Время скорпионов - D.O.A.

04.12.2001

Не сказав ни слова своим телохранителям, Шарль Стейнер вышел из машины и устремился в холл дома номер тридцать три по улице Бельшас в седьмом округе. Его шофер проехал еще немного и припарковался на чудом оказавшемся свободным месте, предназначенном для автомобилей доставки. Занятый своим маневром, он не обратил внимания на прохожего в капюшоне, джинсах, кроссовках и штормовке, вошедшего в ресторан, расположенный в доме двадцать, как раз напротив здания, где только что исчез шеф Общества оперативной обработки, управления и надзора.

Этот странный клиент резко выделялся среди модной золотой молодежи, составляющей основную часть посетителей кафе. Менье снял капюшон и уселся в баре, возле самой двери, боком поставив принесенную с собой спортивную сумку на стойку. Сторона, направленная к выходу, была снабжена тонкой черной нейлоновой сеткой, скрывающей объектив сверхчувствительной камеры.

Бармен хотел было сделать ему замечание, но полицейский незаметно показал свое удостоверение:

— Я ненадолго. А пока не принесете ли мне пиво с лимонадом? [220] Похолоднее, пожалуйста. — И он вернулся к наблюдениям.

Вскоре перед домом тридцать три появился второй мужчина. Невысокого роста, с седыми редкими волосами, в плаще цвета хаки. Он пришел пешком и быстро исчез в здании.

Менье не видел его лица, но это не важно: он снимет его, когда тот будет выходить.

В просторной квартире, крайне скудно обставленной в стиле Гаусса,[221] Пьер де Стабрат обнаружил полковника Монтана и Шарля Стейнера в гостиной с голыми стенами. Они стояли со стаканами в руках: не было даже стула, чтобы сесть. Единственным предметом мебели оказался телефон довольно современного дизайна, поставленный на напоминающий автоответчик аппарат. Он венчал мраморное обрамление пустого камина. Два длинных кабеля тянулись от аппаратов через всю комнату до черного ящика на стене, украшенного прерывисто мигающими зелеными диодами. Безопасная линия связи, доступная в экстренном случае, когда агенты пользуются этой конспиративной квартирой.

Мужчины обменялись короткими приветствиями. Монтана предложил вновь пришедшему воды, получил вежливый отказ и решительно приступил к делу:

— Господа, у меня дурные новости. Наверху обеспокоены по поводу только что частично описанной мною попытки дестабилизации службы и возможного влияния подобной дестабилизации на обсуждаемое нами дело. Это совсем некстати, моего шефа вызвали во дворец. Приглашению предшествовали вызовы к премьер-министру и министру обороны…

Стейнер подавил улыбку. Он знал, что визит шефа внешней разведки в Елисейский дворец никак не связан с Донжоном и главным образом касается деятельности группы, в течение нескольких месяцев позволяющей себе копаться в частной жизни предполагаемых кандидатов на участие в предстоящих президентских выборах. История, которая рано или поздно будет предана гласности. И, как он и предполагал с самого начала, влиятельные лица службы и их доверители в конце концов стали отдавать себе отчет в рискованности своих застарелых привычек и испугались негативных последствий. Шалости почившего сотрудника Монтана лишь ускорили процесс их отрезвления.

Монтана продолжал не останавливаясь:

— Все это очень некстати, даже если мы воспользуемся тем фактом, что сейчас внимание сосредоточено на другом. Поэтому я получил приказ на время заморозить операцию «Алекто» и адаптироваться к новым требованиям.

— Мне это представляется сложным. — Шарль не дал ему времени продолжить разглагольствования. — Без поддержки извне мою партию не разыграть. Мой персонал окажется слишком на виду. Я думаю, настало время передать эстафету другим — тем, кто сможет развернуть на нашей территории средства, необходимые для успеха столь тонкого захвата.

Стабрат пробормотал сквозь зубы:

— Мы не хотим, чтобы эта история выходила наружу, мое руководство ясно высказалось на этот счет.

— Ваше руководство — это и мое тоже, генерал. — Монтана ответил коллеге из Управления военной разведки, намеренно проигнорировав Стейнера, чей выпад разозлил его.

— Явно нет. — Генерал произнес это сухим тоном. — Мы не отступим при первой трудности, нашей первоочередной целью остается тихий перехват Vx.

— Согласен.

Оба собеседника повернулись к Шарлю. Они делали общее дело. Военный снова заговорил, более спокойным тоном:

— Еще ничего не потеряно. Феннек по-прежнему активен. В настоящий момент он вне всяких подозрений и может продолжать снабжать ваших оперативников информацией, как делал это с самого начала.

— Да, кроме того, даже если мы временно расформируем команды наблюдателей «Алекто», наша логистика и имеющиеся у нас сведения по-прежнему останутся доступными для вас.

Стейнер вызывающе посмотрел на Монтана.

Тот не моргнув ответил ему тем же:

— Можем ли мы, по крайней мере, рассчитывать на вашего Линкса, чтобы действовать, как должно?

— Разумеется… Как и он взамен может рассчитывать на нас.

Сотрудник внешней разведки принялся мерить комнату шагами. Его собеседники слышали, как он, прежде чем с вопрошающим видом повернуться к Стабрату, пробормотал что-то вроде: «Но ни в коем случае нельзя легализовать этого агента. Такого никто не может потребовать».

Генерал согласился с мнением шефа:

— С нашей стороны все ясно. Если нам придется прибегнуть к такой крайности… — Он на мгновение умолк и посмотрел на Стейнера, с трудом скрывающего беспокойство. — Старая семейная история. Эти люди привыкли.

05.12.2001

Карим осмотрел входную дверь, обнаружил свои метки и, успокоившись, сунул ключ в замочную скважину. Сегодня никаких неуместных визитов. Не включая свет, он пересек комнату и встал возле окна. Через некоторое время ему удалось разглядеть силуэт преследовавшего его от самой мечети салафиста. Мохаммед по-прежнему был у него на хвосте. Сыщики тоже, более незаметные, лучше натренированные.

Феннек развернулся лицом к своей единственной комнате и несколько мгновений в полумраке рассматривал ее. У него не было никаких сомнений в том, что тем или иным образом полиция поймала его в ловушку. Проверить означало бы обнаружить себя, поэтому он ограничился тем, что задернул шторы и зажег свет. Сложно оставаться на высоте, зная, что за тобой постоянно наблюдают, даже в самой интимной обстановке.

Он почти утратил доверие исламистов, а его контора продолжала упорствовать вопреки всякому здравому смыслу, хотя он даже не мог понять почему. Если не предполагать худшего. Но Карим был продуктом этой системы — чистым продуктом военной традиции. Поэтому, как ни странно, какая-то часть его самого пока отказывалась поверить, что руководство может отступиться от него или, хуже того, превратить в инструмент. Что Франция снова может совершить ошибку, уже допущенную по отношению к его отцу.

Его продолжала терзать паранойя, ставшая уже второй натурой. Он устал, хотел и должен был все прекратить, но был слишком хорошо подготовлен, поэтому каждый день ему удавалось укротить свое желание выйти из игры.

И все же что-то должно произойти. Упорство, с каким Мохаммед следил за ним, и недавние обманные ходы Неззы — как раз сегодня вечером он отменил встречу — являлись предвестниками каких-то действий, которые вот-вот начнутся, и форма их по-прежнему оставалась непредсказуемой.

Феннек машинально прикоснулся к боку и под свободно спадающей на полотняные штаны широкой белой рубахой нащупал пояс, который недавно снова стал носить.

Может быть, полицейские нагрянут первыми. Он не знал, какую позицию в этом случае ему следует занять. Для ситуаций подобного рода существует своя процедура, однако она не поясняет, как полагается себя вести, когда вы во всем сомневаетесь, особенно в вашем собственном начальстве и в том, что оно вдолбило вам в башку.

Пальцы агента обследовали кожу от одной шлевки к другой, пока не нащупали угловатые формы девятимиллиметрового зигзауэра,[222] с которым он не расставался уже несколько дней. Присутствие пистолета около почек придавало уверенности. Оружие, вытащенное из тайника в углублении стены, утешало его по ночам, словно любовница.

Карим заглянул в кухню. Сама мысль о голоде покинула его при виде нескольких покрытых пылью консервных банок, валяющихся в раковине поверх грязной посуды. В последние дни ему не приходилось насиловать свою природу, чтобы на время поста побороть чувство голода. Он был под наблюдением, и все остальное отошло на задний план.

Он придвинул к входной двери комод из ИКЕА — свою самую тяжелую мебель. Смехотворная преграда, она ненадолго сдержит решительный натиск, но даст ему время, чтобы отреагировать.

Феннек, не раздеваясь, растянулся на кровати. Для проверки вытащил из оружия магазин с большой обоймой и сразу же вставил на место. Потом зажатый двумя руками пистолет лег ему на сердце. И только после этого глаза агента закрылись.