Одна из шестнадцати - Надежда Опалева

— Ясно, начальник. — мямлил Талгат.

— Не начальник. ТЫ теперь капитан. Так что, счастливого пути!

— Что ты им скажешь сегодня?

— Не знаю. Посмотрим по ходу. Я многое сегодня обдумал, смешные мысли лезли в голову. Представь, мы так далеко от дома, наверно в другой части галактики, а я словно иду на родительское собрание извинятся за разбитое окно.

— Ты не говорил, что у тебя есть дети.

— Нету. Я просто так чувствую. — Шлепенков подошел к воротам. — Чувствовать, как человек — это единственное, что я могу позволить себе сейчас. Я останусь один среди жаб и ящериц, камней и железа, а еще есть кто-то, там, в далеком космосе, которого так все испугались. Я понял, что куда бы нас ни перенес корабль, мы везде застанем жадность, страх и интриги. Они оказались крепче законов физики.

— Я расскажу о тебе дома такими словами, что дети снова станут мечтать быть космонавтами.

Они пожали друг другу руки.

Шлепенков вышел на пристань и увидел госпожу-медузу, которая на этот раз светилась белым.

— Почему вы не улетели? — строго спросила она.

— Это было бы проявлением крайней трусости — натворить бед и смыться. Земляне удостоились быть на Совете Шестнадцати, без нас он будет не полный.

— Вы понимаете, что можете не дожить до вечера? Держатель точит лезвие.

— Что ж, пусть так, но до вечера я буду жить. — Улыбнулся Шлепенков.

— Хм, мне нравится ваша глупейшая позиция. — Она улыбнулась. Охрана расступилась перед космонавтом, прекрасная медуза пригласила его в круг. — У меня есть к вам разговор. Кажется, я знаю, как окрасить шары в красный цвет.