Керенский - Николай Королев

Перед самым отъездом из Пскова, к Керенскому неожиданно вошли генерал Краснов и начальник штаба корпуса Попов.

– Вы что, Петр Николаевич, уже побывали в Острове. Так быстро обернулись! Коней, что ли поменяли на аэроплан? – удивленно спросил Керенский.

Надо было видеть конфуз Черемисова, который только что говорил о его отсутствии в штабе фронта. Как в поговорке: «Куда не кинь, везде клин.» Вранье и обман. Ну что за люди эти у власти. Знать бы Главковерху, что еще выкинет этот лицемер в генеральских погонах. С таким не то, что воевать, идти ему конюшни чистить. И то подумать: можно ли доверить это дело.

– Я только сейчас туда отравляюсь. Узнал, что Вы в Пскове и потом будете к нам. И вот я здесь перед Вами. Какие будут указания, Александр Федорович? – Атаман Краснов на удивление был весь в подобострастии и услужении. Чего ранее наблюдалось крайне редко.

– Полагаю, ваши отчаянные конники навострили клинки и рвутся в бой!

– Именно так, ожидаем приказа к действиям.

Снова курьёз! Он не имеет приказа…

– Командующий фронтом разве не уполномочен отдавать приказы? – Главковерх вопросительно посмотрел на генерала. – Ваша прямая обязанность, имеется ввиду и штаба, руководить подчиненными вам войсками. Или я ошибаюсь, Ваше превосходительство?

Командующий фронтом уходит от ответа …

26 октября. День клониться к вечеру. Главковерху сейчас надлежало бы со штабом Ставки колдовать над оперативной картой Петроградского района, строить план ликвидации заговорщиков. Не так они сильны, хотя и велики числом. У Правителя регулярные строевые чисти, хорошо обученные. Против них не устоять красной гвардии – одно название громкое. Правитель знал, что ему надо делать… Да, вот эту черновую работу кому поручить?

Машины на большой скорости шли на север. Хорошая дорога располагала к размышлениям. Думалось об одном: как там, в Петербурге, держится пока столица или уже пала. Если еще ночью и утром красная гвардия не овладела административными центрами, мостами и прочими объектами, что маловероятно, то столица падет в ближайшие часы. Значит… Нет! Это ничего не знач…. Революция не погибла. Революция борется, защищает завоеванные свободы. И победит! Войска, вызываемые с фронта должны разоружить большевистскую гвардию. Название-то какое звучное подобрали – гвардия. Порочат символ воинской гордости и славы. Это никак плод самого Троцкого, запевалы во всех их пакостях. Скор он на такие штучки.

Английский мощный мотор бесшумно мчит авто в ночи. Офицер-шофер себе под нос тянет модную песенку из ресторанного репертуара. Два личных адъютанта Премьера примолкли на средних сиденьях. Совсем юнцы, они верны шефу до гроба. Третий адъютант рядом с шофером, слушает его пение. По-домашнему уютно в машине. Так бы и мчался без остановки вперед, к звездам. Яркие в северном полушарии, они как майские светлячки в траве, высыпали на небе гроздьями. Молчание. Не до разговоров. У каждого свое.

– Интересно, а есть там такие планеты, на которых существа, обитающие на них, устраивают перевороты, войны развязывают между собой. Быть может, к ним высаживаются десанты с других планет для захвата территорий. Или там давно перевелись охотники до беспорядков. Или голодом морят «людишек»: вон их сколько миров плавает в пространстве. И население на них проживает. Как Вы считаете, Александр Федорович?

– Что, что плавает… кто проживают… – Керенский, словно, очнулся от глубоких дум, не сразу уловил суть вопроса. Мысли не оставляют его наедине с самим собою. Без мыслей он вроде бы и жить не умеет. – О чем вы спросили меня? Извините – не понял. – Это на заднем сиденье плечом к его плечу – Кузьмин, помощник Командующего Петербургским военным округом, участвующий в этой поездке. Он прервал мысленное государственное совещание Главы его с самим собой.

– Я немного помечтал, хотел услышать ваше компетентное мнение. Прошу великодушно…

– Ну вот еще…Великодушно…Теперь догадываюсь, что за фантазия у вас такая. Грешен, ведь и я минуту назад побывал там, – он пальцем показал вверх. – Признаюсь, в гимназические годы я был завзятым астрономом. Любителем, разумеется. Бегло читал небесную книгу. Звезды, галактики, созвездия. Кое-что знал о них. Мог на уровне рассуждать о Планетах Солнечной системы. Я считаю ее, нашу Галактику, не смейтесь, большой родиной для нас землян. Вот скажите, сможем мы проникнуть за пределы нашего большого дома, так сказать выйти на прогулку в дальние окрестности? Конечно не знаете. И я тоже не знаю. Я романтик до мозга костей. Увлечения мои, их много, перечесть все трудно, раз родившись, они остаются со мной навсегда. А вот еще откровенность: зазорно для человека, серьезного по складу характера, фантазировать, скажем, путешествовать по галактикам, строить воображаемые аппараты, уносящие роботов-исследователей в дальние пределы Вселенной.

– Вы, Александр Федорович, меня окончательно заворожили. – Кузьмин повернулся лицом к Правителю. – Я твердо знаю, фантазировать может не всякий из смертных, а только избранные. Как правило, это люди творческие с огромным кругозором, с неспокойной мятущейся душой. Жизнь их наверняка предстает в красках Рафаэля. О них сразу всего не скажешь. Вы вполне можете служить ярким примером таких счастливчиков. Боюсь, что угадал в вас путешественника к иным мирам. Сознавайтесь!

– Вы правы. Что-то такое бывало в студенческие лета. Все больше мечты сводились в практическую плоскость. Меня восхищает порядок, какой там заведен, – он снова жестом показал, где именно тот порядок находится. – Какие гиганты, а с какой легкостью необыкновенной вращаются по своим орбитам. Не отклоняясь и не замедляя движения! Величайшее постоянство! Вот Улугбек, внук Тимура Хромого, математически рассчитал движения Планет. Не удивляйтесь, древнего ученого вспомнил не случайно. Я был в Самарканде, дышал воздухом Улугбека. Поражен его изобретательностью. До него и другие мудрецы вычислениями занимались. Прошли сотни лет, и сейчас читай таблицу, смотри на небо в ту точку и на тебе – Меркурий, Марс, Венера, Юпитер, Сириус, что захочешь, то и увидишь.

– А мы на Земле все воюем и воюем. Утихла бы давно война и Германия уж лежала у наших ног поверженной. Будто нет в России других дел. – Кузьмин никак не может расстаться с больной темой.

– Наверно, вы правы, без войны нам никак нельзя. Дай Бог закончить эту нашу как надо. Нельзя от нее отступаться. Она сидит в голове крепко, не вытравить ее. Если бы не павшая на нас небесная кара, этого царя Давида воинство, и не ярые большевики с Ульяновым, и это также порождение соломоново, лежали бы у ног России все ее недруги. Хотя, дело не только и не столько в этом. Внутри государства, уже не тлеет, а огнем горит заговор. Вы сами только что изволили видеть одного из предателей. Да и в штабе Петроградского округа этот самый Полковников хорош гусь.

Вы, капитан, несомненно знаете всю подноготную о нем. И наверное думаете, почему этот Правитель, обладая всей властью в стране, знает все о готовящемся заговоре, почему он не принимает решительных мер, чтобы поставить всех и все на свои места. Он что слаб умом, жидок на расправу? Так про себя думаете обо мне, капитан? Не обижайтесь на мою резкость. Вы прекрасный боевой офицер, я знаю это и потому уважаю вас. Прошу не придавать моей вспышке никакого значения. Мне просто потребовалось высказаться. Нельзя же держать в себе бурю. Но если вы действительно так могли подумать, то я готов ответить напрямую. Этого как раз и нельзя предпринимать. Ни в коем случае! Этому есть веские оправдания, и они далеко не сегодняшнего дня.

К Ульянову у Керенского нет никаких вопросов. Да он ни на кого не держит зла. Он выше этого. В вожде большевиков он не видел соперника, не видел у него никаких достоинств, никак не ценил его способностей. Еще тогда в городе на Волге в свои семь или восемь лет, Саша избегал встреч со старшим по годам подростком из семьи начальника отца. Тот казался сложенным не как все мальчишки, что-то было в нем не так. К тому же это его малоприятное для слуха косноязычие. Обычной тяги младшего по возрасту к старшему у него, Александра, не было. Даже намека на симпатию. И снова в машине молчание. Только монотонный шорох широких упругих шин авто. Да офицер-шафер за рулем поет в полголоса свои песни. Вдали вспыхнул огонек. Один, второй, третий. Словно мираж всплыл. Так и видится, что навстречу машине из темноты катится городок Остров.

3

Остров – Гатчина – Царское Село. До Петер-бурга рукой подать. Генерал Краснов излишне осторожен. 27 октября 17 года

Разгульная казачья вольница наслаждалась предоставленным ей отдыхом. Чубастые красавцы с интересом поглядывали на вышедших из машин людей. Своего атамана здесь знал каждый. И высокого в военного покроя френче без погон тоже признали. Самый главный! Если он здесь, то будет работа им. Тертые рубаки хорошо разбирались в военных порядках. Когда им воевать, когда раны зализывать, когда по станицам да куреням расходиться. Последнее, обещанное им, вот уже совсем близко. Атаман Краснов – казак надежный, не обманет. За каждую боевую шашку торговаться станет. На пулеметы не бросит не только сотню, но и десять сабель с болью пожалеет.