Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 - Дмитрий Дашков

386. ВИДЕНИЕ ТАССА[235]

Тасс и Мансо.

Поверь мне, Тасс: виденье то — не дух;Ты сам творец воздушного мечтанья!Призра́к пустой — сей непонятный друг,Без сущности, без жизни, без дыханья!Ты в бездну дум глубоко погружен:Мир внутренний твоим стал миром внешним,И наяву ума чудесный сонСчитаешь ты существованьем здешним.

Ни госпиталь Санкт-Анны, ни враждаАльфонсова, ни злая зависть света,Феррара вся — вселенная — поэтаНе убедит! Я не был никогдаБезумным, верь: в безумном заговореПротив меня Италия моя!Мои враги — о стыд! — мои друзьяСогласны все в жестоком приговоре —Свести меня с ума — и, Мансо, ты!Смотри: мой взор — блестит ли он безумьемИль выспренним, божественным раздумьем?Ты побледнел: исчадью темнотыНесносен свет! Не покушайтесь сноваНа гения! два громоносных слова,Единый взмах его орлиных крыл —И он вам в грудь вонзит когтей кинжалы!Меня ль включить в темницы и подвалыК юродивым, как в темный мир могил;Меня ль убить хотите гневом сильнымИ рубищем изодранным и пыльнымОдеть на смех — о варвары!..                                                СейчасЯ храмину твою покину: тожеСчитаешь ты меня безумным… Боже!

Смири свой гнев несправедливый, Тасс!Ты душу мне обидою потряс;Остановись! ты ль ненависти чернойНе различишь от дружбы непритворной?Безумным счел тебя Альфонсов двор —Ты награжден всемирным удивленьем;Ты отплатил ему великим мщеньем:Их имена в поэме дивной стер —И их сразит проклятие потомства!Клянусь: к тебе друзья без вероломства!Наперерыв Великого зовут —И счастлив тот, кто делит с ним приют!И я к тебе любовию прикован;Как некий бог, ты обладаешь мной,Пересоздал меня, поэт святой!Где дышишь ты, там воздух очарованИ вьются там прелестные мечты:Эрминия, Клоринда и Армида,Три грации бессмертной красоты!..Тяжка, мой друг, от Тасса мне обида!Моей тоской ты умилился, тыОстанешься: улыбкою ланитыОживлены. Неаполь знаменитый,Предел небес, ниспадший долу рай,И Павзилип, и гордый вид волкана,Сорренто брег, зерцало океана, —Останься, Тасс: взгляни и оживай!

Прости меня за муки и за слезыВ стенах тюрьмы: ожесточен твой друг!

Но удаляй мучительные грезы;Собой дари почаще мирный кругСвоих друзей; забудь тот чудный дух —Он гения игривое сотканье,Призра́к еще творимого тобой!Ты не держи беседы с ним ночной:Умножится душевное страданье!

Не говори: ты не видал его!Со мной побудь; сегодня добрый генийОпять придет — невольно ты колениСогнешь пред ним!.. не знаешь ты всего!Когда б ты знал! Но что же? Без боязниОткроюсь в знак доверчивой приязни;Я расскажу, ты тайну сохрани:Она свята!.. мы, кажется, одни?

В глазах людей причудливый и странный,Безумен Тасс!.. Сей дух, как гость нежданный,Явился мне в златые счастья дни —И он стоял в таинственной сени,Во светлую одежду облеченный.Позвал меня… он мне в лицо дохнул —Повеял жар по членам… исступленный,Прошедших лет я слышал ратный гул —Сей мир померк, другой рассвел… яснее…Вспылала мысль во мне об эпопее!Среди забав, средь свадебных пировАльфонсовых я слышал духа зов —Я дал ответ… все, слушая, не знали,Что было то: их устрашил мой взор!Но гений сей порой был дух печали…Жестокий! он пресек мой разговорИ страсти миг с прелестной Санвитали…Меня сразил немой его укор!Не утолив во мне душевной жажды,Он множил огнь любви другим огнем;Меня терзал!.. Он из Феррары дваждыУвлек меня таинственным путемК моей сестре, пока придворных злобаЕще певцу не докопала гроба.

Я заключен был в смрадный гроб тюрьмы —И он со мной, сопленник добровольный,Восторга свет творил средь грустной тьмы,Дарил меня в темнице жизнью вольной —И как друзья, как братья жили мы!Ерусалим жестоко растерзали!О, если б вы, бесчувственные, знали,Что я свой ум, восторг и сердца пыл,Весь огнь души на искры раздробил,Чтоб всякому в Ерусалиме слову,По искре дав, дать светлую обнову!Что всякий стих — частица жизни, мнойСредь тайных мук вам отданной… не вся лиУтрачена? Недуг лишь роковойОстался мне… Когда б вы это знали!Я слышал весть: темницы слабый светТемнее стал, и гнев мой вспыхнул юный,И на судей подъял свои перуны —Но он сказал заботливо: «Нет, нет!»И стихнули бушующие струны,И скромен был, как девство, мой ответ!

Певец! вполне тебе мы знаем цену:Такой ответ от преданного пленуБессрочному — от Тасса из тюрьмы —Он удивил… рукоплескали мы!Ты совершил великий подвиг; нынеПод лавром спи в отеческой долине;Не признавай могущества духов!Живи с людьми: мой глас — отчизны зов!Я именем всего молю, что свято,Забудь о нем! ты страждешь, о Торквато!

Умолкни, друг: его не знаешь ты!Торжественной ему ты клятвы не дал,Его святых объятий не изведал,Не созерцал живящей красоты!Он грудь твою палил ли чудным взглядом?Тебя, хоть раз, кормил ли сладким ядом,Восторгами и вечности земнойЖеланьем?.. Нет!.. я клятвы не нарушу!Но чудный дух, подумай, кто такой?Не трепещи, скажу: за лавр святойЯ демону искусства продал душу…Я продал всё — и стал его рабом!Волнуемый его дыханьем чистымИ крест неся, златой, с живым венцом,Бреду, несусь к вершинам гор лучистым —И, разума не слыша укоризн,Не чувствую, безумно упоенный,Что он, как бог громов воспламененный,По молниям истощевает жизньМоей души, сей тучи вечно-бурной —И наконец со мной простясь пред урной —Но что! пришел обетованный час…То шум его шагов… вот он!

                         О Тасс!

387. ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ

Меня недуг измучил беспокойный;Я памяти лишался… Кто-то, мнеНеведомый, в разгоряченном снеТогда предстал: то юноша был стройный,Таинственный и чем-то неземной —Но бледною был страшен красотой!И кипарис и траурные розыВились венком в распущенных власах,И, яркие, сияли на листахИль крупные жемчу́га, или слезы!Его покров — густая тьма ночей,И крест златой в деснице! Взор очейРазительной казался мыслью, чуднымЕго души перуном иль лучомИз горних мест! Я робкий взгляд на немОстановил — и жизнь дыханьем труднымЧуть веяла в груди моей… Я знал,Я чувствовал: он смерти ангел черный!И смерти страх по сердцу протекал,И жар меня томил и мраз тлетворный!Он мне поднес священный крест: с крестаКакой-то огнь потек в мои уста,Пронзительный, но чудно-благотворный,—И засветлел внезапно гений черный:Венок из роз, как звезды, вкруг чела,Лицо горит румяною красою!Как облако, над ним летает мгла,И радуга над гордою главоюТоржественно сгибается… С раменСлетел покров — и улыбнулся онИ, крылия златые развеваяИ крыльями шумящими махая,Вспорхнул, исчез в сияньи… Вкруг меня,Как море, блеск; бежали тени ночи,И эмпирей восторгов и огняМеня слепил… с трудом прозрели очи:В них ударял восход светила дня.

388. ВЕСТАЛКА