное название для существ, выходящих из океана.

— Вы вообще когда-нибудь видели собаку породы Буль Терьер? — задумчиво спросил я.

— Да, конечно видел. Я, знаете ли, страстный собачник и охотник, у меня в поместье было девять породистых собак, — бывший Президент загрустил и хватанул рюмку коньяка. — Эх, как там они, мои дорогие псины, поживают и живы ли вообще?

— Не беспокойтесь, всё нормально, всё под контролем, — ухмыльнулся я. — Под моим личным контролем… Я же тоже обожаю собак. А, вообще, лучше бы о Цыпочке своей горячо любимой вспомнили, а не о собаках! Что, неужели любовь прошла?

— Да не травите вы мне душу! — вскочил наш пленник. — Не хочу я думать о моей любимой! Затолкал мысли о ней в самый дальний и глухой уголок сознания и намертво запечатал крепкой печатью!

— О, как!? — искренне удивился я. — Оказывается, чувствительность не чужда и вам?

— Мне всё не чуждо: и чувствительность, и бесчувственность, и жестокость, и нежность, и решительность, и колебания, и принципиальность, и беспринципность, и подлость и порядочность. Вот такой я! — с жаром произнёс бывший Президент. — Живой и обычный человек! Я могу быть святым и грешным, и каким угодно!

Мы с НЕГОДЯЕМ некоторое время мрачно и иронично смотрели на него, а потом я тяжело вздохнул:

— Да, хорошо, что я не освободил вас. А ведь была такая шальная мысль. Вы же знаете, что я человек добрый, справедливый, чувствительный и совершенно не мстительный.

— Я сейчас заплачу! — тяжело усмехнулся узник.

— Ладно, господа. Оставим пустопорожние разговоры, бессмысленные пикировки, — я протянул Экс Президенту толстую папку, задумчиво посмотрел в окно.

Да, грозные и тяжёлые тучи сгущаются над нами, но не те, что царствуют сейчас в природе, а другие, совсем иного плана. Океан, чёртов океан… Вечно загадочный океан. Зачем и для чего ты порождаешь странных существ, которые несут нам грядущую погибель?

— Что это? — спросил бывший Президент, открывая папку.

— Все основные материалы по Булям. На первой странице фотография этой твари крупным планом.

— О, боже! Вот это монстр! В страшном сне такой не приснится! — изумился пленник.

— То-то и оно…

— Давайте выпьем ещё, — предложил НЕГОДЯЙ. — За нашу неизбежную грядущую победу!

— Эх, я, конечно, поддержу ваш тост, но гложут меня очень нехорошие предчувствия и сомнения, — сказал я, любуясь игрой света на гранях изысканного хрусталя.

— Как, вы не верите в победу над этими тварями? — почти одновременно, гневно и с негодованием воскликнули бывший Президент и нынешний Премьер Министр.

— Не то, что бы-то не верю… Скажем так, сомневаюсь. Испытываю периодически по этому поводу серьёзную тревогу. Нехорошие предчувствия, знаете ли, одолели.

Собеседники изумлённо уставились на меня, так и не донеся рюмки до жаждущих их уст.

— И почему же вы, Ваше Превосходительство, сделали такой неутешительный вывод именно здесь и сейчас? — спросил НЕГОДЯЙ. — Ведь вы же у нас известный на весь мир оптимист, бесстрашный храбрец, безжалостный истребитель Прожигателей и Булей. Сколько раз вы заверяли всех, что морские чудовища будут скоро побеждены и все безжалостно уничтожены. Вы у нас — личность легендарная, горячо любимая народом. В вашу честь даже монумент воздвигли на центральной площади столицы!

— Вот как? — удивился и усмехнулся бывший Президент. — И как он выглядит, этот памятник?

— Очень просто, безо всяких там лишних изысков, — в свою очередь усмехнулся НЕГОДЯЙ. — Стоит десятиметровая фигура нашего Отца Народа, облачённая в известный всем пуленепробиваемый плащ. Покоится она на куче поверженных кошмарных морских чудовищ, а на плече господин Фельдмаршал держит свой знаменитый шестиствольный штурмовой пулемёт и зорко, строго и пристально смотрит куда-то вдаль.

— Вот это да! Я представляю величие этого грандиозного и неповторимого монумента, — криво ухмыльнулся пленник.

— А нечего иронизировать! — нахмурился НЕГОДЯЙ. — Господин Президент прилагает максимум усилий, использует все возможности для борьбы с морскими пришельцами. Он сплотил нацию в единый и нерушимый монолит. К моему великому удивлению он оказался великолепным руководителем и организатором. Это я говорю без капли лести. Здесь она совершенно никому не нужна. Не то место и не то время!

— А кто вы, вообще-то, по профессии? — вдруг спросил меня бывший Президент.

— Военный. Отставник… — усмехнулся я.

— Ах, вот в чём дело?! Интересно, очень интересно! Теперь всё встало на свои места! — поражённо воскликнул пленник.