Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот это да, – прошептал Востриков, – не иначе, как лазерным лучом садануло.
Было понятно, что ни человека, ни элмага Бережного больше нет. Иван не стал звонить в полицию, «пусть сами разбираются, мне незачем здесь светиться». Он обошёл все комнаты ни к чему не прикасаясь. Потом тихонько вышел из офиса. Стёр свои отпечатки с дверной ручки, притворил снова дверь в то же положение, как и раньше, и прислушался. «Ну, как Раскольников, – грустно подумалось Ивану, – не хватало ещё, чтобы дворник появился».
Скорым шагом и стараясь не топать, он покинул здание и, не глядя по сторонам, вышел со двора. Необходимо было обдумать случившееся, а для этого надо было уединиться и Иван отправился к себе домой.
Что же получалось: сначала исчез Погребняк, потом убили Бережного (что его убили Востриков не сомневался), Грелкин исчез с вещами. Скорее всего лазер был настроен на автоматическое включение и реагировал на параметры глазного яблока. Об этом говорила установка на столе против входной двери. Лазер стрелял один раз и сила импульса была рассчитана на расстояние до входной двери. На двери не было никаких признаков от следов лазерного луча. А притвориться дверь могла и автоматически. Бережной, видимо, входил, держа наган на готове. Так с ним и остался. «Надо было забрать наган на память, – подумал Иван».
– В самом начале операции я искал его, – тихо проговорил сам себе Востриков, – как опору в будущем деле и вот, почти на финише, потерял. И теперь уже окончательно.
Надо ли было об этом сообщать в Центр, Востриков пока не решил. Он не был уверен в том, что в Центре знают об их знакомстве. Но вот побывать в Центре надо было обязательно, решил для себя Иван. «Надо попытаться разузнать, знают ли в центре о гибели Бережного, судя по трупу – это случилось дня два назад».
* * *
Франц очень не любил ходить по магазинам, если это были не книжные магазины. Но если супруга его всё-таки заманивала в какой-то супермаркет, то он в первую очередь искал отдел, где продавались детские игрушки. И, не рассмотрев там всё до последнего кубика или мячика, его уже вытащить оттуда было очень трудно.
– Ты уже впадаешь в детство, – подсмеивалась Тамара.
– А я из него и не выходил, – вполне серьёзно отвечал Франц.
В детстве многие игрушки он делал сам для своих человечиков. Это были сказочные автомобили похожие на тот, на котором ездили Винтик и Шпутнтик из «Незнайки». Потом стали создаваться различные планетоходы, как в фантастических романах. А потом появились «летающие» тарелки. Сыновья знали об этой слабости отца и иногда дарили ему различные игрушки для взрослых.
Этот шар младший сын подарил Францу, как в будущее смотрел. Франц не мечтал об этой игрушке, но когда её получил понял, что лучшего подарка и быть не может.
– Ты знаешь, Слава, – говорил Франц своему другу и ученику как-то после занятий «Пифагора», – в моём детстве таких игрушек не было. Мы даже не мечтали о таких игрушках. Это же сказочное чудо. Я где-то читал, что пятилетний Эйнштейн не мог взгляда отвести от компаса, который ему первый раз показали. А здесь шар висит в воздухе и не падает. И даже понимаешь, что он висит в электромагнитном поле, а всё равно воспринимается это, как чудо. Я пытался его раскручивать. Минут двадцать крутится, а потом останавливается. Само поле его как-то тормозит. Видимо, ось вращения не совпадает с направлением силы притяжения или ещё что-то. Пробовал подвешивать к шару забочистки, грузики, маленькие магнитики. Покрутится немного, а потом, как натыкается на невидимую преграду, которую вращение не может преодолеть. Немного назад крутанётся, как на нитке. Поболтается туда-сюда и останавливается. Причём останавливается строго в одном положении. Что-то там не симметрично сделано. Это же игрушка, а не лабораторный прибор.
– Вы кажется, Франц, как-то рассказывали, что одно из первых ваших исследований было как-то связано с элетромагнетизмом.
– Я читал, что свои уравнения Максвелл сначала написал в кватернионовом виде, а потом Хевиссайд или ещё кто-то переписали их в векторном виде и так сейчас ими и пользуются. Перерыл всего Максвелла – нет уравнений в кватернионовом виде. Везде векторный вид. Ну тогда сам попытался. Немного другой вид… Руки всё не доходят, а было бы интересно этим подзаняться. Вот выйду на пенсию и займусь.
– Я вот как-то вспоминал ваши рассказы… То теорему Эйлера недоказанную завершаете, то уравнения Максвелла подправляете, то теорему Пифагора обобщаете, а то самого Пенроуза обошли с мозаикой… Прямо какой-то звёздный путь. Как это у вас получается?
– Как-то само, Слава. Я ведь не выбираю для себя задачи для исследований. Они сами вдруг появляются, как озарение. Иногда во сне задача приходит, как с упаковками. Как будто кто-то подталкивает на это исследование.
– Наверно, было бы интересно попытаться все ваши открытия увязать в одну цепочку. Может быть, за этим есть что-то глобальное, что не видно так сразу?
– Задача любопытная. Я тоже иногда об этом думаю. Может и правда за этим что-то есть…
* * *
Главная отдушина русского человека за границей – это информация на родном языке, русскоговорящие газеты и телевидение. Франц и Тамара сначала смотрели старые добрые российские фильмы по видеомагнитофону, а потом установили и российское телевидение. И вот однажды с голубого экрана прозвучала информация, что российское правительство готовит программу по возврату «мозгов». У Франца тут же родилась идея предложить в России новую методику обучения математическуму моделированию. ПТК создан и проверен. Сам аппарат моделирования обкатан на многих моделях, которые и по сей день продолжают трудиться в Европе, Америке, Австралии. А что касается подписки о неразглашении, да чёрт с ней. Да и что тут за разглашение. Ведь программу обучения он сам разработал, в концерне только сама технология моделирования создавалось, а не методы для его обучения. И Франц написал письмо российскому президенту с кратким описанием своего предложения. И как всегда: написал, отправил и забыл. А между тем вдруг попёрла волна новых интересных исследований. Как говорят спортсмены – открылось второе дыхание. Сам же Франц решил, что просто мозг соскучился по большой математической работе.
Он читал эту книгу не один раз. Вернее, он прочёл её сразу, когда купил в магазине во время своей поездки к тёще, а потом не раз приходилось к ней обращаться и перечитывать отдельные места.
– Неужели никто до сих пор не заметил, – рассуждал Франц
