Para Bellum - Геннадий Хазанов

Только годы спустя Марков понял, почему высокопоставленные римляне не требовали, чтобы скульпторы приукрашивали их облик. Причиной было высокомерие. «Отцы Отечества» как бы говорили грядущим векам: «Мы такие. И такими вам придётся принимать нас и мир, который мы для вас создали».

На внешности теперешнего визави Сергея оставили следы самые разнообразные излишества. Коротко остриженные волосы стали полуседыми, что называется, соль с перцем, обвисли брыльями щёки, потянулся к подбородку мясистый нос. Только глаза, глубоко упрятанные под бровями, не потеряли цепкости. Да, портрет этого персонажа вполне мог бы стать равным среди тех, кто своими усилиями формирует будущий мир. Или будущее мира, если вам так больше понравится.

– Отними лет двадцать, – усмехнулся спаситель, – добавь длинные патлы, как положено анархисту… Кстати, у тебя случайно соли с собой нет?

– Лёвка, – ахнул генерал. – Простите, Лев Николаевич, правильно?

– Леонид Михайлович, – уточнил собеседник. – Позволь снова представиться: Леонид Михайлович Заковский. Про Задова и, если слышал, Зиньковского забудь. Очень рад, что ты меня всё-таки вспомнил.

– Как можно… – начал Марков, но Заковский остановил нетерпеливым жестом:

– Сейчас такие времена, что родную мамочку узнают только тогда, когда это сулит продвижение по службе. Чаще от родной мамочки отказываются. А я тебе никогда не был не только мамой, даже дальним родственником из станицы Грызаевки.

Теперь Марков по-настоящему вспомнил человека, расположившегося рядом на сиденье роскошного лимузина. Живой, значит, Лёвка Задов, бывший начальник контрразведки батьки Махно, герой Алексея Толстого, бывший результативный разведчик и диверсант, о чём помнят румынская сингуранца и польская служба беспеки, бывший, можно сказать, чекист (в том смысле, что классическим, «книжным» чекистом он перестал быть ещё в незапамятные времена Дзержинского). Впрочем, бывших чекистов, говорят, не бывает. Во всяком случае, живых. А Заковский сейчас был живым весьма и весьма условно…

История знакомства ротного командира Первой Конной и видного махновца могла бы украсить любой приключенческий роман. Однако в годы Гражданской войны подобные переплетения судеб оказывались чуть ли не нормой. В первый раз они пересеклись на Перекопе, перед Ишуньскими укреплениями Врангеля. На левый фланг пятнадцатой стрелковой дивизии, прижатой к берегу, обрушилась кавалерийская лава конного корпуса генерала Барбовича. Этот кулак должен был смести красных с северной части Литовского полуострова и утопить их в ледяной ноябрьской воде. Остановить несущиеся галопом четыре тысячи смертей, казалось, не могла никакая сила.

В тот момент навстречу врангелевской коннице вылетели двести махновских тачанок. Прозвучала страшная команда: «Хлопцы! Робы грязь!» С двух-трёх сотен метров по лаве Барбовича ударили пулемёты. Конники не отвернули. Корпус был уничтожен почти полностью.

Ротный командир Марков, волею начальства оказавшийся среди бойцов пятнадцатой, и комендант семитысячной «армии» анархистов Лев Задов лицом к лицу тогда не встретились.

Знакомство случилось через несколько дней. Махновцы двигались на Симферополь. Хозяйственные мужички не пропустили ни одного врангелевского склада, попавшегося на пути. Фрунзе приказал прекратить грабежи «по частной инициативе». Ценности должны отойти новой власти в полной сохранности. Рота Маркова получила задание очистить от мародёров спиртзавод в пригороде «столицы Крыма». На всю жизнь запомнился Сергею огромный, с глубокий бассейн величиной, чан, заполненный «огненной водой». Десятки людей, вскарабкавшись на борта, черпали жидкость котелками, привязанными к винтовочным ремням, толкали друг друга, обрывались вниз. Кого-то с весёлой матерщиной тут же вытаскивали приятели. Пара сугубых любителей, окунувшись в «море водки», принялась жадно хлебать. Выудить алкоголиков не удалось, да никто особо и не старался. Теперь их трупы покачивались в такт волнам от плюхающихся фляг и прочих посудин и, казалось, шевелились в кристально прозрачном спирте.

Бойцы Маркова пытались вытеснить жаждущих с территории завода, но пропитанная алкогольными парами толпа схватилась за оружие. Усмирила пьяниц только пулемётная очередь, пущенная так низко, что пули едва не задели волосы на головах. Не замеченный в суете и толкучке броневик стоял в воротах. Хлопнула дверца, на утоптанную землю спрыгнул длинноволосый мужчина в бушлате на тельняшку и клёшах – типаж анархиста, известный по карикатурам. Правда, без маузера в обязательной деревянной кобуре-прикладе. Скучным взглядом он обвёл двор, вполголоса сказал кому-то внутри броневика: «Сделай на два пальца ниже». Потом, так же негромко, обратился к жаждущим с неистребимым южным выговором:

– Я – Лёва Задов. Вы меня знаете. Брысь отсюда трусцой.

Толпа молча стала рассасываться. Анархист подошёл к Маркову, спросил:

– Не помяли мои твоих?

– Не успели, – честно признался Сергей.

– Пошли в авто, познакомимся.

Внутри броневика оказался неизвестно каким чудом втиснутый круглый столик. На нём лежало нарезанное сало, грубо порубленный белый хлеб, пара очищенных луковиц и бутылка французского коньяка. Задов склонил горлышко над гранёными стаканами, сделал приглашающий жест.

– Как-то нехорошо, – смущённо заявил двадцатилетний ротный, – народ мы погнали, а сами…

– Во-первых, мы не народ, мы – руководство. Нам можно, – возразил Лёва. – Во-вторых, мы не шмурдяк хлебаем, а благородный напиток. В-третьих, – он поднял стакан и аккуратно перелил «Мартель» в рот, откусил половинку луковицы и смачно ею захрустел, – в-третьих, ты такого никогда не пробовал и, скорее всего, никогда не попробуешь. Если, конечно, Лёва Задов не угостит. – Сергей с удивлением заметил, что новый знакомый произносит слова совершенно правильно. Куда только девался одесский акцент. – Кстати, у тебя, случайно, соли с собой нет?

Марков похлопал по карманам шинели, залез в галифе и выцарапал кисет с грязноватыми, крупного помола кристаллами. Откуда он взялся, сейчас генерал уже не мог вспомнить. Но пришёлся более чем кстати.

Анархист жадно схватил кисет.

– Ты мне нравишься, краском. Хуже, чем лук без соли, только сало без хлеба. – Он схватил по куску каждого из названных продуктов и отправил в рот.

– Вы разве не еврей? – удивился Сергей.

– Еврей. А почему спрашиваешь?

Марков глазами показал на сало.

– А-а. Во-первых, еврей не татарин. Это им Коран запрещает свининой питаться. А у нас даже поговорку придумали: «Если уж жрать сало, то так, чтобы жир тёк по локтям». Во-вторых, война. Она всё списывает. В-третьих, мы мир переделываем по-новому…