Ричард I Львиное Сердце - Ульрика Кесслер

Определим то, чего нет в письме: точных дат и указания на мотивы действий Конрада (хотя, разумеется, это не входило в задачи автора письма). Весьма существенно, что письмо обходит молчанием факт, который несомненно признается всеми без исключения источниками, а именно, что между моментом засылки тех ассасинов, которым предстояло в конце концов убить Конрада, и самим убийством проходит много времени — по арабским источникам шесть месяцев, — в течение которого оба жили рядом с Конрадом и пользовались его доверием. Напротив, письмо предполагает непосредственную последовательность между прибытием убийц и исполнением ими своего задания. Это сбивает с толку и вызывает подозрение в попытке скрыть обстоятельства, которые могли бы представить в невыгодном свете Старца Горы или заказчика убийства. Здесь мы подходим к сути вопроса. Почему убийцы так долго находились подле Конрада, прежде чем выполнить свое задание? Кому это было выгодно? Почему убийство было совершено в столь примечательный в политическом отношении момент?

Но попробуем заглянуть чуточку глубже. Установим, какие существенные сообщения, помимо воли авторов, оказались в письме, и какие оно позволяют сделать выводы. Откуда Старец мог дознаться, что шторм выбросил брата-ассасина именно к Тиру? Если это не простое предположение, тогда это либо отговорка — и высадка вовсе не была случайной, либо указание на то, что уже к тому времени в городе находились агенты Старца, которым позже убитый мог поведать о своем несчастье, забросившем его в те края. Разумеется, главарь ассасинов мог бы так никогда и не узнать о том, что по приказу Конрада в Тире был лишен жизни один из членов секты, если бы в городе не находились надежные информаторы, например, другие ассасины. Убийство ассасина должно было свершиться тайно, то есть не могло быть и речи о публичной казни с оглашением приговора, поскольку иначе Конрад не мог бы сваливать вину на Райнальда Сидонского. В письме также подразумевается, что первого гонца Старца Конрад принимал тайно, иначе как бы он посмел предложить Райнальда в качестве козла отпущения. Но то, о чем не предполагалось говорить в письме, все же выходит наружу, причем даже в двух местах: «per amicos nostros»[121] проводит Старец в Тире расследование тщательно скрываемого преступления, и второму гонцу, Эдрису, помогают спешно исчезнуть из Тира «amici nostri»[122]. Следовательно, еще до инцидента с кораблем Конрад, должно быть, был просто окружен ассасинами или иными агентами Старца, которые, по меньшей мере, за ним шпионили. Это значительно умаляет ценность данного инцидента. Но наши предположения, однако, могут завести нас еще дальше. Если допустить, что Конрад не какой-то там разбойник-душегуб, убивающий первых встречных из-за их кошелька, даже не поинтересовавшись, кто они такие, следует признать, что высадку на берег ассасина он счел вовсе не случайной, но предпринял превентивные меры, которые, по его мнению, должны были предотвратить готовившееся на него покушение. Не путем переговоров — он хотел и Эдриса (по-арабски Идрис) убить, — а исключительно своими решительными действиями надеялся он, надо полагать, обеспечить свою безопасность. Конечно, с этим плохо согласуется попытка заслониться Райнальдом Сидонским; если в качестве объекта покушения Конрад видел самого себя, — а в Тире, безусловно, он был самой вероятной мишенью, — предлагать замену было просто бессмысленно. Появление на сцене указанных агентов и названные последствия их действий и обозначили ту сюжетную линию, которая впоследствии подробно будет развита Эраклом. Подводя итог рассмотрению письма, следует признать, что не воровские мотивы определяли поведение Конрада, — определенные обстоятельства подводят нас к мысли о политической подоплеке убийства ассасина и вероятности самообороны. Такая череда событий представляется весьма правдоподобной, если рассматривать письмо не как чистую выдумку и признать действия Конрада разумными.

Внимание наше должно еще задержаться на Ричарде, поскольку нас интересует не только степень правдоподобности всей этой истории, но и тенденции в ее изложении. Сам Ричард даже не фигурирует в рассказе, зато его враг Конрад представлен убийцей из-за угла, да к тому же в роли коварного клеветника на своего друга Райнальда, жизнью которого он готов пожертвовать. Старец выступает в роли мстителя. Интересная деталь: не только Ричард, но и главарь ассасинов морально оправданы. Теперь ясно, что в этом подлинном или сфабрикованном письменном «признании» заказчик убийства не намерен опорочивать себя самого ради третьих лиц, однако, не совсем понятно, почему в целях оправдательной кампании была избрана стратегия, которая, вместо того чтобы заклеймить позором ужасного «главаря террористов», была, напротив, направлена на выгораживание его и обвинение в низменных мотивах самой жертвы. И что же получается: по одну сторону стоят оправданные Ричард и главарь ассасинов, а по другую Конрад, уже мертвый. Существование союза — здесь, по крайней мере, выглядит фикцией. Ричард его не отрицает, скорее, говорит даже о своей причастности к нему. Ему ничего не стоит из далекой Европы просить главаря ассасинов об одолжении, — именно этот эффект достигается письмом, — и если Филипп действительно до смерти напуган «террористами», а не притворяется, то документ этот совсем не предназначен для того, чтобы эти страхи рассеять. При этом у письма две функции: оно одновременно и оправдание и угроза. К сожалению, мы не только досконально не знаем, было ли оно действительно от ассасинов, но и неведомо, воспринималось ли это послание влиятельными современниками, такими как Филипп, как подлинное, или они просто были вынуждены так сказать, делать хорошую мину при плохой игре. Если же не исключать возможность того, что встреча с ассасинами все же имела место и в результате появились на свет соответствующие документы, а, учитывая потребность Ричарда в решительных действиях и эффективность его кампании, полностью исключить ее невозможно, возникает новый поворот в его политической игре. Может оказаться, что выдвинутые против Ричарда подозрения в связях с ассасинами только потому столь упорно замалчивались и даже опровергались, так как ему удалось заставить всех поверить в то, что он действительно был с ними связан. Начавшаяся с фривольного вызова дьявола игра должна была обеспокоить Филиппа, когда нечистый откликнулся на зов. И этот облаченный в одеяния невинности прием запугивания уже сам по себе мог стать причиной, побудившей Ричарда стремиться заполучить подлинные свидетельские показания ассасинов. В любом случае, каждое представляемое как подлинное письмо Старца Горы, передавало двойную весть, содержание которой отрицало то, что формально было всем очевидно. Иными словами: Ричард отрицал свои связи с ассасинами и одновременно намекал на них.