Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман

Так родилось небольшое исследование, которое получило название: «От ошибки Гильберта к исчислению сфер». На ближайшем заседании инженерного общества Франц доложил свои изыскания.

Потом был открыт геометрический подход к вопросу о представлении дельта-функции Дирака. Потом появилась заметка об обобщении принципа неопределёности Гейзенберга. Но, конечно, большая часть времени уходила на исследования по так любимой поективной геометрии. Рассматривался под новым углом зрения гептаэдр, строились замкнутые маршруты на проективной плоскости и было выведено непонятное, с точки зрения физики, уравнение геометрической телепортации. «Какие-то параллельные пространства, – думал Франц, – как у Дойча». Был вновь «вытащен» на свет лист Мёбиуса, благодаря которому была построена и исследована одностороння поверхность, названная по аналогии с листом Мёбиуса поверхностью Мёбиуса. И не прекращали открываться новые теоремы.

Неожиданно пришло письмо из администрации российского президента. В нём сообщалось, что педложение Франца интересно и рассмотренно и дальнейшими вопросами его переезда в Россию будет заниметься член-корр. Ш-ов из Красноярска, который как раз возглавляет академический институт по математическому моделированию. Это была действительно радостная новость.

Буквально, через несколько дней пришла записка по электронной почте и от самого член-корра Ш-ва. Он писал, что не плохо было бы, чтобы Франц приехал и рассказал в чём суть его предложения. Франц не возражал и ответил, что приедет, но хотелось бы получить официальное приглашение с оплатой дорогои и всего прочего. Потом член-корр написал, что неплохо было бы организовать учёное собрание, на котором Франц бы должил свои соображения по мат. моделлированию. Франц и здесь не возражал – мол, жду официального предложения. В следующем сообщении Ш-ов спрашивал, кого из компетентных учёных, может быть учителей Франца, он хотел бы пригласить в это учёное собрание. «Причём здесь мои учителя, – думал Франц, – какое отношение они имеют к математическому моделированию?». Но пару фамилий из тех, кто преподавал у него в вузе он назвал. «Всё хорошо, – писал член-корр, – но дело осложнилось новогодними праздниками и предстоящей сессией», мол, трудно в такое время собрать народ. Ещё через несколько месяцев он сообщил, что грянул сезон отпусков и теперь уж точно все поразъехались.

– Что-то непонятное происходит, – посетовал как-то Франц в разговоре со Славой, который живо интересовался, как продвигается это дело.

– Да испугался он, Франц, – заключил Слава, – что вы сильно урежете его финансирование своим предложением.

– Да какое такое финансирование, – недоумевал Франц, – мне и требуется всего три-четыре толковых помощника, да чуть-чуть деньжат на постройку ПТК, ты же знаешь, а во второй фазе, на этапе внедрения и того меньше.

– Не забывайте, Франц, есть ещё такое понятие, как «русская холява». Потому и приглашения вам не присылают. Вы, мол, приежайте, расскажите, а мы потом посмотрим…

– Я же не против, но пригласи официально. Иначе, какой же это «возврат мозгов». Я и в отпуск могу приехать и рассказать…

Так и заглохла переписка с этим член-корром Ш-вым.

* * *

Друзья потеряли Франца. Он не выходил на связь уже третий месяц. Когда Жорик, наконец, получил долгожданную записку из Германии, в ней была одна короткая фраза: «Черчиль – падла».

Короткое ессе о пьянстве

Кто и сколько пьёт об этом говорит статистика. Почему-то считают, что больше всех пьют русские, а по этой самой статистике выходит, что Россия только на двадцать втором месте, отставая от Франции, Финляндии и многих других европейских государств.

Кажется, Марина Влади писала, что у Высоцкого был период, когда он мог выпить в сутки не то пять, не то шесть бутылок водки. А Вовка-Генерал выпивал по две бутылки водки в день, когда впал в запой. А Черчиль… Говорят, что есть легенда будто Чертиль ежедневно выпивал бутылку коньяка и при этом мог работать, писать речи… И прожил больше девяноста лет.

А почему бы не выпить, если есть повод (был ли у Черчиля ежедневный повод или он просто был алкаш?).

Один киногерой на упрёк: «Вы всё-таки напились» ответил: «Я? Ни в какой степени. Я просто выпил, как это делает половина народонаселения. Другая половина – да! – напивается. Женщины и дети включительно. А я просто выпил…».

Почему бы не выпить с хорошим другом, а с лучшим другом – так выпить просто необходимо. Конечно встречаются иногда люди, которые вообще не пьют, но «… что-то, воля ваша, – говорил другой, только уже книжный герой, – недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих».

* * *

Франц любил хорошее доброе застолье, а по своей натуре был азартен. «Чем я хуже Черчиля?…». И он решил проверить легенду о Черчиле на себе. «Лучше всего для этого дела подойдёт «Доппель-корн» (немецкий тридцативосьмиградусный напиток, очень похожий на российскую водку), – решил Франц, – прямо сегодня и начну».

Вечером, за ужином бутылка ноль-семь выпивалась незаметно. Наутро и похмелья не было. Через неделю он задумался: может пора остановить эксперимент, не дай бог «белка» приключится. Но никаких побочных явлений, в виде головной боли, желания продолжить эксперимент с утра или дрожания рук, не наблюдалось. Ноль-семь просто вошла в рацион ежедневного ужина.

Однажды ночью Франц проснулся от того, что в груди что-то булькало при каждом вздохе, а утром он не мог встать с постели – воздуха не хватало. Тамара вызвала своего домашнего врача. Врач послушал Франца и констатировал: люгкие процентов на девяносто пять заполнены жидкостью. Нужна срочная госпитализация.

В больнице врач, который принял Франца, спросил:

– Много выпили?

– Нось-семь.

– Водки?

– Водки.

– Залпом?

– Нет, за ужином.

– Почти смертельно, – покачал головой врач, – как часто пьёте?

– Ежедневно, – сказал Франц и про себя подумал: «семьсот двадцать четыре дня, неделю до двух лет не дотянул…».

Говорят, что резко бросать никакое дело нельзя. Надо постепенно выходить из пике, но в больнице никакое «постепенно» невозможно. Франц каждый день ждал, что с ним что-нибудь приключится, но ничего необычного не происходило.

Жидкость из лёгких выгнали и Франц снова задышал, как новорожденный. Через десять дней сказали, что его перевозят в другой город, где должны обследовать сердце.

Катетер в сердце вводили через венозный сосуд запястья правой руки. Перед этим руку тщательно выбрили. Заодно, на случай, если вена на руке не подойдёт для этого дела, выбрили и паховую облась. Суровая и несимпатичная тётка, которая занималась бритьём, серьёзно сказала: «Придерживай его, – кивнув на предметный орган, – а то мешает».

Вся процедура обследования заняла примерно минут сорок. Увидя, как вытаскивают из руки метровый белый жгут, Францу сделалось плохо. «Как будто жилу выдернули», – мелькнуло в голове, но тошнота быстро прошла.

– Ну что там, доктор? – поинтересовался Франц у подошедшего врача.

– Попьёшь таблеточки – всё нормально будет.

Оказалось, что два сердечных клапана работают